Михаил Николаевич Винк

В нем нет могучей стати Дмитрия Соколова, чаусовской выносливости Георгия Комарского или инженерного расчета Сергея Безукладникова. Но природа-матушка и родители — Николай Романович с Домной Ефимовной — настолько щедро наделили Михаила Винка всевозможными другими достоинствами, что я не нахожу иного слова, кроме одного: «явление».

Да, Михаил Николаевич Винк — это явление в спортив­ной жизни Курганской области. Крепок, невысок (158 см), настырен и весел. И вот этот, казалось бы, «метр с кеп­кой» (а Винк с ней не расстается ни на стенде, ни в жизни) опроверг самого Козьму Пруткова и «объял необъятное». Только послушайте: мастер спорта по стендовой стрель­бе, перворазрядник по лыжам, хоккею русскому, футболу, вторые разряды по городкам, волейболу, хранит в семей­ном архиве дипломы всех степеней с портретами Ленина- Сталина за достижения в беге на коньках, в метании дис­ка, гранаты, толкании ядра, прыжках в длину... «А в шахматы вам слабо?» — задал я Винку вопрос на засыпку. Он усмехнулся: «А ты забыл, как чуть не обыграл тебя в твоем кабинете? Случайно проиграл...»

Поэтому уже не удивительно, когда в воспоминаниях ветеранов спорта обязательно всплывает фамилия Вин­ка. Да что ветераны! Нынешнее поколение жалуется на то, как 71-летний дедушка Винк обстрелял их на траншей­ном стенде на городских соревнованиях. И я абсолютно уверен, что не отдай он 30 лет своей кипучей жизни руко­водящей и организаторской деятельности в «Пищевике», «Труде», «Урожае», то достиг бы Михаил Николаевич бо­лее знатных высот в спорте. Только кто бы от этого выиг­рал? Винк хорош как раз всеми гранями своего таланта. В том числе и даром неиссякаемого на выдумки жизнелюба- рассказчика...

Любовь полковника Адамсона

— Ты вот спрашиваешь, откуда у меня такая фами­лия — «Винк»? Мать местная, отец переехал в Курган в 1918 году из Калининской области. Все в роду вроде русские, а фамилия прусская, сейчас и не разберешь, кто мы и откуда.

В детстве увлекались всем. Во дворе был турник, всег­да гиря лежала, поэтому в армии, чтобы 30 раз подтянуть­ся, для меня проблем не было. Играли в футбол, улица на улицу, в городки, в бабки, гоняли за машинами на конь­ках. С крючком. Если шофер поймает — коньки срежет. Риск был, зато в героях ходили.

Началась война, стали посылать в ФЗО. А я не поехал в Челябинск, куда направляли, а пошел в мастерские «Рем- пищемаша» учеником токаря. Через полгода взяли в ар­мию. И все-таки я попал в Челябинск. Здесь был сформи­рован 273-й отдельный лыжный батальон. Выкопали мы километровый круг, засыпали соломой, дали нам лыжи широкие, и стали мы ходить по кругу. То сами по себе, то с пулеметом. Подошла осень, заставили убирать картош­ку, моркошку...

— В ноябре отправка на фронт. Выдали всем форму но­вую, американские ботинки — орлы! Приехал представитель Урал ВО и спрашивает: «А стрелять орлы умеют? А грана­ты бросают?» Выяснилось, что умеем мы только на лы­жах по соломе ходить. Я, например, кроме рогатки никако­го оружья в руках не держивал. Срочно собрал приезжий совещание и приказал: «Всех распустить!» Нас раздели, вместо нового обмундирования всучили б/у, и пока я под свой невеликий рост подбирал одежонку, осталось два ботинка, да и те на одну ногу: один 42-го, другой — 45-го размера.

Тут новая команда: «У кого семь классов — направо, кто до семи — налево». Пошел я направо и попал в Ирбит, в минометчики. Жили в бывших конюшнях, питались турнеп­сом. Такого громадного турнепса я больше в жизни не ви­дел. В феврале 43-го первая отправка на фронт. Я уже ловко метал гранату, хорошо стрелял из миномета, даже значок заработал — «Отличник РКА». Но тут подъехало пополнение — 25-й год, и меня оставили обучать их. Толь­ко в августе 1944 года нас направили под Тамбов, есть там такая станция Рада.

Вокруг казарм все заросло метровой лебедой. Пропо­лоли, огляделись. Рядом лагерь военнопленных — немцы, итальянцы, мадьяры разные. В футбол играют, пленные, а мы что хуже? Обидно. На наше счастье, приехал пол­ковник Адамсон, большой любитель футбола. Он прика­зал очистить поляну от дубков, поставили ворота с верев­кой вместо перекладины — и погнали!

Каждый вечер, в 18 часов, отменяются все совещания, все занятия, идем на футбол. Играли с музыкой. Гол забь­ем -полковой оркестр туш наяривает. Отобрали сборную полка, всех соседей из других частей начали обыгрывать. Вот тогда-то полковник Адамсон и наградил меня, ст. сер­жанта Винка, 15 сутками, поездкой домой. А перед этим полковник приказал: «Всех игроков команды отвести в сто­ловую, накормить пельменями и выдать по 100 г водки!»

«Мясники и чудаки»

— После демобилизации в 1947 году волею судеб я ока­зался на мясокомбинате. А получилось так. Предлагали поначалу работу в военкомате, на продбазе. Все не нра­вилось. Отец и говорит: «Брось маяться, иди на „Пище- маш“, где на токаря учился». Я отца послушал, пошел. До второй смены оставалось еще время, и я заглянул в гор- сад, там играли в футбол. Тут мяч ко мне подкатился, я пнул и очень удачно. Вася Копытов, он тогда тренировал динамовцев, сразу ко мне: «Давай иди к нам!» На работе был такой Толик Черняев, токарь, он 18-м запасным в «Спартаке» играл. Тот меня с ходу обрабатывать начал: «Приходи завтра к 12-й школе, будешь за нас играть». Словом, нарасхват Винк. Назавтра «Спартак» играет с «Динамо». Я уже в красно-белой форме, забил гол дина­мовцам. Иван Иванович Едренников, он в отделе кадров МВД работал, долго меня уговаривал, забрал даже пас­порт, но в органы я так и не пошел.

А поскольку по натуре я человек общительный и об­щественный, то стал на всякие спартакиады собирать на­род — волейболистов, городошников, футболистов... Пред­седатель обкома пищевиков меня вызвал и по-военному отрубил: «Все, пойдешь на мясокомбинат. Будешь тока­рем работать, а заодно спортом командовать». Вот так я попал на мясокомбинат, с которым связаны мои самые приятные воспоминания...

Команду здесь собрать было нетрудно: все здоровые, кровь с молоком и мясом. На тренировки никогда не опаз­дывали. На тренировку пришли — я им по каральке кол­басы и банке тушенки. Раз в неделю выдавал «жилку» или обрезь, другими словами. Штука вкуснейшая и де­шевая. Более дисциплинированных команд я в жизни не встречал.

Это я рассказываю о футбольной команде мясокомби­ната. Сначала я играл нападающим, потом перешел в за­щиту — разини там у нас были, много пропускали. До 47 лет играл. А в хоккей и того больше. Зимой мы всем футбольным составом становились на коньки. В те годы это было обычным делом. На те же бутсы клепали коньки, во­ровали у обозников дуги — делали клюшки. А потом начали использовать отходы производства...

«Рацпредложение» внес тогдашний председатель облспорткомитета Овсепян: «Ты знаешь, что из бычьего пениса получаются хорошие клюшки?» Я пошел в цех, на­брал этого добра, засушил, вставил проволоку — основа есть. Добавили дерева, сделали крюк, клюшка вышла клас­сной. Не смейся, нашу команду называли не этой самой, не в связи с бычьими половыми органами, а с уважением — «мясниками».

Тут-то я играл только нападающим, много забивал, вхо­дил в хоккейную сборную области. Сам Вася Ершов при­гласил. Судьи меня побаивались за острый язык. Хотя такого безобразия, как сейчас, когда дети матерятся на поле, как последние сапожники, избави Бог! За одно лишь матерное слово судьи выгоняли беспощадно. Помню, иг­рали мы в хоккей с «Уралсельмашем», а судил Дима Го­ловин. Пробивали штрафной — я на грудь принял. Ему по­казалось, что сыграл рукой, и снова штрафной назначает. Я говорю: «Чудак ты, Дима: какой штрафной?» А ему, вид­но, послышалось — «дурак», он меня с поля и выгнал. По­том уж, конечно, объяснились...

Парящие над Увалом

— Во все мы играли. Знаешь, как я в волейбол заби­вал? И заметь, без табуретки! Прыгал даже на лыжах с трамплина. Тогда на городской спартакиаде должен был выступать Олег Астафьев из ФЗО, да вдруг разболелся, живот схватило. Говорит мне: «Прыгай, Мишка, очки коман­де нужны». — «Да я же никогда с трамплина не прыгивал!» — «Ничего, прыгнешь, а „Пищевик“ тебя не забудет». — «Черт с тобой, согласен».

Переодел лыжи, разогнался, раз — и упал плашмя. Сно­ва залез на гору, а прыгали на Увале, разлетелся, опять не устоял. «Тямы»-то не хватает. Тут мне кто-то и подска­зал: «Ты руки-то вытяни, так и лети». Я послушался, теле­пался, телепался — и не упал! Потом еще... Понравилось. Метров на 17 прыгнул. Это все в пробных попытках. Пе­ред зачетным прыжком Олег кричит: «Мишка, здорово у тебя получается, попробуй еще сильней толкнуться». Я толкнулся, и снова плашмя... Ремень в живот вдавился, пуп оцарапал. Словом, налетался вволю.

А еще помню первенство области по лыжам на 50 км. Бежали в Глинках, в декабре 1953 года. Я почему время так хорошо запомнил? Свадьба у меня как раз была с Ли­дией Сергеевной. Приходит братан мой средний, Вален­тин, и спрашивает: «Чем лыжи смазывать будем?» Я ему на полном серьезе отвечаю: «Пару селедок прихватишь — и порядок». Уже перед самым стартом прибегает запыхав­шийся Валентин и радостно кричит: «Мишка, достал! А двух селедок нам хватит?» Ох, и похохотали же ребята...

Только на лыжне мне было уже не до смеха. 50 км — это не шутка, я никогда марафон не бегал, но за родной кол­лектив... Оделся легко, в одной курточке, руки к концу за­коченели, сил нет. Меня обошли Карпов, Комарский... Здо­ровые, как лоси, бегут — хоть бы что. А я уже дохожу. После 40 км вижу: лесники оставили костер. Я быстренько к нему, ботинки скинул, ноги грею, сахарок посасываю. Дальше лыжня уже под горку пошла, финишировал я на третьем, дыхании.

От рогатки до «Зауэра»

— Как я начал стрелять? Было первенство области по стендовой стрельбе, 1958 год. Я выставлял команду мя­сокомбината. Нашим дали патроны, образца чуть ли не 18-го года, еще дымным порохом заряженные. Мои стрель­нут, а потом забегают за дым и смотрят: попал или нет? Стреляли, стреляли, одну тарелочку всего и разбили. Я на велосипед, съездил на пристань, привез вина для под­ведения итогов и говорю своим снайперам: «Как же вы так стреляете? Я бы из рогатки лучше попадал». Они обиде­лись: «А ты возьми да сам и попробуй».

Я в жизни охотничье ружье не брал в руки, но коли пош­ло на принцип... «Ладно, черт с вами». Дал мне Витя Ша­лаев ружье 16-го калибра, подбросил тарелочку — я раз­бил. Бросил еще — опять вдребезги. Пошел я тогда в магазин, купил себе ружье, «тулку», и в первый же год вы­полнил 3-й разряд. Но скептиков и потом хватало...

Костя Филимонов однажды пристал: «Ты зачем на стенд пришел? Иди гоняй свою «балду». Футбол, то есть. Я ему в ответ: «Давай поспорим. Если я в сериях меньше 20 раз­биваю, то ставлю бутылку коньяка. Если больше — с тебя. Иван Васильевич, запиши». Это я уже судье Соснину под­сказываю.

Выхожу — разбиваю 19. Филимонов подмигивает Сосни­ну: «Иван Васильевич, не забывай, записывай». Юра Шпа- нов подходит, удивляется: «Что ты из этого чуда стреля­ешь? Возьми мое ружье». Я попробовал — 21 разбил. Костя разозлился: «Тебе подсудили!» Я — Соснину: «Иван Ва­сильевич, а ты записывай, записывай...» Короче, они под конец напились, разругались, Костя его из судей выгнал, я же с тех пор занялся стрельбой всерьез и надолго. В 1964 году выполнил на траншейном стенде норму масте­ра спорта, был чемпионом области. Тогда ох как непросто было стать чемпионом. Конкуренты-то какие: Голубцов, Реутов, Шпанов, Коновалов... Затем Толмачев вырос до чемпиона России. И как обидно, когда видишь сегодня осколки прежней славы курганских стендовиков.

В те же годы я заразился и охотой. Толя Томилов по­вез меня на весеннюю зорьку. Егерь вручил мне подсад­ную утку со словами: «Убьешь ее — с тебя четвертная». С перепугу-то я забыл спрятаться в камыши и никак не мог понять, почему утки меня облетают, а садятся на мушку к Томилову...

Какая же это красота — охота! Встать рано утром, посмот­реть зорьку. Поднимается солнце, птицы начинают ожи­вать, вот уже все шумит в округе, первый выстрел, второй... Над головой твоей пролетели — бах, мимо! Еще пролетели — бах, попал! Душа радуется. Для настоящего охот­ника главное — это природа.

Если мои читатели захотят услышать или увидеть живь­ем самого универсального ветерана Винка, то я им не по­завидую. Практически Михаил Николаевич в Кургане не живет, а все время проводит в Житниково. Там у него куп­лен домик, где в слиянии с любимой природой супруги Винк выращивают витамины, заготавливают впрок продукты для детей и внуков. Но если моим читателям все-таки повезет и они встре­тятся с неуловимым Винком, то я им от души позавидую. Чирок и сырок в консервированном виде, доморощенные арбузы и домашнее винцо из фирменных яблок — и все это под великолепнейшие рассказы нестареющего хозяина.

Текст: Валерий Паниковский (Источник: http://sport.kurganobl.ru/6962.html)

Фото: Виктор Михайлов