Судьба и роли (к 125-летию со дня рождения Бориса Васильевича )
Дайджест. Курган. 2019
17 апреля 2019 года исполняется 125 лет со дня рождения актера Бориса Васильевича Щукина. Борис Щукин прожил короткую жизнь – всего 45 лет, из них 20 – отданы театру. Замечательный мастер сцены дал начало целому направлению в советском искусстве. Это направление можно назвать щукинским. Он был подлинным мастером театра, глубоким знатоком его, блестящим ваятелем сценических образов, для которого, казалось бы, не было ничего неизвестного и неразгаданного в сложнейших арсеналах актерской техники.
Дайджест «Судьба и роли» посвящен жизни и творчеству Бориса Щукина.
Борис Васильевич Щукин родился 17 апреля 1894 года в Москве.
Его отец, Василий Георгиевич, был выходцем из крестьян. С ранней молодости работал трактирным мальчиком, половым. Имел авантажный вид, неплохую выучку, что позволило ему получить место в престижном московском ресторане «Эрмитаж». Но это Василий Щукин не считал пределом своего карьерного роста – в 1899 г. он принял участие в тендере на содержание железнодорожного буфета на станции Венёв. Конкурс он выиграл, что позволило ему стать мелким предпринимателем. Вскоре открылись торги на аналогичный буфет в Кашире. Их также выиграл Василий Щукин и стал хозяином этого заведения уже до конца своей жизни, обеспечив этим и начало карьеры сына.
В 1899 году семья Щукиных переезжает в Каширу. Тихая провинциальная Кашира всегда привлекала дачников. Василий Георгиевич строил и сдавал им дома. Спустя некоторое время семья перебралась в пристанционный посёлок. По этой причине, когда настало время идти в школу, в 1902 г. Бориса пришлось отдать не в городское, а в Каширское железнодорожное начальное училище.
Из воспоминаний Николая Самохвалова, друга детства: «Первая наша встреча с Борисом Щукиным произошла еще в 1903 году за партой 3-го класса Каширского железнодорожного училища. Мне было десять лет. Боря на четыре месяца моложе. Я был худеньким, небольшого роста мальчиком. Боря выглядел посолиднее и полнее. Оканчивая начальное училище, мы были уже друзьями, и редко кто нас мог видеть не вместе».
В 1905 г. отец привёз 11-летнего Бориса в Воскресенское реальное училище в Москве. Знаний, полученных в железнодорожном начальном училище, оказалось недостаточно, чтобы продолжить обучение и получить среднее образование. Поэтому Борис Щукин в 11 лет опять стал первоклассником.
Борис Щукин – ученик первого класса реального училища
Из воспоминаний Николая Самохвалова: «В 1904 году я поступил в Высшее городское каширское училище, Боря – в реальное в Москве, где жил у крестного все время учебы. На праздники и каникулы он приезжал домой в Каширу – так что временные наши расставания ничуть не влияли на все более крепнувшую дружбу. Приезд Бори в Каширу был для нас обоих радостным праздником. Позже, когда нам было по шестнадцать-семнадцать лет и когда у нас создалась хорошая, дружная компания молодежи, мы проводили время за чтением отрывков, стихов, устраивали всевозможные игры и танцы. Музыку к танцам нам очень охотно играла на гармонии мать Бори, Анна Петровна, а когда приезжал к ним гостить пианист Семен Дмитриевич, мы без устали танцевали под рояль. Зимой мы устраивали лыжные катания, были неплохими конькобежцами-фигуристами, организовывали на масленицу катание на розвальнях, а летом – прогулки в лес и прекрасные окрестности Каширы. Затевал все это Борис вместе со мной. У него был фотоаппарат, и все интересное на прогулке и дома он старался фотографировать, а затем дарил хорошие снимки».
Перед Первой мировой войной в Каширу часто приезжали провинциальные артисты. Давали концерты, ставили спектакли. Боря и его друг Коля Самохвалов, сын школьного сторожа, не пропускали ни одного. Они с упоением осваивали в близлежащем лесу свои первые «роли» индейцев, рыцарей и другие типажи, которые испробовал тогда на себе, наверное, каждый мальчишка.
Возникла мысль устроить собственный театр. Вместе с друзьями юный Щукин ставил небольшие сценки во дворе своего дома. Двор у Щукиных был большой, вмещал много зрителей. Мать Бори, Анна Петровна, пожертвовала на декорации занавески, сама аккомпанировала на гармони. Ребята чувствовали себя настоящими героями дня, тем более на станции только и было разговоров, что об «артистах».
Из воспоминаний Николая Самохвалова: «Под влиянием спектаклей и концертов приезжавших провинциальных трупп, обязательными посетителями которых мы были, у нас с Борисом возникла мысль устроить свой театр. Обширный двор при доме Щукиных оказался для нас вполне подходящим местом – стоять публике было где. Со двора имелось два входа в дом: один на кухню, другой – с тамбуром – считался парадным входом. Вот из этого тамбура мы и решили сделать сцену. Нужно было только разобрать одну стену и увеличить пол тамбура, закрыть эту площадку двумя стенами, сделать потолок и стойки для мягких кулис.
Нужно сказать, что отец Бори, Василий Владимирович, относился к нашим затеям благосклонно, иначе нам о разборке стены, сооружении сцены и думать было бы страшно. Ну а об Анне Петровне и говорить не приходилось. Она всей душой была с нами и за нас. Во всяком случае, на мягкие кулисы Анна Петровна пожертвовала нам все драпри, занавески, которые мы перекроили и создали подобие кулис и занавеса. В то время понятия о театре и пьесах у нас были весьма своеобразные. Мы почему-то думали, что в театре нужно обязательно смешить зрителей, поэтому и выбрали к постановке водевиль И. Мясницкого «Я умер». Я играл мнимоумершего мужа, а Боря – друга дома, объяснявшегося в любви жене у постели «умершего» мужа. Потом мы ставили инсценированные сценки И. Ф. Горбунова. Зрители, собиравшиеся на наш спектакль, смеялись, но едва ли этот смех был вызван хорошей игрой, скорее, они смеялись над нашими неестественными потугами смешить публику и над глупым водевилем Мясницкого. Так или иначе, но мы, «артисты», чувствовали себя героями и считали, что вполне заслуженно получаем похвалы от окружающих. В честь первого дебюта Василий Владимирович организовал «банкет», и даже с портвейном».
Настоящие артистические данные проявились у Бориса в 1912 г., когда на станцию приехал и взял в аренду летний театр артист Иван Степанович Александров с женой. Они же организовали драмкружок, в который первыми вступили Боря и Коля. Здесь Щукин сыграл много разных ролей, и его юношеское увлечение театром переросло в прочную любовь.
Из воспоминаний Николая Самохвалова: «До 1912 года мы с Борей играли в случайных любительских кружках. Летом 1912 года в Каширу приехал провинциальный актер Иван Степанович Александров с женой, который снял летний театр и поставил несколько миниатюр. Ему предложили остаться и организовать драматический кружок. Он согласился, собрал людей и стал руководителем кружка любителей. Мы с Борей, как уже имеющие некоторый «стаж», первыми вступили в кружок. В этом кружке мы участвовали до отъезда Бориса на фронт империалистической войны. Репертуар наш был очень разнообразным. Ставились «Дни нашей жизни» Л. Андреева (Борис играл Онуфрия, я – Глуховцева), «Дети Ванюшина» С. Найденова (Борис – Константин, я – Алексей), «Непогребенные» В. Евдокимова (Борис играл Сергея, я – Илюшу), «Касатка» А. Н. Толстого (Борис – Желтухин, я – князь) и много-много других драм и комедий.
За это время мы очень подружились с учителем железнодорожной школы Семеном Алексеевичем Осиным. У него был приятный баритон. Он учился пению у М. Е. Пятницкого, куда перетащил и нас с Борей. Мы занимались у Пятницкого два раза в неделю, развивая голос и дыхание. Помню, мы ставили комедию Л. Яковлева «Оболтусы и ветрогоны», где Борис играл Трошу, а я – Прошу. После этого спектакля нас долго называли этими именами, и когда мы подготовили концерт, то выпустили афишу: «Концерт Проши, Троши и Тереши». Под именем Тереши выступал Семен Осин. Я и Семен Осин пели, а Боря читал детские рассказы, выступал и с мелодекламацией: «Карменсита», «Как хороши, как свежи были розы» И. С. Тургенева. Большой успех Борис завоевал прекрасным чтением юмористических детских рассказов.
Хочется особенно подчеркнуть его очень серьезное отношение к каждой роли, к каждому выступлению. В поисках типов и образов мы часто ходили по базарам, прислушивались, присматривались, старались подсмотреть характерные черты для создания той или иной роли. Учили текст мы обычно в лесу, где нам никто не мешал. Очень не любил Борис играть роли, в которых приходилось объясняться в любви, ухаживать, переживать. Работая над такой ролью, он нервничал, доходил иногда до слез, считая, что у него ничего не получается. Подобное с ним происходило, например, в «Провинциалке» И. С. Тургенева, где он играл стареющего ловеласа графа Мобина. Но он прекрасно себя чувствовал в такой роли, как Пиан (слуга в гостинице) в комедии А. Н. Островского «Без вины виноватые», которую мы играли в августе 1914 года».
Борис Щукин – ученик 7 класса реального училища
Щукин окончил реальное училище с хорошими познаниями и в 1913 г. поступил на механический факультет Правительского столичного технического училища, которое являлось первым и одним из главных технических учебных заведений Российской империи.
Будучи студентом, Борис Щукин пересмотрел все спектакли московских театров, и решение посвятить свою жизнь искусству окрепло в нём окончательно. У него было два любимых театра: МХТ и Малый. Выбор в пользу МХТ он сделал не сразу, а после увиденного спектакля по пьесе Чехова «Три сестры». Впервые юноша попал на него в 16 лет. Театр помогал и в учёбе. Борис вдруг понял, что плохо учиться, когда актёры играют блистательно, ему не пристало.
Из воспоминаний Бориса Щукина: «Когда я учился в реальном училище, а затем выдержал очень серьезные конкурсные испытания в Высшее техническое училище, мне казалось, что я обязательно стану инженером. Но увлечение театром не проходило. Много времени я проводил в очередях у театральных касс в ожидании дешевых, «полтиничных» мест. Одно время я не знал, какому из двух любимых театров отдать предпочтение. Но в конце концов «победил» Художественный театр. Это обстоятельство отразилось на всей моей последующей артистической деятельности.
Мечты об инженерстве отступили на второй план, и мною все сильнее овладевало стремление стать артистом.
Летом, во время отпуска, я играл в любительских кружках, стараясь во всем подражать артистам Художественного театра. Пытался испытывать свои силы как чтец, но мне казалось, что мои средства речевой выразительности недостаточно развиты. Решил заняться пением. Хозяева квартиры, где я снимал комнатку, категорически воспротивились этим моим вокальным упражнениям, грозя согнать с квартиры. Пользуясь знакомством с одним техником, я ходил к нему на электростанцию и в огромном помещении занимался пением... под шум машин».
В 1916 г. был организован призыв студентов старших курсов в армию. Студента второго курса Бориса Щукина послали учиться в Александровское военное училище, а в 1916 году прапорщик Щукин был отправлен на фронт.
Из воспоминаний Бориса Щукина: «В конце 1916 года меня призвали в царскую армию. Это была тяжелая и унизительная для человеческого достоинства служба. Бесмысленная муштра подавляла человека, оскорбляла его чувства, низводила его до положения бессловесной твари.
Потом наступила шестимесячная фронтовая окопная жизнь. Полнейшая оторванность от жизни тыла. Росла озлобленность: война, казалось, затягивается бесконечно. Правда, среди этой беспросветности уже чувствовалось приближение чего-то нового. Командование тщательно охраняло нас от революционного влияния, стремилось воспрепятствовать проникновению слухов о нарастающей в тылу революционной грозе. Потом грянула Великая Октябрьская социалистическая революция. Она застала меня на фронте. Принял ее радостно, как избавление от тяжелого кошмара. Это были памятные дни».
Из воспоминаний Николая Самохвалова: «Передо мной лежит фотокарточка Бориса в студенческой тужурке с наплечными значками Высшего технического училища. На паспарту надпись: «Дорогому другу и товарищу в час разлуки. Мучительно тяжело расставаться, но против судьбы не попрешь. Не думал и не гадал я быть военным человеком, стал им. Давай же в душе надеяться, что все старое вновь вернется, и заживем мы по-старому, по-хорошему. В часы же разлуки долг каждого из нас не забывать друг друга». Милое, обаятельное лицо двадцатидвухлетнего Бориса Щукина глядит с этой фотографии: пышная шевелюра, ясный, глубокий, но грустный взгляд.
Даже из окопов Борис в каждом письме напоминал мне о том, чтобы я не терял надежды, верил бы в хорошее будущее, и уверял, что скоро встретимся. Вот несколько строк из его письма: «У меня теперь 90 процентов с лишком за то, что я вернусь обратно домой. Как же наши с тобой планы насчет сцены? Осуществятся ли? Что ты думаешь, напиши мне. Одно горе – денег нет. Но думаю, что были бы силы и желание, а деньги найдутся...»
Прапорщик Щукин демобилизовался в январе 1918-го. Вернувшись с фронта, поступил работать слесарем в паровозное депо, ведь «технарей» в то время не хватало. Позже он перешёл на другую работу – помощником машиниста паровоза. Для заработков пригодилось и искусство фотографировать, которым Щукин владел профессионально. А в вечернее время Борис занимался в Каширской студии свободного творчества при Депо. Вот тут и осуществилась его мечта стать актёром. За недолгие два года он смог сыграть более ста ролей, при этом в некоторых спектаклях число их доходило до четырёх-пяти.
В 1919 году Борис, как бывший офицер, был послан в Москву инструктором по обучению красноармейцев. Он работал и жил в казарме. Будучи военным инструктором, в январе 1920 года Борис Щукин решил попытать счастье – держал экзамен в Третью студию Художественного театра, руководителем которой был блестящий режиссер Евгений Богратионович Вахтангов.
Из воспоминаний Бориса Щукина: «1919 год. Меня зачисляют в Красную Армию и направляют в Москву на курсы военных инструкторов. Днем я занят на этих курсах, а вечера у меня свободные. У меня возникло желание посвятить эти вечера занятиям по сценическому искусству. С этой целью я направился в Первую студию Художественного театра. Но здесь меня постигла неудача. Из разговоров с руководителями студии выяснилось, что их не устраивает студиец, свободный только по вечерам.
В начале января 1920 года я прочел в газете объявление о приеме в студию Вахтангова. В указанный час я отправился в студию, находившуюся тогда в Мансуровском переулке. Вспоминая неудачу в Первой студии, я чувствовал себя не очень уверенно.
На приемном экзамене я прочел юмористический рассказ «Экзамен по географии». Рассказ этот принадлежал известному в то время автору-юмористу Свободину. Мое чтение имело большой успех у экзаменаторов. Они долго хохотали и просили меня прочесть «еще что-нибудь юмористическое». Но я заупрямился, мне захотелось показать себя и с другой стороны. После долгих препирательств я прочел тургеневское «Как хороши; как свежи были розы». Но, очевидно, мое исполнение этой вещи не произвело большого впечатления, так как меня прервали посредине.
На этом экзамене, в результате которого я был зачислен на первый курс, мне не пришлось встретиться с самим Вахтанговым. Он был болен, и испытания проводил Б. Е. Захава».
Из воспоминаний Л. П. Русланова: «В 1920 году в студии Евгения Богратионовича Вахтангова (в Мансуровском переулке) шел урок первого курса. Вел его Б. Е. Захава, который в конце урока предупредил нас:
– Не расходитесь, мы прослушаем новичков, поступающих к нам в студию.
Он взглянул в список и сказал:
– Гражданка... Гражданка Щукина. Прошу на сцену.
– Гражданин Щукин?! – раздался из угла вежливый голос с разъясняюще-вопросительной интонацией.
– Разве? А здесь написано Щукина. Очевидно, ошибка.
– По-видимому, - вежливо согласился тот же голос из угла.
Зал дружно расхохотался.
На маленькую сцену вышел большеголовый, круглолобый человек, одетый в форму красноармейца, с обмотками на ногах. Он щурился от яркого света, скрывая этим свое смущение. От его широкоплечей фигуры веяло силой и здоровьем. Казалось, что, несмотря на естественное волнение, несмотря на присутствие многочисленной аудитории, ему в общем неплохо на сцене, даже как будто уютно, поэтому он и улыбается такой широкой улыбкой.
Щукин прочитал юмористический рассказ – «Экзамен по географии». Читал он очень волнуясь, но с тем мягким юмором и с той искренностью, которые сразу завладевают вниманием аудитории.
Когда он закончил чтение, Захава спросил:
– Что вы можете еще прочесть?
– Я хотел прочитать, - последовал ответ, - «Как хороши, как свежи были розы».
В зале раздался новый взрыв хохота.
Но экзаменуемый не огорчился. Казалось, он и сам готов был расхохотаться вместе с нами.
– Не подходит? – робко спросил он.
– Да-а... Может быть, у вас есть что-нибудь другое?
– Нет. Мне хотелось бы прочитать это.
И он начал читать тургеневское стихотворение в прозе.
То ли вещь к нему не подходила, то ли Тургенев звучал в боевые 20-е годы большим анахронизмом, но мы не могли удержаться от смеха. Захава остановил Щукина и предложил показать импровизированный этюд с участием еще одной ученицы. Тема этюда – ожидание в приемной студии перед экзаменом.
Начался этюд. Мы сразу поверили, что ученик действительно ждет экзамена. Он вел себя жизненно правдиво и просто. Его верное поведение на сцене невольно подчеркивала и оттеняла его юная партнерша, которая все время пыталась «играть», что ей совершенно не удавалось.
Мы с интересом следили за развитием этюда. Ученик тихо, оглядываясь на дверь, чтобы его не услышали, рассказывает, как он пришел в студию записываться на экзамен. Рассказывает со всеми подробностями, талантливо.
– Спасибо, довольно!
Через несколько минут стало известно, что Щукин принят в число воспитанников студии Вахтангова. Тогда ему было двадцать шесть лет.
Быстро вошел Щукин в коллектив учеников Вахтангова. Он был в то время адъютантом одной из артиллерийских школ. Все мы также работали в учреждениях и посещали студию после службы. Уроки, как правило, начинались вечером и часто кончались лишь под утро. Жили мы впроголодь, но это нисколько не смущало нас: у нас была молодость и бесконечная вера в наше будущее.
Вскоре для всех стало ясно, что Щукин – приятный, скромный и очень работоспособный человек. Со всеми у него установились простые товарищеские отношения. Он аккуратно посещал уроки, много работал, был очень дисциплинирован и вообще держал себя безупречно.
Когда Вахтангов приступил к работе над чеховской «Свадьбой», он поручил Щукину роль грека. Это была его первая роль.
Над этой маленькой ролью, состоящей всего из нескольких реплик, Щукин начал работать с большой настойчивостью. Роль грека-кондитера Харлампия Спиридоновича Дымбы, смешного, наивного человека, коверкающего русские слова, всецело завладела его вниманием.
– Я могу говорить такое... Которая Россия и которая Греция... Мы греки, вы русские, и мне ницего не надо...
Эти слова из речи на свадебном ужине Щукин повторял на все лады. Он занимался ролью на службе, в трамвае, на улице, по дороге в студию. Вахтангов это видел и знал. Он был доволен щукинским греком и говорил:
– Молодчина! Как это он здорово нашел характерность. «Которая Россия и которая Греция». Верится, что он – грек. Очень ценный для нас человек. Будет хорошим актером.
Кроме грека в «Свадьбе» на сцене Мансуровской студии Щукин сыграл еще роль конокрада Мерика в инсценированном рассказе Чехова «Воры». Роль была совсем иного характера. Щукину надо было сыграть жестокого, с сильной волей человека, подвижного, смелого и гордого. Исполнение этой роли давало возможность угадать в нем актера большого диапазона».
Из воспоминаний Бориса Щукина: «Конец 1920 года. В репетиционном зале студии собрались студийцы для распределения ролей в «Свадьбе» Чехова. Тут же присутствовало несколько учащихся первого курса, среди них и я. Взгляд Евгения Богратионовича остановился на мне. «Ну а что, например, мог бы сыграть Щукин?» - спросил он. «Все», - ответил я, не подумав, и тут же смутился. Такая самоуверенность, по-видимому, не понравилась Вахтангову, и он решил «проучить» смельчака. «Вы говорите, что можете играть все? Ну что ж, играйте грека Дымбу». Эта роль меня несколько озадачила: я никогда не видел живых греков, и мне не с кого было «писать портрета». И вот в поисках более или менее подходящего типажа я обратил все взоры... к чистильщикам сапог. Я перезнакомился со всеми чистильщиками, расположившимися на моем пути из дома (я жил около Павелецкого вокзала) до Ходынки, где находились военные курсы, при которых я тогда состоял уже в качестве адъютанта.
Работал я над ролью усиленно, спал не больше трех-четырех часов в сутки и через две недели пришел к Евгению Богратионовичу показать себя в уже готовой роли. Евгений Богратионович, в течение этих двух недель проводивший застольные репетиции «Свадьбы», был удивлен такой быстроте, но мою работу одобрил. «Мне неважно, каким путем вы этого достигли, - сказал он мне. – Мне важны результаты. А результаты – хорошие».
Артистичность была разлита во всем существе Бориса Щукина. Он и пел великолепно, как настоящий певец, баритоном, и плясал лихо, какой-то самодеятельный номер с ловлей надоедливой мухи выдумал и охотно его демонстрировал, и карикатуры рисовал смешные. Евгений Богратионович, сразу почувствовав симпатию к новичку и оценив в нем актерский материал, поручил Щукину роль кюре в «Чуде святого Антония» Метерлинка, и актер выжал из неблагодарной роли гораздо больше, чем она могла дать. В нем было все, что можно вообразить для характеристики провинциального кюре в язвительной метерлинковской сатире: и слащавая елейность, и желание угодить богатым хозяевам, и растерянность перед святым, и полнейшее равнодушие сытого, который никогда не поймет голодного. И все это было вмещено в короткой сцене поминального обеда, в нескольких репликах. Сверх того, Щукин отлично использовал свою вокальную одаренность. Весь текст роли был спет на церковный манер.
«Чудо святого Антония».
Борис Щукин в роли кюре. 1921 г.
Первые годы в театре он жил более чем скромно. Ночевал в помещении театра. Но ничто не могло смутить или сбить с толку этого привыкшего к жизненным передрягам пролетария, ничто не портило его ровный и открытый характер. Он был добр, наблюдателен, отзывчив, общителен.
А работоспособность у него была необыкновенная. Один или в шумной компании, на репетиции или на улице, - Щукин всегда и везде работал, действовал, искал трудностей, учился сам и других учил: то, глядишь, выдумал какую-то гимнастику для кистей рук, то изобрел систему постановки голоса. Большей частью дело шло о технике актерского дела, о внешней выразительности. Будущее показало, насколько правильной была эта озабоченность актера.
Первая большая роль Щукина в театре – Тарталья в «Принцессе Турандот» Гоцци. Именно он открыл секрет исполнения масок в спектакле. Он узаконил приемы импровизируемого текста и безоглядно пустился в это рискованное плавание: порол чушь и легко ее отбрасывал, нечаянно набредал на стоящий вариант, но никогда не жалел заменить свою удачу чем-нибудь лучшим – вся эта подготовительная практика была для Щукина сущим праздником: здесь он был у себя дома! Ему пригодилось многое из опыта красноармейской эстрады.
«Принцесса Турандот»
Борис Щукин в роли Тартальи. 1922 г.
Из воспоминаний Л. П. Русланова: «В то время когда Щукин готовил роль Тартальи в «Турандот», он уже ушел со службы и очень нуждался. Студия платила гроши. У него не было комнаты. Однажды он остался ночевать в помещении студии, потом еще раз. Так и остался жить в одной из маленьких комнат при сцене. Все его хозяйство состояло из большого жестяного чайника. Крепкий чай с хлебом были тогда его основным питанием.
В другой половине здания находилась большая сцена, еще не совсем отделанная. На ней была устроена крутая площадка «Турандот». Эту площадку можно было назвать площадкой несчастий: на ней спотыкались, скользили, оступались, теряли равновесие. Вахтангов требовал, чтобы актеры двигались по ней, как по самому привычному месту. И вот Щукин, с виду как будто мешковатый и неуклюжий человек, начинает изо дня в день, упорно, не давая себе отдыха, упражняться на этой площадке; учится ходить, прыгать, падать, кувыркаться. Он делает это не только днем, но и ночью, когда никого нет в студии. Зажигая на сцене дежурную лампочку, он при слабом освещении носится по крутой площадке, делает десятки упражнений, тренируя свое тело. Проделывая все это, он повторяет в то же время на все лады текст роли. Потом садится за рояль играет гаммы, занимается дикцией, поет, говорит».
Поистине можно было подумать, что его Тарталье лет десять-двенадцать от силы. Его натренированное тело, несмотря на тяжелые ватные толщинки, пружинило и переливалось, как туловище грациозного кота. И уже во вступлении к спектаклю, на знаменитом параде, представляя зрителям исполнителей спектакля, в труднейшей функции первого, кто непосредственно разговаривает со зрительным залом, этот слегка заикающийся, с виду неуклюжий и даже как будто недалекий человек в нелепом зеленом камзоле сумел на премьере сразу завоевать доверие нескольких сотен настороженных москвичей. Потому что во всем, что он делал, угадывался избыток сил, веселая щедрость. И зрители откликались на искусство Щукина так же щедро и непринужденно.
А дальше шло все лучше и ярче, все полновеснее и ответственнее. Сколько ролей – столько и побед. Каждая из них не только этап в биографии актера, но и яркая страница в истории театра.
Лев Гурыч Синичкин – крайне самоуверенный и не унывающий от тягчайших неудач актер, энтузиаст театра, великолепно угадывающий слабости своих собеседников, кто бы они ни были, умеющий подольститься к ним и не потерять при этом и собственного достоинства; существо понаторелое в жизненной борьбе, исключительно выносливое и исключительно незлобивое, но прежде всего энтузиаст – таков был сложный характер, найденный Щукиным и тонко им обрисованный. Водевильная роль превратилась в нечто большее. Щукин обогатил ее всем, чем его обогатила великая русская классика от Гоголя до Чехова. Он принес на сцену гуманное сочувствие к маленькому и гонимому сильными мира сего существу. И в этом была большая и принципиально важная победа художника.
Борис Щукин в роли Льва Гурыча Синичкина. 1924 г.
В 1932 году Щукин сыграл одну из лучших своих ролей - роль Егора Булычева в одноименной постановке Бориса Захавы. Эта была та роль, которая поглощает актера без остатка, заставляет выложиться на все сто! И, соответственно, убивает очень много нервных клеток, потому что нужно играть с надрывом. В этой труднейшей роли Щукин встал во весь рост как зрелый мастер. Все здесь было на редкость рельефно вылеплено, а сверх того нагружено глубоким содержанием, почерпнутым и из Горького и из глубин собственного сердца. Этот больной, страдающий физически и нравственно, талантливый и взбалмошный волжский купец годился бы не только в психологическую драму, но и в трагедию, - настолько крупно изображал его Щукин. И злая тоска была в нем, и запоздавший мятеж против постылых и грязных устоев жизни, и рядом с точно показанными признаками неизлечимого недуга – молодая удаль, презрение к смерти, полное отрицание смерти – и все это в каком-то первозданном беспорядке, подсказанное самой жизнью, непредвиденное, почерпнутое из себя, из собственной души. И – несравненная лепка каждой фразы, каждой мысли горьковского текста. Пьеса очень понравилась Максиму Горькому, возможно, он до конца и сам не представлял, что его героя можно играть с таким накалом.
Борис Щукин в роли Егора Булычева. 1932 г.
Борис Щукин был одним из первых советских актеров, осуществлявших на сцене образы положительных современных героев. Эти роли трудны именно в силу своей «положительности». В них некуда скрыться – ни во внешнюю характерность, ни в яркие краски, ни в неожиданную смену кусков, ни в острый рисунок. Всюду подстерегает исполнителя опасность резонерства. Щукину зачастую приходилось искать на голом месте, не видя опыта предшественников, - такого и не было.
Первым его завоеванием был Павел в «Виринее» Сейфуллиной. На сцене появился большевик из крестьянских и солдатских низов, человек, едва достигший тридцати лет. Открытое, безбородое, простое лицо. Сдержанность человека, который знает себе цену именно потому, что сам себя и создал. Он знает цену и другим, потому что вообще привык верить людям и уважать их. Им владеет сильная страсть, она скромна, мужчина не теряет от нее головы, а только мужает и взрослеет. И здесь тоже Щукин ничего не выдумал, ниоткуда не вычитал – все само собой в нужный час раскрылось в нем и его самого обогатило. За Павлом явились и другие образы столь же высокой социальной значимости, и в каждом из них актер заново раскрывался как человек, а потом уже как художник.
Из воспоминаний Бориса Щукина: «Впервые роль современного человека мне пришлось исполнить в «Виринее». В этом спектакле я играл солдата-большевика Павла Суслова. Создание этой роли было облегчено тем, что во время своего пребывания на фронте на моих глазах произошел перелом в психике забитых «мужичков», еще вчера безропотно умиравших ради неведомых им целей, а сегодня пробудившихся и зажегшихся новыми идеями. В моем Павле Суслове я и хотел показать прежде всего рождение нового человека».
«Виринея». Борис Щукин в роли Павла Суслова. 1925 г.
В 1936 году Борису Щукину было присвоено звание народного артиста СССР.
Борис Щукин первый сыграл Ленина. Многие после него отваживались на такой же подвиг, многие с честью побеждали, но Щукин был первым, кто нашел в себе убедительную правду и душевное волнение для того, чтобы сыграть Ленина!
«Человек с ружьем». 1937 г.
Из записок П. Антокольского: «Щукин в Ленине был прост, умён, быстр в ответах, смел в переходах чувства, внимателен, зорок, но прежде всего – нервно напряжён. Мне кажется, что именно в этом напряжении было для него зерно ленинского образа. Было тут, конечно, и портретное сходство – и притом поразительное. Трудно забыть овацию зрительного зала на премьере "Человека с ружьём", когда из глубины сцены появился человек небольшого роста в пиджаке с походкой левым плечом вперёд. Трудно забыть и внезапно притихшую овацию, когда раздался картавый острый говорок и на собеседника был брошен быстрый, сразу всё оценивающий взгляд. Это были отлично схваченные внешние приметы, но сущность была всё-таки не в них. Если говорить прямо, то один только Щукин мог бы объяснить толково, какая душевная глубина откликнулась в нём в ответ на задачу создать сценический образ Ленина...»
Борис Щукин с большой радостью и вдохновением работал над ролью Ленина в фильмах «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году».
Из воспоминаний Бориса Щукина: «На мою долю выпала честь быть участником создания исторического фильма «Ленин в Октябре», в котором впервые в кино делалась попытка воспроизвести образ гениального вождя революции Владимира Ильича Ленина. Работа в этом фильме, а также в спектакле «Человек с ружьем» явилась для меня серьезнейшим художественным и политическим экзаменом. С большой радостью и творческим волнением я взялся за эту работу. В исключительно короткие сроки необходимо было подготовиться к ответственнейшей и почетнейшей задаче. И я безмерно рад, что массы зрителей принимают образ Ленина, созданный в картине, за близкого, своего, родного Ильича, образ которого они свято хранят в своих сердцах».
«Ленин в Октябре». 1937 г.
Из воспоминаний Н. П. Охлопкова: «На съемках ленинских фильмов я любовался и восхищался богатством творческого духа Бориса Васильевича. Одним только своим появлением в актерской комнате или в съемочном павильоне он создавал какую-то чудесную атмосферу человеческой мягкости и душевности. На съемках я видел, как постепенно Борис Васильевич воплощался в образ Ленина, как по-новому зажигались его глаза, как рот его становился вдруг энергичным и волевым.
Казалось, невозможное для самого крупного художника – черты прекраснейшего из людей, Ленина, вдруг, как в сказке, становились органичными, своими. Это было настолько убедительно, что все мы, участники фильма, начинали относиться к Щукину не только как к артисту, своему товарищу, но и как к носителю удивительных ленинских свойств и черт характера.
Такова была сила искусства Щукина...»
«Ленин в 1918 году». 1939 г.
После того как Щукин сыграл роль Ленина, популярность его возросла многократно. В общественных местах и на улицах его узнавали, останавливали, благодарили. Это внимание его и радовало, и смущало, и очень утомляло.
За создание образа В. И. Ленина в 1938 году Борис Щукин был награжден орденом Ленина, а в 1941 году ему была посмертно присуждена Государственная премия первой степени.
Борис Васильевич рос и формировался как художник вместе со своей страной. На его глазах произошли события огромной важности, в корне изменившие облик России. Щукин писал: «Я живу в величайшее, счастливейшее время. Я влюблён в нашу прекрасную страну».
Значимость художника в искусстве помимо таланта во многом определяется его умением передать зрителю в ярких образах всё то, чему он был свидетелем в жизни. Вся биография Щукина как профессионального актёра охватывает два десятилетия. Но сколько сделано за эти годы! Его жизнь была работа, только одна она, на которой человек сгорает дотла. А о том, что он сгорает, никто и не догадывался. Казалось – вот железное здоровье, вот выносливость, вот завидная бодрость и работоспособность! Однажды на сильно затянувшейся репетиции у Бориса Васильевича неожиданно закружилась голова, сильней забилось сердце, он присел у стола, и работа остановилась. Но как же застыдился он своего недомогания, как противно было ему прерывать дело! Режиссер предложил кончить на сегодня, все присутствующие усердно поддержали его, но Борис Васильевич и слушать не хотел, и минут через десять он продолжал как ни в чем не бывало.
Болел он редко и тоже нехотя, как бы скороговоркой, сразу являлся в театр отдохнувший, чтобы нести свою вахту. Все ему было нипочем. Он любил и московский мороз, и зной черноморского побережья, и шумные улицы западных городов, и толпу на улицах, и общество близких друзей, и множество стаканов крепкого чая, и новую книгу, и зачитанного до дыр Льва Толстого, и одинокие ночные часы с глазу на глаз с новой ролью, и все звуки, все запахи, всю пыль, всю суматоху, всю радость и тревогу театра. Это был человек вне возраста, не знавший усталости.
7 октября 1939 г. Бориса Щукина не стало.
В память о нем в том же году училищу было присвоено имя Бориса Васильевича Щукина. В 1945 г. оно было приравнено к высшим учебным заведениям, хотя старое название осталось.
Творчество Бориса Васильевича Щукина
Роли в театре
1921 – «Чудо святого Антония»
1921 – «Свадьба»
1922 – «Принцесса Турандот»
1924 – «Лев Гурыч Синичкин»
1925 – «Виринея»
1927 – «Разлом»
1929 – «Заговор чувств»
1930 – «Темп»
1930 – «Далекое»
1932 – «Егор Булычов и другие»
1932 – «Гамлет»
1937 – «Человек с ружьём»
1937 – «Большой день»
1937 – «Воры»
1937 – «Правда хорошо, а счастье лучше»
1937 – «Женитьба»
1937 – «Барсуки»
Фильмография
1935 – «Лётчики»
1936 – «Поколение победителей»
1937 – «Ленин в Октябре»
1939 – «Ленин в 1918 году»
Литература:
Сценарии:
Ужегова, Е. Судьба и роли : литературный вечер, посвященный великому советскому актеру Борису Щукину / Е. Ужегова // Библиотека. – 2013. - № 11. – С. 57-61.
Книги:
Борис Васильевич Щукин : статьи, воспоминания, материалы / [ред. А. А. Амчиславская, А. М. Сандлер]. - М. : Искусство, 1965. - 334, [2] с., [24] вкл. л. ил.
Составитель: ведущий библиограф Артемьева М. Г.
