Писатели

Вохменцев Яков Терентьевич

(1913 — 1979)

Родился 16 января 1913 года в деревне Вохменка Юргамышского района Курганской области в крестьянской семье, где высоко чтилась нравственность и прививалась любовь к русской литературе. Яков Терентьевич с отрочества был очарован Некрасовым и Горьким. И под их влиянием в 17 лет, без гроша за душой, со светлой, романтической думой отправился в путешествие по Руси. Исходил Урал, Поволжье, Центральную Россию, Кавказ. В 1930-е годы работал вздымщиком леспромхоза, землекопом в геологоразведке, слесарем кирпичного завода, литсотрудником газет «Наш трактор» (г. Челябинск) и «Челябинский рабочий», литературным консультантом Челябинской писательской организации. Первые публикации относятся к 1933 году. В 1938-1940 годах — служил в Советской Армии (Монголия). Он рядовым солдатом, младшим командиром и военным газетчиком прошёл две войны: советско-финляндскую и Великую Отечественную — участвовал в боях на Халкин-Голе и Волховском фронте. Был ранен.

Перу Якова Вохменцева принадлежит более десятка поэтических книг: «Степная песня», «Положа руку на сердце», «Учёный кот» (басни), «Не ради красного словца», «Дело не в возрасте», «Про нас» (книга для детей), «Разговор с друзьями», «Слышу зов земли», «Живёт на свете человек», «Третья зрелость», «Застенчивая профессия». Стержневые темы его творчества — Родина и человек на земле, русская природа и крестьянский труд. Стихи Якова Вохменцева в разные годы публиковались в «Комсомольской правде», «Литературной газете», газете «Литература и жизнь», в журналах «Октябрь», «Москва», «Наш современник», «Урал», «Уральский следопыт» и других. По рекомендации Александра Твардовского стихи Якова Вохменцева печатались в «Огоньке», а затем и в «Новом мире».

Творчество Якова Терентьевича — очень многогранно. Он работал в самых разных жанрах — лирическое стихотворение, стихотворный фельетон, басня, в последние годы жизни даже пробовал себя в драматургии. Он был великолепным мастером дружеского шаржа, блестящего экспромта. Особенно плодотворными были у Якова Вохменцева шестидесятые годы, когда он жил и работал в Кургане. В это время поэт возглавлял Курганскую писательскую организацию (с 1965 по 1974 годы). Он много сделал для роста её рядов, для создания атмосферы творческого взаимопонимания, для воспитания молодых дарований.

Как известно, у писателя нет отпусков, как нет и понятия о пенсионном возрасте. Яков Терентьевич после своих шестидесяти и до конца дней был весь в творческих поисках, в волнениях и борениях с рутиной и бюрократизмом. С большим жаром он обратился к жанру публицистики и создал ряд проблемных статей на тему о несовершенстве нашего законодательства в вопросах борьбы с хулиганством, воровством и т.д. Работал над пьесами и автобиографической повестью. Не порывал с поэзией. Вёл большую работу по пропаганде литературы и литературных знаний.

В Союзе писателей СССР Яков Терентьевич состоял с 1958 года. В память о первом председателе Курганской областной писательской организации Якове Терентьевиче Вохменцеве на доме № 111 по улице Гоголя, в котором жил писатель, установлена мемориальная доска.

ЧЕСТНОЕ СЕРДЦЕ ПОЭТА

Вот я листаю страницы его книг стихов и басен и не могу оторваться. Не верится, что автора нет среди нас уже много лет. Не верится потому, что ушел он из жизни слишком рано. А ещё потому, что все им созданное, кажется, написано сегодня, всё созвучно с нынешним днём. Никак не стирается из памяти и воображения даже его внешний облик, его голос, его добрый, порой лукаво испытующий взгляд, его, чаще застенчивая, улыбка. Обидно, что он, человек непьющий и некурящий, почти никогда не жаловавшийся на здоровье, вдруг так вот неожиданно и почти в одночасье...

Люди, близко знавшие его, знают, что у него, у поэта Якова Вохменцева, было одно уязвимое место — до предела обнаженное и беззащитное сердце. Всё происходившее вокруг касалось поэта «не левее сердца». Он был один из немногих, кто не трусил назвать подлость и глупость своими именами. В стихотворении «Враги» он писал:

У меня врагов на свете много,
Кроме тех, что там, за рубежом...
...Я умом, что сердцу подконтролен,
Их вчерне определяю так:
Враг — он всем на свете недоволен,
Кто доволен всем, тот тоже — враг.

Выходец из крестьянской семьи, где высоко чтилась нравственность и прививалась любовь к русской литературе, он с отрочества был очарован Некрасовым и Горьким. И под их влиянием пытался следовать их жизненному примеру: в 17 лет, без гроша за душой, со светлой романтической думой Яков Вохменцев отправился в путешествие по Руси. Исходил Урал, Поволжье, Центральную Россию, Кавказ. В тридцатые годы на Магнитке судьба свела его с Ярославом Смеляковым и Борисом Ручьевым. Думаю, что яростное и звонкое их творчество, их личные человеческие качества сослужили добрую службу в формировании мировоззрения и поведения поэта Якова Вохменцева. Впоследствии Я.Смеляков и Б.Ручьев были репрессированы, как и более 500 других советских писателей. Якова Вохменцева от этой участи, может быть, спас призыв на воинскую службу. И он рядовым солдатом, младшим командиром и военным газетчиком прошел две войны: участвовал в боях на Халкин-Голе и Волховском фронте. Был ранен.

Перу Якова Вохменцева принадлежит более десятка поэтических книг. Первые публикации относятся к 1933 году, а первая книга вышла в 1950 году. Его стихи по рекомендации А.Твардовского печатались в «Огоньке», а затем и в «Новом мире». Очень поэтичны сами названия его стихотворных сборников: «Слышу зов земли», «Третья зрелость», «Разговор с друзьями», «Не ради красного словца», «Дело не в возрасте», «Застенчивая профессия». За многие годы его стихи печатались в журналах «Октябрь», «Наш современник», «Москва», «Урал», «Уральский следопыт», в «Комсомольской правде» и «Литературной газете».

И трудно, и легко кратко охарактеризовать творчество Якова Вохменцева. Трудно потому, что оно своеобразно и отличается «лица не общим выраженьем». Легко потому, что оно очень цельно. Как в истинно талантливом творчестве, в нем сочетались сердечный лиризм (когда речь идёт о любви к Родине, к земле и человеку), крестьянская мудрость, помноженная на приобретенную высокую культуру, уверенное мужество солдата и глубоко осознанный долг гражданина. И ещё — органично жившие в нём юмор и убийственная сатира:

Нет, не спорим, критика,
с тобой мы.
Но известно всем,
кто воевал:
Мало проку от одной обоймы
Там, где нужен
целый арсенал.

Надо сказать, что чаще всё-таки шутка, юмор поэта шли от его сердечной доброты и теплоты душевной. Был он великолепным мастером дружеского шаржа, блестящего экспромта. Как-то зашел он в наш Союз и спрашивает, улыбаясь:

— Вы читали в воскресном номере «Советского Зауралья» стихотворение Володи Генделя «Доброта»
— Читали, — говорим.
— Ну и как?
— Да вроде бы...
— А я вот тут, — говорит, — по дороге четверостишие сочинил по этому поводу. Вот послушайте:

На доброту у нас огромный спрос,
И уменьшаться впредь он вряд ли станет.
Добру людей учил Исус Христос,
Теперь же эту лямку Гендель тянет...

С первого дня создания Курганской писательской организации Яков Терентьевич десять лет был бессменным её руководителем. Он много сделал для роста её рядов и создания атмосферы дружбы и творческого взаимопонимания в ней, для роста, воспитания молодых дарований.

Как известно, у писателя нет отпусков, как нет и понятия о пенсионном возрасте. Яков Терентьевич после своих шестидесяти был так же, как и прежде, весь в творческих поисках , в волнениях и борениях с рутиной и бюрократизмом, со всем, что мы сегодня нарекли словом «застой». Он с большим жаром обратился к жанру публицистики и создал ряд проблемных статей на тему о несовершенстве нашего законодательства в вопросах борьбы с хулиганством, воровством и т.д. Работал он над пьесами и автобиографической повестью. Не порывал с поэзией. Вел большую работу по пропаганде литературы и литературных знаний. Причём делал это блестяще, талантливо.

Впервые пишу о том, о чём мало кто знал и знает.

Как известно, родина Якова Терентьевича — деревня Вохменка Юргамышского района. Живописное озеро разделяет её с деревней Острова. Деревни соединены между собой деревянным мостом. Вокруг берёзовые и сосновые боры с ягодами и грибами. Живя в Кургане, Яков Терентьевич в своё время в Островах купил развалюшку с огородиком. На её месте он и построил скромную деревянную дачку, в которой летом отдыхал, писал, рыбачил на озере, растил овощи. Большую часть приусадебного участка занимали цветы. Их выращивала жена Якова Терентьевича, Валентина Ивановна. Она знала в них толк и занималась этим делом фанатично, самозабвенно.

Сюда, в Острова, часто наезжали из Кургана, Челябинска и из других мест друзья поэта. Не раз бывал здесь и я с курганскими писателями. Однажды мы с Алексеем Пляхиным посетили Острова. На озере, в камышах, Яков Терентьевич поставил на ночь сеть. Утром, сев в лодку, поплыл проверить её. Мы с Пляхиным ждали на берегу. Смотрим: что-то вынул из сети и кричит нам, подняв «улов» в руке:

— Утенок дикий в сеть угодил...

Утёнок был жив и невредим. Яков Терентьевич пустил его с ладони на воду. Птенец, почувствовав освобождение, быстро-быстро поплыл от лодки к видневшемуся вдали табунку, оставляя бурунчик следа на озёрной глади. А Яков Терентьевич, обернувшись к нам, громко процитировал раннего Пушкина:

Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!

Бывали вечера, когда мы устраивались на крыльце, любовались гладью ночного озера, звездным небом, вели нескончаемые беседы о былом, настоящем и будущем. Часто под гитару пели русские, украинские, фронтовые песни. Отрада и мир окружали нас. Мне , кажется, это были действительно минуты радости и счастья от дружбы, взаимопонимания. Никто не думал, что беда могла затаиться где-то рядом...

Однажды Яков Терентьевич появился в писательской организации чем-то угнетенный, подавленный. Я это заметил с первого взгляда и спросил, в чём дело. Он в ответ махнул обречёно рукой и сказал:

— Да нашлись там у нас в районе придурки, издеваются...
— В чём дело? — спрашиваю, — Кто такие и что происходит?
— Районный землеустроитель одолевает. Говорит, по закону, я не имею права пользоваться дачей, так как я человек городской, а земля колхозная. Говорит, я должен ликвидировать дачу сам, или же он снесёт её бульдозером...
— И давно это началось? — спрашиваю.
— Ещё с прошлого года стал цепляться, а в этом году с самой весны к горлу приступает... Кому пожаловаться — не знаю. Пробовал в райкоме правду искать, говорят , закон есть закон...

Конечно же, творилось беззаконие над заслуженным поэтом, участником двух войн, над человеком, кровно связанным с родной землей, старым человеком. Тупость и подлость, крючкотворство и хамство — всё было в деяниях мелкого чиновника — землеустроителя. В этом я убедился на следующее утро. На моём столе лежало письмо того самого землеустроителя из Юргамыша . Вот что он писал мне, руководителю писательской организации: «Уважаемый товарищ И.П.Яган ! Просим вашего воздействия на гр. Вохменцева Я.Т., незаконно занимающего земельный участок в с.Острова и незаконно построившего дачу на указанном участке. На наши неоднократные предписания по добровольному сносу дома гр.Вохменцев положительно не реагирует, а наоборот...
Предупреждаем, что если гр.Вохменцев в ближайшее время не выполнит наших предписаний, дом будет снесён в принудительном порядке...
Подпись»

За давностью времени я забыл фамилию того негодяя районного масштаба. Но хорошо помню фамилию тогдашнего первого секретаря Юргамышского райкома партии: Худяков. Я связался с ним по телефону, изложил суть дела. Конечно же, он не знал ничего об этом, пообещал немедленно остановить эту вакханалию, а кое-кого...

Своё обещание товарищ Худяков выполнил. Но было уже поздно. Через день мне позвонила рано утром Валентина Ивановна:

— Яков Терентьевич в больнице. Тяжелейший инфаркт...

Днём мы с Алексеем Пляхиным сумели добиться у врачей свидания с Яковом Терентьевичем. Узнать его было трудно. В лице — ни кровинки. Размытые до молочного цвета глаза. Говорил он шепотом. На прощание он еле слышно сказал:

— Ребята, берегите друг друга...

На следующее утро новый звонок от Валентины Ивановны:

— Якова Терентьевича больше нет...

Похоронили мы его в Островах, на светлом сельском кладбище под сенью белых берёз. Рядом могила другого писателя — Ивана Терентьевича Коробейникова.

Мы должны быть благодарны ему и за то, что он сумел и успел сделать.

Накануне 75-летия со дня рождения поэта Якова Терентьевича Вохменцева Курганский городской Совет народных депутатов принял решение: на доме № 59 по улице Пролетарской, где жил поэт, установить мемориальную доску. Своей жизнью и творчеством поэт заслужил эту память и уважение.

Иван ЯГАН

Яган, И. Честное слово поэта [Электронный ресурс] / И. Яган // Режим доступа: http://kultura.kurganobl.ru/3547.html. — Загл. с экрана. — (Дата обращения: 28.11.2016).