Обычный режим · Для слабовидящих
(3522) 23-28-42


Версия для печати

Не утоливший жажды (К 90-летию со дня рождения Андрея Тарковского)

Не утоливший жажды

(К 90-летию со дня рождения Андрея Тарковского)

Библиографический указатель. Курган. 2022

Тарковский — величайший мастер кино, создатель нового языка, в котором жизнь предстает как зеркало, как сон.

Федерико Феллини

4 апреля исполнилось бы 90 лет со дня рождения выдающегося режиссера Андрея Тарковского.

Тарковский сделал в кинематографе то, что до него казалось невозможным. В своих фильмах он сумел придать материальную форму вещам невидимым, сновидческим. Духовное измерение мира, бесконечность Пространства. Свое ощущение Времени. Прошедшее, настоящее, будущее — все соединено внутренней связью. Все с нами и все в нас. Он вполне отдавал себе отчет в том даре, каким наградил его Бог. И заплатил высокую цену за то, чтобы этот дар не погубить. Поэтому такое глубокое уважение вызывает не только его творчество, но и вся его жизнь.

Библиографический указатель «Не утоливший жажды» посвящен жизни и творчеству Андрея Тарковского. В работе использованы книги и статьи, имеющиеся в Центральной городской библиотеке им. В. В. Маяковского.

Андрей Тарковский родился 4 апре­ля 1932 года. Родиной будущего ре­жиссера было село Завражье Юрьевецкого района в Ивановской области.

Его родители — Арсений Тарков­ский и Мария Вишнякова — позна­комились в Москве, на Высших литературных курсах. В 1928 году они поженились, и через четыре года у них родился сын — Андрей, а еще через два — дочь Марина.

Но в 1937-м, когда Андрею было пять лет, отец ушел из семьи, и Мари­и ничего не оставалось, как самой, в одиночку, растить детей. Это была самая большая жертва. Выпускница литературных курсов, талантливая натура, она могла бы стать знамени­той писательницей, но она все свои силы отдавала дому и детям.

Из воспоминаний Марины Тарковской: «Мы были детьми с обычными детскими занятиями, радостями, игра­ми, но мы были отмечены горькой печатью — нас оставил отец, горячо на­ми любимый.

Он был самым желанным, самым красивым, самым родным. От него зна­комо пахло кожаным пальто, трубочным табаком, хорошим одеколоном. Мы всег­да ждали его прихода с нетерпением, он обязательно приходил к нам в наши дни рождения. Какие прекрасные по­дарки он нам делал! Это были самые скромные вещи — отец не был богат,— но они были отмечены его необыкновенным даром превращать в чудо все, к чему бы он ни прикасался.

Как высокоторжественно называла его мама: «Арсений!» Сколько преклоне­ния звучало в по многу раз повторяемой бабушкой истории: «А вот Арсений в тридцать четвертом году мне сказал...»

И вот он ушел от нас, живет в дру­гой семье, а не с нами. Мы, дети, не могли тогда знать, как сложны бывают отношения взрослых, сколько нужно любви, терпения и самоотречения, что­бы сохранить семью. Возможно, эта ран­няя травма и сделала Андрея отчаян­ным задирой, а меня замкнутой, молча­ливой девочкой».

Учился в московской 554 школе. Протоиерей Александр Мень вспоминал: «Мне не за­быть, как завораживал меня и потрясал буквально каж­дый кадр в «Солярисе», «Зеркале», «Сталкере», и я думал о том, какой огромный путь должен был пройти творец этих глубоко философских вещей. Думал о нашем неуют­ном военном и послевоенном детстве, вспоминал низкие обшарпанные домики Замоскворечья, унылую мужскую школу № 554, даже внешне походившую на казарму. Тарковский был у нас председателем драмкружка и выделял­ся как фигура яркая и нестандартная. Учителя пеняли ему, что он, школьник, ходит в шляпе: тогда это называ­лось быть «стилягой». И мало кто в те годы догадывался, что скрыто за этим наносным эпатажем...»

Яркие одежды. Кок на голове. Танцы-шманцы. Ветер в голове - так каза­лось учителям, а на самом деле - не ветер, а медленное по­стижение и осознание жизни.

Андрей Тарковский о детстве

«Мое детство я помню очень хорошо. Для меня это самое главное — самые главные го­ды в моей жизни. Детские впечатления для меня самые важные на все позднее, зрелое время, когда я стал взрослым...

Мы жили с мамой, бабушкой, сестрой. Семья без мужчины. Это существенно по­влияло на мой характер-Дом. Дом моего детства — это маленький хутор в 90—100 километрах от Москвы, неда­леко от деревни Игнатьево, где мы прожили несколько лет перед войной — 35-й, 36-й, 37-й...

Это было тяжелое время. Мне всегда не хватало отца. Когда отец ушел из нашей семьи, мне было три года. Жизнь была необы­чайно трудной во всех смыслах. И все-таки я много получил в жизни. Всем лучшим, что я имею в жизни, тем, что я стал режис­сером,— всем этим я обязан матери. Не­смотря на ужасное положение, в котором мы находились, мать отдала меня в музыкаль­ную школу (рояль), в художественную шко­лу. Сейчас я совершенно не понимаю, ка­ким образом мать могла достичь этого. По­тому что условий никаких для этого не было.

В свое время я пережил очень трудный момент. В общем, я попал в дурную компа­нию, будучи молодым. Мать меня спасла очень странным образом — она устроила ме­ня в геологическую партию. Я работал там коллектором, почти рабочим, в тайге, в Сиби­ри. И это осталось самым лучшим воспомина­нием в моей жизни. Мне было тогда 20 лет...»

С самого детства у Андрея проявляется всесторонний талант к твор­честву, он вообще был человеком оригинального ума и характера. Лю­бил рисовать, петь, принимал участие в театральных постановках в школе, поступил в музыкальное учи­лище. В 1947-м у Тарковского от­крылся туберкулез, и это поставило конец занятиям музыке. Туберкулез, к счастью, вылечили.

Кино захватило Андрея еще в дет­стве, когда мать повела его первый раз в жизни в кинотеатр, хотя и счи­тала, что кино не пойдет на пользу сыну. Первым увиденным фильмом стал «Щорс» Довженко.

По просьбе отца, Арсения Тарковского, Андрея приняли во ВГИК. Из воспоминаний кинокритика Ростислава Юренева: «В 47-м я случайно встретил Арсения на кос­тылях, без ноги. Встречи возобновились, но уже в другом доме, в другой семье. Занимался Ар­сений по-прежнему переводами, от которых «так болит голова». Со­бственные свои прекрас­ные стихи читал неохот­но. Видеться мы стали нечасто, иногда пере­званивались. И вдруг вот это письмо: «Дорогой Славочка!

К тебе придут мои дети: который мальчик — Анд­рей, которая девочка — та Марина. Очень прошу тебя, мой дорогой, поговорить с ними и помочь им, чем ты можешь, советом, делом и доброй волей: они метят в ГИК.

Милый мой и хороший, прошу тебя, не откажи мне. помоги им устроиться в институт, — они оба хорошие и способные дети. Я, их бедный родитель, не нахожу в себе уменья и силы, чтобы помочь им попасть в ВУЗ и рассчитываю на твою добрую дружбу. Вызови их на откровенность и тогда ты увидишь, какие они славные. Пожалуйста, сделай для них то, что ты мог бы сделать для меня. Кланяюсь Тамаре. Приезжай в Го­лицыно.

Любящий тебя Арсений Тарковский».

Разумеется, я встрепенулся: надо было обязательно выполнить просьбу Арсения.

Миссию свою я начал фундаментально. Как и советовал Арсений, я прежде всего пригласил и мальчика, который Андрей, и девочку Марину к себе. Марина не пришла, не помню уж почему. А Андрей явился минута в минуту в условленный срок.

Был он одет не без пижонства: короткие брючки, снежно-белые шерстяные носки. Показал безукоризненную воспитанность. Сидел пряменько, кофе пил, как в светском салоне. На вопросы мои отвечал ясно, кратко и сухо. Любит Баха, Дюрера. Импрессионистов? Конечно, тоже любит: Эдуар Мане, Огюст Ренуар. Все это совпадало и с моими пристрастиями, но лаконичность его ответов конфузила меня: выходило, что я устроил нечто вроде экзамена или допроса. Но, когда удалось навести разговор на поэзию, оказалось, что Андрей не только знает и любит, но и тонко понимает стихи отца, знает и Баратынского, и Ахматову. Словом, официальность была сломлена, а с женой моей Тамарой Андрей охотно предался обсуждению танцев и мод.

К Ромму я пошел уверенно. И хотя Михаил Ильич отчетливо показал мне, что не любит ходатайств и рекомендаций, все же Бах, Дюрер, Мане нашу беседу оживили, и я, с особым рвением, стал говорить о стихах Арсения...

Ура! Мальчика, который Андрей, приняли!»

Так Тарковский оказался во Всесоюзном государственном институте кинемато­графии, в мастерской легендарного режиссера Михаила Ромма. Вместе с Тарковским в этой мастерской также учились Василий Шукшин, Алек­сандр Гордон, Александр Митта…

Тарковскому повезло — его по­ступление во ВГИК совпало с мо­ментом развенчания культа лично­сти Сталина и наступлением «отте­пели». Культурная жизнь заиграла новыми, насыщенными красками, тем более что кинематограф посте­пенно шел в гору: если раньше произ­водство фильмов было строго огра­ниченно, то теперь с каждым годом их снималось все больше и больше. В сту­денческой среде повеяло запахом свободы и будущих перемен: настало время, когда творческие люди могли полностью посвятить себя искусству.

Учился Тарковский с большим рвением и с неимоверным энтузиаз­мом. Он не боялся вступать в споры с мастерами, в особенности со сво­им педагогом Михаилом Роммом, не боялся отстаивать свою точку зре­ния, вступая в словесные баталии.

Развивая и оттачивая свое мастерство и свою режиссерскую технику, Тарковский создал для се­бя более-менее сложившуюся си­стему взглядов на то, каким должно быть кино, и центральное место в этой системе занимает понятие фак­туры.

Автобиография Тарковского А. А.

Я родился 4 апреля 1932 г. на Волге, в г. Юрьевце Ивановской области. Отец мой - Тарковский Арсений Александрович, поэт, переводчик, член Союза советских писателей. Инвалид Отечествен­ной войны, орденоносец. Мать - Вишнякова Ма­рия Ивановна - сейчас работает корректором в типографии им. Жданова.

В 1939 г. я поступил в 554-ю школу Москворец­кого района г. Москвы, во время войны мать увез­ла нас с сестрой на Волгу (в эвакуацию), в места, где я родился. Там, в Юрьевце, я кончил началь­ную школу № 1. В 1949 г. мы вернулись в Москву. Затем поступил в 554-ю школу. В течение занятий в школе занимался музыкой (с 7 лет). Когда я учил­ся в 7-м классе 554-й школы, некоторое время учился живописи.

Музыке я учился в районной музыкальной школе Ленинского района г. Москвы, живописи - в художественной школе им. 1905 года.

В течение учебы я участвовал и в школьной са­модеятельности (затем и в институтской). Играл роли Нецветаева в пьесе Барянова «На той сторо­не», графа Ламперти в пьесе Петрова «Остров ми­ра», Левко в «Майской ночи» и другие, менее зна­чительные. После окончания школы в 1951 г. я по­ступил в Институт востоковедения, где проучился полтора года. Однако в 1952 г. в связи с сотрясени­ем мозга, полученным на занятиях по физкульту­ре, сильно отстал от курса и вынужден был оста­вить институт.

Однако во время обучения я часто думал о том, что несколько поспешно сделал выбор своей профессии. Я недостаточно знал еще жизнь.

Меня сильно увлек кинематограф, литература, а главное - люди нашей страны, ее природа и жизнь. Поэтому я отказался от продолжения уче­бы в Институте востоковедения и в мае 1953 г. по­ступил сотрудником на работу в научно-исследо­вательскую экспедицию института «Нигризолото» и уехал на работу в Туруханский край, где я рабо­тал в экспедиции, в тайге, прошел сотни километ­ров. Экспедиции я обязан многими интересными впечатлениями, встречами с людьми - геологами, рабочими. Здесь я узнал трудную, но благородную работу геологов, геоморфологов, геофизиков. Все это укрепило меня в желании стать кинорежиссе­ром. В апреле 1954 г. я закончил работу в экспедиции. Помимо коллекторской работы я вел альбом зарисовок сибирских пейзажей, который нахо­дится сейчас в архиве «Нигризолото». Моя работа кончилась в Москве обработкой полевого матери­ала (прилагаю характеристику главного геолога партии). Затем я стал готовиться к приемным эк­заменам во ВГИК Весной 1954 г., стараясь побли­же познакомиться с занятиями во ВГИКе, прини­мал участие в съемках на учебной студии институ­та (роль капитана команды из отрывка о баскетбо­листах). Сейчас мною овладела мечта стать хоро­шим режиссером советского кино.

Личная жизнь

Первой женой Андрея Тарковского была Ирма Рауш (Ирина Тарковская), самая красивая девушка на курсе Михаила Ромма во ВГИКе. Учебные тетради Андрея, вспоминает его сестра Марина, испещрены портретами Ирмы, он рисует ее профиль: «Профиль мил - крутой лоб, изящный носик, чуть выпяченная нижняя губа, это ее не пор­тит, а придает лицу лишь некоторую пикантность».

Он влюблен. А Ирма? Мать Андрея почувствовала сразу: «А ведь она не любит». Понимает это и Андрей, стра­дает и пишет стихи:

Уж не посмотрю я нежным взглядом,

Твоего покоя не нарушу,

А когда ты зло проходишь рядом,

Я тебя ни капельки не трушу.

И не злюсь за то, что изменила,

Ни к кому на свете не ревную,

Просто глупо и ненужно оскорбила

Ты любовь к себе —

чужую, но большую...

И в заключение:

И немного жалко, что истратил

На тебя всю душу, и другую,

Что честней, красивей и умнее,

Полюбить наверняка уж не смогу я.

Я люблю — не скрою при ответе.

Ну а ты? Нет... ты и не любила.

Ничего, должна другого встретить;

Помнишь, ты мне как-то говорила?

17.III.1955г.

В итоге любовь Андрея победила, Ирма ответила согласием: в апреле 1957-го они поженились. Семья безого­ворочно приняла ее и полюбила «за веселый нрав и отсутствие мещанских наклонностей». Вскоре родился сын Арсений. Однако никакой семейной гармонии не получилось. Ирма хотела быть режиссером, но Андрей «сбил с пути» режиссерского на актерский: в картине «Иваново детство» она играет мать Ивана, а в «Андрее Рублеве» — немую дурочку. За эту роль Ирма Рауш была удостоена приза французской киноакадемии «Хрустальная звезда». Позднее она вернется к своей основной профессии режиссера, будет снимать фильмы для детей на киностудии им. Горького.

Ирма всегда поддерживала мужа-режиссера, пони­мала его, помогала ему, но... Она не относилась к его творчеству слепо вос­торженно и не хотела иметь рядом «живого классика», всегда была кри­тична и строга... А ему... ему, как воз­дух, нужны были слова признания и восторга.

И для Тарковского закончился этап романтической любви, полный прелести чувств. Жизнь диктовала свои законы: он уже попал под власть своего гения. Творчество вышло на первое место, что, однако, не мешало ему при­нимать любовь женщин, влюбляться самому. Определился и его взгляд на роль женщины в семье. Его можно назвать радикально-патриархальным: «Жен­щина не имеет собственного внутрен­него мира и не должна его иметь, - заявил он в одном из интервью. - Ее внутренний мир должен полностью раствориться во внутреннем мире муж­чины. Мужчина должен сохранять для себя свой внутренний мир».

Вторая жена Тарковского Лариса Кизилова не была феминисткой. Она просто полюбила его, а потому приняла усло­вия существования с Андреем Тарков­ским. Жизнь показала, что она была сильной женщиной и к тому же умной тем женским умом, который не всегда доступен интеллектуалкам.

Они познакомились на съемках «Анд­рея Рублева». Лариса вспоминает: «Он был женат, я замужем, у обоих были дети. Меня пригласили ассистенткой. Я сидела на студии, читала сценарий. Он вошел — я не знала его в лицо - такой элегантный, красивый, необычно оде­тый: весь в белом и в таких странных ботинках из веревок, я потом долго отдавала их в починку, все хотела сохра­нить подольше... Я подняла глаза, а сердце опустилось. Затем - семь меся­цев его ухаживания и моего «противостояния»...

Андрея предостерегали от этого увле­чения друзья, близкие, отец: «Не будь листком на ветру. И не бросайся в страсть, как в глубокий колодец...».

Их отношения развивались в трудный для Тарковского период. «Андрей Руб­лев» выламывался из всех канонов кинорежиссуры. Картину постоянно критиковали, требовали различных переделок. Это было невыносимо, мучительно. Лариса помогала режиссе­ру отстаивать ленту, а попутно и добы­вать деньги на нее. Борьба за фильм сблизила их. Именно тогда и родилась его любовь-благодарность к Ларисе за ее самоотверженность, жертвенность, понимание. Не случайна запись в днев­нике Тарковского от 12 июля 1970 года: «Очень люблю свою Ларочку. Она хоро­шая».

В обществе Ларису не приняли. Пресса, обществен­ность, родственники считали ее парве­ню, не парой великому режиссеру, воплощением зла.

7 августа 1970 года родился сын. Анд­рей, Тяпа, Тяпус... Реакция близких обидела: «Из группы нас никто не поздравил, кроме Рудиной и Тамары Георгиевны. Бог с ними», — записывает Тарковский 15 августа. Конечно, горько. А вот реакция родных... Это уже больно: «Странно. Мы с Ирой разошлись, у меня новая, другая жизнь, а они делают вид, что ничего не замечают. Даже сей­час, когда родился Андрюшка... Стес­няются прямо со мной заговорить обо всем этом... Достоевщина какая-то» (14 сентября 1970 года).

С «достоевщиной» пришлось жить. Обоим. Ларисе труднее. Ведь она - изгой для окружения Тарковского. Позднее она «пожалуется»: «Вообще это какое-то болезненное свойство, когда чужие, посторонние люди почему-то теперь берутся судить меня, нашу с Андреем жизнь, вмешиваются в нее, копаются в ней...»

В Ларисе видели только негативное. Все ставилось ей в упрек. Над ней посмеи­вались, что обращается к Андрею на «Вы» и по имени-отчеству, даже когда стала его женой. Осуждали, что чрез­мерно восхищается своим мужем. И удивлялись, что он этого не замечает. Замечал, но ему это нравилось. Да и вообще он воспринимал Ларису по-другому, иначе, чем окружающие. Ему нравились ее обаяние, веселость... Он ей многое прощал, даже то, чего друго­му никогда бы не спустил. В этом-то и есть магия, особая тайна семейных отношений.

Как и всякий нормальный человек, Лариса была далека от совершенства, но это его выбор. Без нее он чувствовал себя беспомощным: «Когда Ларочки нет, у меня всегда неприятности», - записывал он 17 февраля 1971 года. Да, в их жизни были непростые страницы, когда Андрей задумывался о разводе, страдал от одиночества: «Я чувствую себя таким одиноким... И Ларисы нет, да и не понимает она меня, не нужен я никому. Есть у меня один Тяпа, да я ему не буду нужен. Один я. Совсем один... Меня все предали или предают», - при­знавался он 22 октября 1979 года в своем дневнике.

Вот другая запись - 31 мая 1980 года: «Разговаривал с Ларочкой, моей един­ственной. Как я по ней соскучился». И месяц спустя: «Бедная моя Ларочка! Когда кончатся наши мучения...».

У Андрея Тарковского вся жизнь - преодоление. Возможно, это действи­тельно и подпитывало его творчество - классическое сопротивление материа­ла. И человек он был сложный, тонкий, загадочный. Когда неотвратимость болезни и ухода стала для него очевидной, Анд­рей постарался защитить Ларису и сына, своего Тяпуса, отодвинуть на время неизбежное. 15 декабря 1985 года он записывает: «Человек знает, что умрет рано или поздно. Но не знает, когда, и поэтому отодвигает этот момент на неопределенное время. Это помогает ему жить. А я сейчас - знаю. И ничего не может мне помочь жить. И это очень тяжело. Но самое главное -Лара. Как ей сказать?! Как своими рука­ми нанести ей этот страшный удар?!»

На другой день: «Как я буду говорить с Ларой?»

21 декабря: «Как Лариса воспримет все это? Как дальше вести себя ей по отношению к Андрюше и маме? Надо продолжать добиваться их выезда. Анд­рюше нужна свобода. Нельзя жить в тюрьме. И если мы пошли по этому пути, то надо идти до конца». Сына выпустили незадолго до смерти отца. Позднее Лариса скажет: «Я уверена, что главной причиной его болезни стала разлука с сыном».

Не полагаясь на Высшие силы, Тар­ковский написал письмо-завещание: «В последнее время, очевидно со слухами о моей скорой смерти, в Союзе начали широко показывать мои филь­мы. Как видно, готовится моя посмерт­ная канонизация. Когда я не смогу ничего возразить, я стану угодным «власть имущим», тем, кто в течение 17 лет не давал мне работать, тем, кто вынудил меня остаться на Западе, чтобы наконец осуществить мои твор­ческие планы, тем, кто на пять лет насильственно разлучил нас с нашим 10-летним сыном.

Зная нравы некоторых членов моей семьи (увы, родство не выбирают!), я хочу оградить письмом мою жену Лару, моего постоянного верного друга и помощника, чьи благородство и любовь проявляются теперь как никогда (она сейчас моя бессменная сиделка, моя единственная опора), от любых буду­щих нападок.

Когда я умру, я прошу ее похоронить меня в Париже, на русском кладбище. Ни живым, ни мертвым я не хочу воз­вращаться в страну, которая причинила мне и моим близким столько боли, страданий, унижений. Я - русский человек, но советским себя не считаю. Надеюсь, что моя жена и сын не нарушат моей воли, несмотря на все трудно­сти, которые их ожидают в связи с моим решением. Андрей Тарковский. 5 ноября 1986 года».

29 декабря 1986 года Андрей Тарков­ский скончался, а спустя 10 лет умерла Лариса Тарковская.

Творчество

Творчество Тарковского полно загадок и странностей. Контуры его художественного мира смыкаются с философией, мифологией, поэзией, живописью. Тарковский предстает как продолжатель традиции русского философского искусства и с полным правом может быть назван классиком.

В качестве дипломной работы Тарковский и Кончаловский решили снять фильм «Антарктида — далекая страна». Отрывок из сценария был опубликован в газете «Москов­ский комсомолец», но сам сценарий не прошел редколлегию, оставив «дуэт» в замешательстве. Тогда у друзей возник другой замысел, из которого вырос короткометражный фильм «Каток и скрипка». В нем от­разились биографические черты са­мого Тарковского, воспоминания о его юношеской жизни: это и двор со шпаной, и сама музыкальная школа, и строгая преподавательница... Но самый большой интерес в «коротко­метражке» вызывает персонаж Вла­димира Заманского, водителя катка, который в одной из стычек между Сашей и шпаной становится на за­щиту юного музыканта, после чего между ними возникает дружба. Ко­нечно, в Заманском воплощен образ отца, причем в образе этом вопло­щена горькая мечта о воссоедине­нии. «Каток и скрипка» восхитил Ми­хаила Ромма, но у выпускной комиссии оказались совсем другие мысли на этот счет. Ромм без колебаний вступил в бой за жизнь ленты, и выпускная комиссия все же приняла работу.

Тарковский блестяще завершил учебу во ВГИКе. Вместе со своей женой Ирмой они поехали на практику в Одесскую киностудию, фактически, эта поездка была одновременно и медовым месяцем.

Летом 1961-го года Тарковского неожиданно вызвал на «Мосфильм» Михаил Ромм. Как оказалось, ма­стер порекомендовал своего учени­ка для окончания работы над экра­низацией повести Владимира Бого­молова «Иван». Бывший режиссер, Эдуард Абалов, с работой не спра­вился, оставив после себя несколь­ко метров отснятого материала. Предполагалось, что Тарковскому надо будет лишь доснять остальной материал и сделать фильм целым. Но Андрей, со свойственным ему пылом и энтузиазмом встав у руля, поменял всю концепцию картины, к примеру, главным героем он сделал не лейтенанта Гальцева, а самого Ивана, одиннадцатилетнего мальчи­ка, у которого война отняла мать, отца, все его детство. Тарковский, по сути, снял не патриотическую ленту о героической храбрости ма­лолетнего разведчика, непокорного в битве и бесстрашного перед смер­тью, а душевную борьбу, схватку с непримиримой действительностью за убитый когда-то мир, ситуацию на пороге бытия и небытия, погло­щающую в себя судьбы всех персо­нажей картины. Фильм «Иваново детство» получил выс­шую награду фестиваля — «Золото­го льва святого Марка», и на родину Тарковский вернулся уже легендой.

В 1961 году Андрей Тарковский подал заявку руководству "Мосфильма" на фильм об Андрее Рублеве. Договор был заключён в 1962 году. 18 декабря 1963 года был принят литературный сценарий, а 24 апреля 1964 года он был запущен в ре­жиссёрскую разработку. В 1966 году фильм был снят. Рабочее назва­ние фильма - "Страсти по Андрею". Фильм состоит из восьми главок-новелл и охва­тывает почти четверть века. Первая главка - "Скоморох" - датирована 1400 годом, последняя, "Колокол", 1423 годом.

Снятый в 1966 году, он пять лет был под запретом. На экраны вышел лишь в 1971 году. Пришлось изменить название на «Андрей Рублев». Фильм сократили на 150 метров и почти полностью перезаписали.

«Андрей Рублёв» потряс зрителей своей выразитель­ностью и мощью. Но в газетах ни слова о том, что «Ру­блёв» вышел. «Во всём городе ни одной афиши. И всё равно все билеты раскуплены», - с горечью и гордостью записывал Тарковский в своём дневнике.

К «Солярису», вышедшему в 1972 году, предъявили 32 замечания. Неожиданно для Тарковского запротесто­вал и Станислав Лем, по роману которого был подготов­лен сценарий картины. «Тарковский снял совсем не «Солярис», а «Преступление и наказание»,- заявил поль­ский писатель. Но у Тарковского была своя правда: для него Дом, Земля оказались ценнее, чем зловещий и непонятный Космос. Фильм в Каннах получил специальный приз, и публика приняла «Солярис» - только за год его посмотрели 10 миллионов человек.

За «Солярисом» последовал абсолютно земной фильм «Зеркало» (первоначальное название «Белый, белый день»). Заявка на ленту была подана в 1967 году, а картина вышла в 1974-м, и тоже через многие препоны и мытарства. Обсуждение «Зеркала» на «Мосфильме» проходи­ло бурно. Патриарх советского кино Александров был глу­боко возмущён: «Мы - строители духа, должны строить духовный мир социализма, поддерживать и воодушевлять людей... А эта картина не идёт по магистральному пути развития нашего советского искус­ства». В итоге картину Тарковского определили шедевром «второй кате­гории», которому полагалось мень­ше копий и пониженный авторский гонорар. И опять - непризнание «наверху» и восторг зрителей.

О своей позиции в искусстве Ан­дрей Тарковский говорил: «Любой художник в любом жанре стремится выразить прежде всего внутренний мир человека. Я неожиданно для себя обнаружил, что все эти годы занимался одним и тем же, пытался рассказать о внутреннем конфликте человека - между духом и материей, между духовными нуждами и необходимостью существовать в этом материальном мире. Этот конфликт яв­ляется самым главным, потому что он порождает все уровни проблем, которые мы имеем в процессе нашей жизни...».

Если воспринимать фильмы как этапы жизни, то сле­дующий - «Сталкер» (1979) по мотивам повести братьев Стругацких «Пикник на обочине», и опять картина отра­зила внутренний мир самого Тарковского и далеко ушла от замысла писателей. И, как обычно, у Тарковского пре­красный подбор актёров, играющих пронзительно и пси­хологически точно (Солоницын, Кайдановский, Фрейнд­лих). Ну и, разумеется, снова сопротивление начальников и экспертов. На одном из обсуждений Тарковский вски­пел: «Меня интересует мнение только двух зрителей: фа­милия первого - Бергман, фамилия второго - Брессон».

«Сталкер» вышел в прокат, но материальное положение режиссёра от этого не улучшилось, он буквально бедствовал. Бедствующий гениальный российский режиссёр всё вре­мя получал заманчивые предложения с Запада, но его не хо­тели выпускать из страны. И всё же однажды, благодаря уси­лиям Тонино Гуэрры, выдающегося итальянского писателя и сценариста, ему разрешили выехать в Италию, где он снял фильм «Ностальгия» (1983) - историю русского писателя, пишущего в Италии книгу о русском крепостном компози­торе. Переговоры о выезде Тарковского длились три года, в качестве заложника в Москве оставался его младший сын.

Он не хотел становиться эмигрантом, его вынудили, и 10 июля 1984 года на пресс-конференции в Милане он объявил о своём решении остаться на Западе. Там он снял свой последний, седьмой по счёту, фильм «Жертвопри­ношение» (1986), основные сцены на острове Готланд, в Швеции. Он уже был болен - у него обнаружили рак лёгких. В фильме Тарковский показал героя-искателя, философа и писателя Александра (шведский актёр Эрланд Иозефсон), который приносит себя в жертву человечеству и слышит божественные голоса... «Жертвопри­ношение» - последний шедевр Андрея Тарковского.

Он мог бы сделать больше: нереализованными оста­лись 16 его сценариев, в том числе шекспировский «Гам­лет», «Обломов» Гончарова, «Смерть Ивана Ильича» Толстого, «Подросток» Достоевского, «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Очерки бурсы» Помяловского... Не поставил. Не дали...

Болезнь убивала Андрея Тарковского. 29 декабря 1986 года он скончался в возрасте 54 лет. Похоронен на Сент-Женевьев-де-Буа.

Андрей Арсеньевич оставил дневник, который назвал «Мартиролог» - сплав духа, боли и страдания. Он был из­дан во многих странах мира, и только Россия никак не мог­ла найти деньги, чтобы издать этот уникальный документ. Помогли итальянцы, и 21 февраля 2008 года состоялась презентация «Мартиролога» в «Российской газете».

Книге предпослан эпиграф из дневника японского монаха-отшельника Кэнко-Хоси (XIV в.): «В скуке, когда весь день сидя против тушечницы, без какой-либо цели за­писываешь всякую всячину, коя приходит на ум, бывает, что такого напишешь, - с ума можно сойти». Тарковский записывал не от скуки - от горячего желания создать что-то мудрое, поучительное, побудить людей мыслить, размышлять о главных ценностях жизни, о высоком бытии.

Из дневника:

27 января 1973 года: «Как грустно жить на белом свете! Я завидую всем, кто способен заниматься своей работой независимо от государства. Да, практически все - кроме кино и театра (я не говорю о телевидении, ибо это - не ис­кусство). Свободны. От заработка они тоже свободны, но по крайней мере они могут работать. Какая хамская власть! Разве нужна ей литература, поэзия, музыка, живопись, кино?»

4 июня 1981 года: «Пожалуй, я маньяк от свободы. И физически страдаю от отсутствия свободы...».

11 августа 1981 года: «Нельзя здесь жить. Так изгадить такую замечательную страну! Превратить её в холуйскую, нищую, бесправную!..»

В октябре 1981 года Андрей Тарковский высту­пил в Ярославле перед членами народной киностудии «Юность». Среди заданных режиссёру вопросов был и такой: «Почему ваши фильмы так безрадостны? Почему в них всё мрачно, много грязи, жестокости? Ваш фильм «Андрей Рублёв», например, просто страшен».

Тарковский ответил: «Мои фильмы безрадостны по­тому, что безрадостны... Это - факт. У них такое свойство. Тут я ничем зрителям помочь не могу. Ну почему мои картины должны быть весёлыми? Если хочется веселья, есть комедии Гайдая, Рязанова. Смотрите их.

Я же думаю, что жизнь не такая уж весёлая штука, чтобы веселиться непрерывно. Не кажется ли вам, что мы слишком много веселимся?..»

Читая «Мартиролог», в сознании вырисовывается очень мрачная картина, как вокруг Тарков­ского в Советском Союзе старались создать некое подобие информационного вакуума, в котором он мог бы работать «правильно».

Об Андрее Тарковском

Книги

  1. Волкова, Паола Дмитриевна. Арсений и Андрей Тарковские / П. Д. Волкова. - Москва : Зебра Е, 2004. - 383, [1] с. : ил.

(книга в Центральной городской библиотеке им. В. Маяковского)

  1. Гордон, Александр Витальевич. Не утоливший жажды : об Андрее Тарковском / Александр Гордон ; худож. А. Сидоренко. - Москва : ВАГРИУС, 2007. - 383, [1] с., [8] л. фот.

(книга в Центральной городской библиотеке им. В. Маяковского, Центральной детской библиотеке им. Н. Островского, библиотеках им. Куликова и Толстого)

  1. О Тарковском / сост., авт. предисл. М. А. Тарковская ; худож. В. Я. Черниевский. - Москва : Прогресс, 1989. - 398, [2] с. : фот.

(книга в Центральной городской библиотеке им. В. Маяковского)

  1. Суркова, Ольга Евгеньевна. Тарковский и я. Дневник пионерки / Ольга Суркова. - Москва : Зебра Е, 2005. - 487, [9] с., [24] л. фот.

(книга в библиотеке им. Шолохова)

Статьи

  1. Ирин, Николай. Присутствие как чудо / Николай Ирин // Свой. - 2017. - Апрель. - С. 44-47.

  2. «Андрея догнала война» : сестра Тарковского, Марина, об истории семьи, удивительных пересечениях и о мистике в жизни ее знаменитого брата / беседовал Кирилл Журенков // Огонек. - 2016. - № 10. - С. 38-40.

  3. Акимов, Валерий. Небесные сферы Андрея Тарковского / Валерий Акимов // Смена. - 2014. - № 11. - С. 102-112.

  4. Юсов, Вадим. О Тарковском / Вадим Юсов ; беседу ведет Хироси Такахаси ; пер. с англ. Елены Паисовой // Искусство кино. - 2013. - № 11. - С. 80-85.

  5. Безелянская, Анна. «Хочу оградить мою Лару...» / Анна Безелянская // Студенческий меридиан. - 2012. - № 6. - С. 38-41.

  6. Безелянский, Юрий. Человек, который видел ангела / Юрий Безелянский // Наука и религия. - 2012. - № 5. - С. 22-24.

  7. Латынина, Алла. «Достичь абсолюта...» : дневники Андрея Тарковского / Алла Латынина // Новый мир. - 2008. - № 8. - С. 157-164.

  8. Саркисян, Сос. С Андреем Тарковским / Сос Саркисян ; пер. с арм. Георгия Кубатьяна // Дружба народов. - 2007. - № 4. - С. 209-216.

  9. Тарковский, Андрей. Решающие времена / Андрей Тарковский // Искусство кино. - 2002. - № 12. - С. 112-117.

  10. Дневники А. Тарковского // Киносценарии. - 2002. - № 5/6. - С. 262-301 ; № 3. - С. 114-128 ; № 2. - С. 21-35.

  11. Юренев, Ростислав. Который мальчик — это Андрей / Ростислав Юренев // Киносценарии. - 2001. - № 5. - С. 110-118.

  12. Гордон, Александр. Воспоминания об Андрее Тарковском / Александр Гордон // Искусство кино. - 2001. - № 4. - С. 123-137 ; № 3. - С. 118-137 ; № 2. - С. 136-150.

  13. «Я часто думаю о вас...» : из переписки Тарковского с Козинцевым // Киносценарии. - 2001. - № 4. - С. 138-154.

  14. Демант, Эббо. В поисках утраченного времени: изгнание и смерть Андрея Тарковского : сценарий документального фильма / Эббо Демант // Киносценарии. - 2001. - № 3. - С. 35-67.

  15. Андрей Тарковский // Киносценарии. - 2001. - № 2. - С. 164-175.

  16. Валентина Малявина: «Мы счастливы! Ты знаешь об этом?» (Андрей Тарковский) / В. Малявина // Искусство кино. - 1994. - № 8. - С. 117-138.

  17. Юренев, Ростислав. «...Который мальчик — Андрей» / Ростислав Юренев // Родина. - 1994. - № 8. - С. 106-110.

  18. Лаврин, Александр. Отец и сын / Александр Лаврин, Паола Педиконе // Юность. - 1993. - № 2. С. 50-55 ; № 1. - С. 68-73.

  19. Для целей личности высоких : Андрей Тарковский о себе // Искусство кино. - 1992. - № 4. - С. 119-122.

  20. Владимов, Георгий. Письмо Андрея Тарковского / Георгий Владимов // Искусство кино. - 1991. - № 1. - С. 103-106.

  21. Тарковский, Андрей. XX век и художник / Андрей Тарковский // Искусство кино. - 1989. - № 4. - С. 88-106.

  22. Запечатленное время Андрея Тарковского // Искусство кино. - 1989. - № 2. - С. 94-153.

  23. Лещиловский, Михаил. Один год с Андреем / Михаил Лещиловский // Искусство кино. - 1988. - № 12. - С. 74-78.

  24. Тарковский, Андрей. «Самое динамичное искусство высиживается годами» : письма к Ю. В. Зарубе / Андрей Тарковский // Искусство кино. - 1988. - № 12. - С. 69-73.

  25. «Я часто думаю о вас...» : из переписки Тарковского с Козинцевым // Искусство кино. - 1987. - № 6. - С. 93-105.

  26. А. А. Тарковский // Искусство кино. - 1987. - № 3. - С. 113-117.

Интернет-ресурсы

  1. Андрей Тарковский. - Текст : электронный // Культура.РФ. - URL: https://www.culture.ru/persons/2176/andrei-tarkovskii (01.04.2022)

Творчество

Книги:

  1. Мир и фильмы Андрея Тарковского : размышления, исследования, воспоминания, письма / сост. и подгот. текста А. М. Сандлер. - Москва : Искусство, 1991. - 398, [2] с. : ил.

(книга в Центральной городской библиотеке им. В. Маяковского)

  1. Фильмы Андрея Тарковского : 7 в 1. - [Б. м. : б. и., б. г.]. - 1 эл. опт. диск (DVD-ROM) : цв., зв. - Загл. с контейнера.

(библиотека им. Куликова)

Сценарии

  1. Тарковский, Андрей. Концентрат : этюд / Андрей Тарковский // Киносценарии. - 2001. - № 5. - С. 119-121.

  2. Мишарин, Александр. Сардар / Александр Мишарин, Андрей Тарковский // Киносценарии. - 2001. - № 6. - С. 66-94.

Статьи:

  1. Ермаков, Дмитрий. Шукшин и Тарковский / Дмитрий Ермаков // Наш современник. - 2021. - № 2. - С. 261-271.

  2. Евлампиев, Игорь. Достоевский и его философские идеи в творчестве Андрея Тарковского / Игорь Евлампиев, Андрей Тарковский-младший // Звезда. - 2017. - № 10. - С. 180-191.

  3. Материалы из архива Андрея Тарковского, связанные с работой над фильмом о Достоевском и фильмом по роману «Идиот» // Звезда. - 2017. - № 10. - С. 192-197.

  4. Федоткин, Степан Вячеславович. Рамка и фактура: об организации пространства в фильмах Андрея Тарковского / С. В. Федоткин // Обсерватория культуры. - 2017. - Т. 14. - № 4. - С. 458-466.

  5. Волкова, Паола. Nostos / Паола Волкова // Октябрь. - 2012. - № 3. - С. 143-147.

  6. Галкин, Александр. Ностальгия по жертвоприношению : о творчестве Андрея Тарковского / Александр Галкин // Юность. - 2010. - № 12. - С. 76-86 ; № 11. - С. 64-73.

  7. Болдырев-Северский, Николай. «Быть может, лучше было бы не рождаться...» : заметки на полях «Мартиролога» Андрея Тарковского / Николай Болдырев-Северский // Искусство кино. - 2009. - № 12. - С. 72-83.

  8. Скаландис, Ант. Машина желаний / Ант Скаландис // Искусство кино. - 2008. - № 2. - С. 105-127.

  9. Замятин, Дмитрий Николаевич. Неуверенность бытия: образы дома и дороги в фильме А. Тарковского «Зеркало» / Д. Н. Замятин // Человек. - 2007. - № 4. - С. 77-83.

  10. Балла, Ольга. Вестник : Андрей Тарковский в смысловом контексте ушедшей эпохи… и после нее / Ольга Балла // Знание-сила. - 2003. - № 6. - С. 56-62.

  11. Суркова, Ольга. Хроники Тарковского. «Сталкер» : дневниковые записи с комментариями / Ольга Суркова // Искусство кино. - 2002. - № 10. - С. 122-133 ; № 9. - С. 118-131.

  12. Суркова, О. Хроники Тарковского. «Зеркало» : дневниковые записи с комментариями / О. Суркова // Искусство кино. - 2002. - № 7. - С. 106-123.

  13. Суркова, О. Хроники Тарковского. «Солярис» : дневниковые записи с комментариями / О. Суркова // Искусство кино. - 2002. - № 4. - С. 78-101.

  14. Нехорошев, Леонид. Андрей Тарковский: пронзенность классикой / Леонид Нехорошев // Киносценарии. - 2002. - № 2. - С. 3-20.

  15. Тарковский, Андрей. Запечатленное время : главы из книги / Андрей Тарковский // Киносценарии. - 2002. - № 1. - С. 2-40.

  16. Тарковский, Андрей. Запечатленное время / Андрей Тарковский // Искусство кино. - 2001. - № 12. - С. 40-55.

  17. Я стремлюсь к максимальной правдивости : [интервью с Андреем Тарковским] // Киносценарии. - 2001. - № 5. - С. 122-127.

  18. Золотусский, Игорь. Вина и жертва / Игорь Золотусский // Искусство кино. - 2000. - № 12. - С. 68-72.

  19. Евлампиев, И. И. «Страсти по Андрею»: философия жертвенности : Андрей Тарковский и традиции русской философии / И. И. Евлампиев // Вопросы философии. - 2000. - № 1. - С. 56-70.

  20. Суркова, О. «Гамлет» Андрея Тарковского : беседы на Ломоносовском / О. Суркова // Искусство кино. - 1998. - № 4. - С. 112-127 ; № 3. - С. 112-125.

  21. Левгрен, Хакан. Леонардо да Винчи и «Жертвоприношение» : о роли «Поклонения волхвов» в последнем фильме Андрея Тарковского / Хакан Левгрен ; пер. с англ. М. Теракопян // Искусство кино. - 1992. - № 6. - С. 55-60.

  22. Тарковский, Андрей. Лекции по кинорежиссуре / Андрей Тарковский ; публ. подгот. К. Лопушанский, М. Чугунова // Искусство кино. - 1990. - № 10. - С. 83-91 ; № 9. - С. 101-108 ; № 8. - С. 103-113 ; № 7. - С. 105-112.

  23. Божович, Б. Образ человека в фильмах Андрея Тарковского / В. Божович // Человек. - 1990. - № 2. - С. 67-73.

  24. Винокурова, Татьяна. Хождение по мукам «Андрея Рублева» / Татьяна Винокурова // Искусство кино. - 1989. - № 10. - С. 63-76.

  25. Аннинский, Лев. Попытка очищения? / Л. Аннинский // Искусство кино. - 1989. - № 1. - С. 24-33.

  26. Салынский, Дмитрий. Режиссер и миф / Дмитрий Салынский // Искусство кино. - 1988. - № 12. - С. 79-91.

  27. Баткин, Леонид. Не боясь своего голоса / Леонид Баткин // Искусство кино. - 1988. - № 11. - С. 77-101.

Составитель: ведущий библиограф Артемьева М. Г.


Система Orphus

Решаем вместе
Есть предложения по организации процесса или знаете, как сделать библиотеки лучше?
Я думаю!