Версия для печати

Большая жизнь (к 100-летию Владимира Васильевича Карпова)

Дайджест. Курган 2022 г.

Владимир Васильевич Карпов - человек удивительной, выдающейся судьбы, в чём-то типичной, во многом экстраординарной; жестокой, даже по меркам столь немилосердного к России XX века, и очень счастливой. Того, что он пережил, хватило бы на три, а то и на четыре жизни.

Он умел «держать удар», когда ещё курсантом Ташкентского военного училища выходил на ринг и побеждал в боксерских поединках, - увлечение спортом было типично для молодёжи конца 30-х - начала 40-х.

Умел «держать удар» и в кабинете следователя, когда из вчерашнего курсанта «выбивали» показания на редактора окружной газеты, в которой печатались его юношеские стихи, и на начальника военного училища, где он учился. Объявить врагом восемнадцатилетнего мальчишку было слишком мелко, непрестижно для следователей. А состряпать «групповое дело»... Это, увы, так типично для того времени! Выдержать и побои, и одиночку, и карцер и не сломаться, не оговорить неповинных - такое удавалось далеко не всем.

Потом - Тавдинлаг, работа до изнеможения на лесоповале, 50-градусный мороз, угроза цинги - то, что выпало на его долю, испытал, к сожалению, едва ли не каждый из осуждённых по 58-й статье за «антисоветскую агитацию и пропаганду».

А потом грянула война. И он, как и многие заключённые, писал письма в Верховный Совет Калинину с просьбой отправить его на фронт. В июле 1942 года, когда был издан приказ о создании штрафных рот, его просьбу удовлетворили, и он – теперь штрафник – попал на Калининский фронт…

Владимир Карпов родился 28 июля 1922 года в Оренбурге в самой обычной семье. Отец - экономист, мать - бухгалтер. Учился в Ташкентском пехотном училище, стал чемпионом Узбекистана и республик Средней Азии по боксу в среднем весе.

Нёс знамя в колонне разведчиков на Параде Победы. После Академии имени М.В. Фрунзе работал в Генштабе. Командовал полком. И буквально на пике военной карьеры поступил в Литературный институт. Учился у Константина Паустовского. Его семинары посещали Юрий Бондарев, Владимир Солоухин, Владимир Тендряков, Семён Шуртаков. А реабилитировали Карпова только в 56-м.

Ещё мальчишкой он писал стихи. Публиковаться начал в 1945-м. Но плотно за письменный стол сел только в 1965 году. В отставку Карпов ушёл полковником.

А вот литературную карьеру его можно назвать генеральской. Возглавлял «Новый мир». С 1986 по 1991 год был первым секретарём правления Союза писателей СССР. Награждён целым иконостасом орденов и медалей, получил множество литературных премий.

«Писал обо всем откровенно. Что было, то было…»

Объем нашей исторической и культурной памяти стремительно сокращается. Много факторов способствует этому. Перечислять их нет смысла. Часто в таком перечислении есть привкус самооправдания: дескать, мы бы и рады не забывать «этапы большого пути», но поток информации захлёстывает, вторая волна экономического кризиса катит, по телику сериал крутой. Вот досмотрим - и вспомним всё. Это вряд ли, как говорил товарищ Сухов!

А такое иногда впечатление, что жил он веке в XIX. Но ведь только вчера зачитывались мы его книгами - по-своему беспримерными с точки зрения жанра и неповторимого ракурса подачи материала. Вроде не художественные, но и не вполне документальные. Сам автор называл изобретённый им способ письма «литературной мозаикой». Свою последнюю книгу - об ушедшем из времени, но не из истории XX веке - Карпов назвал «Большая жизнь».

А дальше «военная проза» в жизни Владимира Карпова сменяется крутым детективом с выполнением секретных поручений начальника ГРУ. Но это будет после учёбы в Высшей разведшколе Генштаба, куда его заберут прямо из фронтовою госпиталя, где он долечивался после третьего ранения. Продолжил образование на разведывательном факультете Академии имени Фрунзе. А в разведке мирного времени не бывает, хоть вокруг снаряды не взрываются и пушки не стреляют.

И вновь непредсказуемый драматург - жизнь круто меняет сюжет. Окончив вечернее отделение Литературного института им. М. Горького (стать писателем мечтал с детства), Владимир Васильевич укрепляется в мысли, что его призвание литература. Решает уйти из внешней разведки. Его рапорт об отставке, разорвав, возвращают: «Ну какой ты писатель? Ты - классный разведчик, профессионал». Осуществить непростую задачу помог боевой генерал, в прошлом начальник военного училища, в котором учился Карпов, - Иван Ефимович Петров, - тот самый, кого Володя отказался на следствии оговорить. Позже Карпов посвятит этому талантливому стратегу Великой Отечественной, оборонявшему Одессу и Севастополь, изгнавшему фашистов с Кавказа, прошедшему Карпаты, участвовавшему в штурме Берлина и освободившему Прагу, свой роман «Полководец».

Но пока Владимиру Васильевичу как обычному кадровому офицеру - придётся больше десяти лет тянуть армейскую лямку - служить в самых отдалённых гарнизонах - Кизил-Арват, Мары, Памир, Кушка...

Мир - жизнь «на гражданке», когда он получил возможность уйти в отставку, - открывает новые перспективы, дарит интересные литературные знакомства, позволяет более широко печататься. И, наконец, даёт возможность окунуться в литературную среду, работая в журналах «Октябрь», а затем и «Новый мир» (снова «мир») - сначала первым замом, а затем и главным редактором самого читаемого и одновременно элитного в ту пору журнала.

«Работа в редакции «Нового мира» с рукописями мастеров отечественной словесности стала для меня не меньшей школой, чем Литературный институт», - признаётся Владимир Васильевич. Печатавшиеся в то время острые, вызывавшие споры и дискуссии в обществе произведения нередко приходилось с большим усилием «пробивать». Это тоже было наукой.

В перестроечном 1986 году писательский съезд избрал его первым секретарём Союза писателей СССР. Карпов возглавлял его до 1991-го - когда не стало ни Советского Союза, ни его писательской организации.

Его книги расходились огромными тиражами. И это никакими должностями не объяснишь. Мало ли было литчиновников, от которых не осталось ни слова! Над трилогией о Жукове Владимир Васильевич работал до конца дней: «Маршал Жуков: его соратники и противники в дни войны и мира», «Жуков на фронтах Великой войны», «Маршал Жуков. Опала». Искал и находил документы и материалы, перечитал всё о Второй мировой, встречался с сослуживцами Георгия Константиновича. Карпов показал Жукова неординарным, ярким, противоречивым и удивительно живым. Первым опубликовал писатель набросок плана от 15.05.1941 г., имеющего высший гриф секретности. Начальник Генерального штаба РККА ПК. Жуков планировал нанесение упреждающего удара по Германии (план первой стратегической операции).

Писал Карпов и о других военачальниках - Хрулёве, Баграмяне, Черняховском. Но именно Жуков и Сталин - его главные герои. В одном они - антиподы, в другом чуть ли не двойники. И оба - выдающиеся люди своей эпохи. В 2002 году была опубликована карповская версия биографии И.В. Сталина «Генералиссимус», ставшая настоящим народным бестселлером.

Лучше всего Карпов знал жизнь и быт военных. И посвятил их подвигу, событиям Второй мировой войны почти все книги. Но на склоне лет словно отдал долг учителю неисправимому романтику Паустовскому и написал лирическую прозу - сборник «Селя ви... Такова жизнь» (2007). Заметим: ключевое слово - снова «жизнь». Неудивительно для человека, десятки раз смотревшего в глаза смерти! И, хотя ещё писалась «Большая жизнь», сам писатель уже назвал эту книгу «лебединой песней»: «Война войной, а природа вершила свои вечные добрые дела: апрель 1945 года был такой же, как до войны, как десять и сто лет назад - тёплый влажный ветерок разносил йодистый запах прибрежных водорослей. Балтийское море после зимних бурь успокоилось и с лёгким шуршанием выплёскивало на песчаные пляжи кружевные языки изумрудной воды прибоя.

Контрасты судьбы Владимира Карпова

У меня большая, долгая, трудная и в то же время счастливая жизнь. Пусть соотечественники узнают о ней, она стоит того, не у каждого в судьбе было столько крутых перепадов, сколько довелось пережить мне. Почти три года я писал воспоминания. Долгие годы я вёл дневниковые записи, они помогли вспомнить многие интереснейшие подробности. Получилась довольно широкая панорама не только моей жизни, но и ушедшего XX века, участником почти всех событий которого довелось быть мне.

Поэтому я решил дать книге название «Большая жизнь», имея в виду не ее общественную и социальную значимость, а продолжительность.

Минувший XX век был для меня полон головокружительных контрастов, напомню лишь некоторые из них. В марте 1941 года меня, курсанта военного училища, «сделали» «врагом народа». Именно «сделали», потому что никаким «врагом» я не был. Военный трибунал Среднеазиатского военного округа приговорил меня по статье 58, пункт 10 (антисоветская агитация) к длительному лагерному заключению и отправил в Тавдинлаг, в тайгу на лесоповал, на Север, где, как пели заключённые, «рельсы кончились и шпалов нет...» Конец цивилизации, дальше тайга.

И вот контраст: в этом же здании штаба САВО, только не на первом этаже, где меня осудили, а на третьем, в зале заседаний Военного совета, в 1965 году (через 25 лет!) меня уговаривают (я этого не хотел) стать генералом!

В 1942 году, когда гремела Сталинградская битва, я ещё сидел в Тавдинлаге - и вот снова контраст: всего через три года, в течение которых я побывал рядовым солдатом штрафной роты, рядовым разведчиком 629-го стрелкового полка, командиром взвода разведки этого полка, много раз награждён за отвагу, не раз представлялся к высшей награде - званию Героя Советского Союза (последний раз в июне 1944 года) - и был удостоен этой награды. Войну закончил капитаном, стал слушателем военной академии.

В юности писал стихи, это оказалось не простым увлечением, а моей судьбой. И вот снова контраст: в 1954 году окончил Литературный институт им. А.М. Горького, где учился пять лет и посещал творческий семинар Константина Паустовского, совмещая учёбу и службу в Генеральном штабе (в ГРУ).

В 1965 году в Кушке, дальше которой, как известно, не посылают, будучи полковником и начальником штаба механизированной дивизии, получил из Москвы ценный пакет, в котором был членский билет Союза писателей СССР, подписанный Г.М. Марковым.

Как я любовался этим билетом! Я смотрел на него, на подпись Георгия Мокеевича и не верил своим глазам.

И вот ещё контраст так контраст!

Через 20 лет я, некогда начинающий писатель из Богом забытой Кушки, сменил Маркова на этом высоком посту: на VIII съезде писателей меня избрали первым секретарём Союза писателей СССР.

Следующий контраст просто фантастический: в 1942 году я - зэк, «враг народа», а в 1986 году член Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и депутат Верховного Совета СССР!

И вот даже такой бытовой контраст. В1972 году я сделал попытку переехать в Москву, жил месяцами в Доме творчества в Переделкино. Заколдованный круг: нет прописки, не берут на работу, не прописывают в Москве - нет жилья и работы.

Хотел взять в аренду бокс для автомобиля, утеплить его, поставить кровати, газовую плиту: жить можно, на фронте обитали в сырых блиндажах – утеплённый бокс по сравнению с землянкой будет роскошь!

И вот контраст: через 15 лет у меня в Москве такая же, как и у первых глав государства Брежнева и Андропова, пятикомнатная квартира на Кутузовском проспекте.

Вот такие головокружительные контрасты, а сколько между ними было труда, переживаний и напряженностей!

Цена Победы: из воспоминаний

• До октября 1942 года я ещё находился в лагере, - рассказывает Владимир Васильевич. - Цинга одолевала. С утра до ночи на лесоповале... Несколько раз писал письма Калинину, просился на фронт. Наконец, наверное, одно из писем дошло, да и потери у нас уже были большие, вот и стали освобождать тех, у кого невеликие сроки. Может быть, и поняли, что не такие уж мы враги...

Отправили на передовую: в руках винтовка, за пазухой бумажка: такой-то, из-под стражи освобождён, отправлен в действующую армию в составе штрафной роты. В случае если не оправдает себя в боях, обязан отбывать оставшийся срок по окончании боевых действий. И кое-кто с такими справочками пополз в немецкие окопы сдаваться. Выходит, что тот, кто придумал подобную формулировку, комплектовал немецкие разведшколы, диверсионные группы. Вот уж кто враг народа был настоящий. Или круглый дурак...

• Действительно, кому-то пришлось досиживать?

• Едва ли... В штрафной роте, куда я попал, было 198 человек. Приказ: взять немецкие блиндажи. Первая атака, побежали - без артподготовки, без поддержки танков. Немцы встретили шквальным огнем... В общем, от роты остались восемь человек. Кому ж досиживать?

• Сколько вы в штрафной роте пробыли, Владимир Васильевич?

• По времени немного, но погибнуть мог в любой момент. Несколько раз был в рукопашном бою...

Решением Военного совета Калининского фронта за мужество из «шурочки» освободили, за отвагу и судимость сняли. Отправили в 629-й стрелковый полк, красноармейцем. На новом месте рассказал, что был чемпионом Средней Азии по боксу, и меня отправили во взвод пешей разведки рядовым. Стал лазить за «языками».

• И сколько их на вашем боевом счету?

• За всю войну 79 набралось. Только не один я. конечно, брал, а с группой - обычно нас было 4-5 лихих ребятишек...

Не такой уж я храбрец, не супермен вовсе. Просто иной дороги не было. Судимость моя по родителям крепко ударила: сын - «враг народа», их из дома своего выгнали, оказались в курятнике. И хлебные карточки не полагались. Получается, что не только мне реабилитацию нужно было заслужить, а и отца с матерью выручать...

Как стемнеет, ползём. Не каждую ночь, конечно... Но, прежде чем отправиться за «языком», вели подготовку: наблюдали в стереотрубы, в бинокли, выползали в нейтральную зону. Искали подходы к объекту. Как только объект в немецкой обороне отыскивали, тогда и снаряжались.

• Вы так просто об этом рассказываете, словно и проблем никаких у вас не возникало. Но и без того понятно: каждое боевое задание могло оказаться последним. Вообще можно ли передать ощущения разведчика людям сугубо гражданским?

• Трудно... Очень помогала мне спортивная выучка. Конечно, часто приходилось своё умение демонстрировать, но бокс проявлялся не в кулаках, а в основном в быстроте мышления. В экстремальных ситуациях на ринге не терял голову ив бою на секунду раньше врага нажимал на курок, какие-то ситуации предугадывал...

• О наградах не думали?

• Нет, конечно. Но было известно, что за 20 - 25 «языков» представляют к званию Героя Советского Союза. Когда я «призовой» отметки достиг, меня командир полка вызывает. Говорит: «У тебя, Володя, биография подмоченная, тебе звание сразу не дадут. Давай подождём, когда ты немцев побольше натаскаешь».

Набралось 45 «языков». Ещё раз подчеркну: я не сам привёл столько, а участвовал в их захвате... Все поздравляют: первый Герой Советского Союза в корпусе! Между прочим, до форсирования Днепра в 1943-м звёзды нечасто давали. Сфотографировали, корреспондент фронтовой газеты обо мне материал напечатал.

Прошло время, снова вызывает меня комполка. Вижу, ему неловко: «Вернули на тебя представление». Показывает бумагу, а там резолюция размашистая красным карандашом: «Вы думаете, кого представляете?» И сердитая подпись. «Мне ещё за тебя по телефону холку намылили!» - добавил командир.

Второй раз представили к герою, когда у меня стало уже 65 «языков». Но высокое звание опять не дали. Ограничились орденом боевого Красного Знамени.

• Стало быть, не только Бог троицу любит, но и фронтовое начальство?

• Генералу Черняховскому я многим обязан. Но всё расскажу по порядку... Был я уже старшим лейтенантом, ходил и не раз в тыл к немцам. И вот очередное задание. И вызывают и не к кому-нибудь, а к самому командующему 3-м Белорусским фронтом Черняховскому. Я его только на портретах видел и потому перепугался страшно...

Иван Данилович был красавец. Хорошего роста, плотный, чернявый. Сели. Командующий фронтом стал напутствовать: «Прошу побыстрее, данные оттуда мне очень нужны». Говорит и по руке похлопывает. Проводил меня до двери, пожал руку: «Ну, разведчик _; желаю тебе удачи. Обмани их и возвращайся благополучно...» В общем, вдохновил меня Иван Данилович.

Добрался до Витебска. Форма на мне, понятно, немецкая, погоны ефрейторские... Пришёл к нашим, переночевал. Микроплёнки они зашили мне в петлицу-и с Богом!

Смеркается. Иду переулками. И... нарываюсь на патруль: «Аусвайс!» Протягиваю документ, и немец начинает в нём каждую строчку изучать. А наши прошляпили - ни командировочного удостоверения мне ни дали, ни отпускного билета. Патрульный спрашивает: «Ты что в городе делаешь?» Я молчу, потому что по-немецки «твоя - моя не понимаю».

Вдруг немец учуял, что от меня спиртным тянет. Перед уходом я с Николаем Марковичем, нашим разведчиком, который меня провожал, выпили самогона. За удачу. Да и ночь морозная была.

Немцы стали посмеиваться. Я им подыграл: качнулся нарочно. Они толкают: топай в комендатуру, там разберёмся. Хорошо, что не обыскали... Пистолет в кармане на взводе. Когда проходили сгоревший дом, выхватил оружие: «Бах! Бах!» в немцев. И с разбегу, как в воду, прыгнул в окно. В подвал провалился. А наверху на чистейшем русском языке уже какая-то женщина заголосила: «Он убил патрульных! Сюда прыгнул!» И такие «патриотки» тоже были...

Едва ушёл. Уже при переходе через линию фронта ранили: лез через проволоку, меня очередь и зацепила...

Штабные потом рассказывали, что Черняховский звонил в Москву: «Сколько ж с награждением тянуть можно? Парень давно заслужил!» Наконец, в июне 1944-го присвоили мне Героя Советского Союза.

«Полководец»

Навсегда в памяти поколений останется героическая оборона Одессы в 1941 году, и наш долг, ее современников и участников, сохранить для будущего образы ее непосредственных руководителей, тех, кто водил людей в незабываемые августовские, сентябрьские и октябрьские бои. В ряду замечательных военачальников, прославившихся в те дни, - генерал-майор, а впоследствии генерал армии Иван Ефимович Петров.

Осенью 1941 года И. Е. Петров командовал прославленной 25-й Чапаевской дивизией, которая вместе с морской пехотой приняла на себя основной удар врага. А на заключительном этапе обороны Одессы, когда встала по стратегическим соображениям задача эвакуации города, генерал Петров в связи с внезапной и тяжелой болезнью командарма Софронова принял на себя командование Приморской армией. В короткий срок Петров блестяще осуществил, как говорится, под носом у противника вывод войск морем, не оставив врагу никаких трофеев. Он ушел из осажденного города одним из последних, и осталась жить в народе память о «командарме в пенсне», который всюду, где оказывался, приносил с собой неизменный успех.

Вслед за Одессой был Севастополь, оборону которого в течение 250 дней возглавлял Петров, командуя все той же Приморской армией. Потом был Кавказ. Потом был 4-й Украинский фронт, которым он командовал. Была борьба вплоть до окончательной победы над фашизмом.

Об этой жизни, исполненной каждодневного служения великой цели, рассказывает повесть «Полководец». Автор повести, военный прозаик Владимир Карпов, участник Великой Отечественной войны, закончивший ее с высоким званием Героя Советского Союза, создал документальную книгу, где буквально день за днем показал не только участие Ивана Ефимовича Петрова в руководстве боевыми операциями, но и формирование его как выдающегося советского военачальника.

Автор отмечает значительную роль Петрова в борьбе с басмачеством в Средней Азии, где прошли долгие годы его армейской службы. Суровая закалка тех предвоенных лет сказалась на всей деятельности Петрова в годы Великой Отечественной.

Владимир Карпов широко использует в тексте повести воспоминания боевых соратников Петрова, особенно мемуары ныне покойного Маршала Советского Союза Н. И. Крылова. В 1941 году он был начальником штаба Приморской армии и, естественно, чаще других общался с Петровым, первым воспринимал его решения.

Автор повести то и дело прибегает и к своеобразной «поверке» военных действий Петрова мнением его противников: и по обороне Одессы и особенно часто - Севастополя. В пристрастных воспоминаниях немецкого командующего фон Манштейна, тем не менее, неизменно отдается дань мастерству противостоящей ему советской стороны,

Точно воссоздана в повести сурово-напряженная, порой трагическая обстановка борющейся, но не сдающейся Одессы. Жаль только, что о «Григорьевском десанте», сыгравшем видную роль в обороне города, сказано лишь вскользь.

Посвящая свою повесть генералу Петрову, автор неоднократно и «с пользой для дела» подробно рассказывает о многих боевых операциях, о людях, находившихся под его началом.

Да и как познать талант, душу полководца, если не раскрыть действий его армии, его связей с бойцами и командирами. Он вступает в контакты с тысячами и тысячами людей, ведет их в бой. И их отношение к нему и его к ним очень важно. С подчиненными Петров требователен, но всегда ровен, внимателен, сдержан, тактичен. И всегда говорит правду.

Приехав к смертельно раненной героической пулеметчице Нине Ониловой з подземный госпиталь, генерал не утешает ее, а твердо говорит лишь то, во что свято верит: Родина будет вечно помнить ее подвиг.

Точно, подробно описана проведенная Петровым эвакуация из Одессы всех защищавших ее войск. Этот эпизод, сам по себе прискорбный в общем ходе военных конной гордости, Задание Верховного Главнокомандования - оторваться от противника, незаметно для него уйти с позиций, незаметно погрузиться на боевые суда и транспорты - было выполнено отлично.

Две трети года длилась героическая оборона Севастополя. В рассказе об этих боях автору удалось передать и напряженный ритм жизни города, и необычайное мужество его защитников, и возросшее военное искусство Ивана Ефимовича Петрова, его умение - подлинного стратега - предугадывать ходы противника, предупреждать его удары.

Невероятная масса металла обрушилась на Севастополь, лавины танков и тучи самолетов. Кажется, все возможное было разрушено, испепелено на севастопольской земле. С гордостью читаешь о людях, которые выстояли под фашистскими бомбами и снарядами, до конца выполнили свой долг.

До последнего момента оберегал моряк лейтенант Саенко вместе со своими товарищами большой арсенал, размещенный в одной из севастопольских штолен, ибо все время шли и шли в арсенал бойцы за боеприпасами. И лишь когда фашисты оказались совсем близко, подорвал арсенал, уничтожив множество вражеских танков и значительный отряд фашистской пехоты.

Города-герои Одесса и Севастополь овеяны легендарной славой. И часть этой славы по праву принадлежит генералу Петрову, который умел побеждать даже в тяжелую пору отступлений, Истоки этого умения - вера в народ и его партию, вера в их силы,

Владимир Карпов рассказал об этом правдиво, ярко и взволнованно.

Произведения Карпова В. В., имеющиеся в ЦГБ им В. Маяковского

• Карпов, Владимир Васильевич. Избранные произведения : в 3 т. / Владимир Карпов. - Москва : Художественная литература, 1990. Т. 1 :Взять живым! : роман ; Последнее задание : повесть ; Рассказы ; О войне после войны / [послесл. И. Баграмяна]. - 1990. - 782, [2] с., [1] вкл. л. портр. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич .Избранные произведения : в 3 т. / Владимир Карпов. - Москва : Художественная литература, 1990. Т. 2 :Вечный бой : роман ; Повести / [послесл. В. Овечкина]. - 1990. - 814, [1] с. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич .Избранные произведения : в 3 т. / Владимир Карпов. - Москва : Художественная литература, 1990. Т. 3 :Полководец : повесть. - 1990. - 798, [2] с. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир. Большая жизнь / В. Карпов // Литературная газета. – 2017. - №30/31. – С.19.

• Карпов, Владимир Васильевич. Взять живым! : роман / Владимир Карпов. - Москва : Советский писатель, 1980. - 512 с. : ил. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич .Генералиссимус : [историко-документальное издание] / Владимир Карпов. - Москва : Вече, 2002. Кн. 1 . - 2002. - 623, [1] с., [8] л. фот. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич .Генералиссимус : [историко-документальное издание] / Владимир Карпов. - Москва : Вече, 2002. Кн. 2 : О войне после войны / ; Мужают не только в бою. - 2002. - 508, [4] с., [8] л. фот. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич. Маршал Жуков. Его соратники и противники в дни войны и мира / Владимир Карпов. - Москва : Вече, 2002. - 542, [2] с., [8] л. фот. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич. Маршал Жуков. Опала : литературная мозаика / Владимир Карпов. - Москва : Вече, 1994. - 415, [1] с. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич. Маршальский жезл : Записки рядового Виктора Агеева / Владимир Карпов ; [рис. В. Гальдяева]. - [Изд. 2-е]. - Москва : Детская литература, 1978. - 286, [2] с. : ил. - Текст : непосредственный.

• Карпов, Владимир Васильевич. Полководец : повесть / Владимир Карпов ; [худож. В. Виноградов]. - Москва : Советский писатель, 1985. - 527, [1] с. - Текст : непосредственный.

Литература о жизни и творчестве Карпова В. В.

• Аксенова, Мария Дмитриевна . Знаем ли мы все о классиках мировой литературы? : Кто они? Дипломаты, шпионы, конспираторы, военные : неизвестные подробности судеб писателей и их произведений, характеристики личности, не получившие объяснения загадки : открытия, которые нас ждут в давно известных книгах / Мария Аксенова. - Москва : Центрполиграф, 2018. - 318, [2] с. - Текст : непосредственный.

• Литература великого подвига. Великая Отечественная война в литературе. Вып. 4 / [сост. Ю. В. Идашкин, А. Г. Коган]. - Москва : Художественная литература, 1985. - 343, [1] с., [4] вкл. л. ил.- Текст : непосредственный.

• Литература и современность .Сб. 20 : Статьи о литературе 1982 года / [сост. М. Числов]. - Москва : Художественная литература,1983. - 391, [1] с. - Текст : непосредственный.

• Советские писатели : автобиографии. Т. 5 / [сост. С. П. Колов]. - Москва : Художественная литература, 1988. - 527, [1] c. : ил. - Текст : непосредственный.

• Жемайко, В. Селя ви – большая разница! Владимир Карпов – 90 лет! / В. Жемайко // Литературная газета. – 2012. - №31. – С.15.

• Война и мир Владимира Карпова // Литературная газета. – 2007. - №31. – С.6.

• Цена победы: Владимир Карпов // Литературная газета. – 2004. - №17. – С.4.

Составитель: главный библиограф Пахорукова В. А.