Песни, рожденные войной
Дайджест. Курган. 2020
Содержание
1941
- Священная война
- До свиданья, города и хаты (Походная песня)
- Вечер на рейде
- Ты одессит, Мишка!
- Давай закурим!
1942
- Моя Москва
- В землянке
- Темная ночь
- Наш тост
- Шумел сурово Брянский лес
1943
- Огонек
- В лесу прифронтовом
- На солнечной поляночке
- Случайный вальс
- Прощайте, скалистые горы
- Заветный камень
1944
- Песенка военных корреспондентов
- Марш артиллерии
- Казак уходил на войну
- Песня артиллеристов
- Под звездами балканскими
1945
- Он
- Соловьи
- Дорога на Берлин
- Давно мы дома не были
- Казаки в Берлине
Музыка помогла русскому народу выжить в страшное время Великой Отечественной войны, выстоять и победить. С первого дня войны песня всегда была с солдатом. Она помогала преодолевать трудности и лишения фронтовой жизни, поднимала боевой дух воинов, сплачивала их. Как верный друг, она не покидала фронтовика в минуту грусти, скрашивала разлуку с любимой, с родными и близкими. Она шла с солдатом в бой, вливала в него новые силы, отвагу, смелость...
Что пели на фронте? Сначала это были популярные патриотические песни, созданные еще в довоенное время. Но очень скоро появились новые песни. «Песня - фронту» - стало девизом композиторов. Только в Москве в первую неделю войны было создано около двухсот новых песен. Большинство из них сразу же «ушли на фронт».
Маршал Иван Баграмян, вспоминая о первых месяцах войны, писал: «Именно в этот труднейший период войны я наблюдал явление неожиданное и в то же время закономерное: у народа-великана – советского народа, и прежде всего у русского народа, родилось в те дни много песен. Они были бодры и воспевали Родину, воспитывали ненависть к врагу, мужество, отвагу, боевую дружбу – все то, что помогало преодолеть военные трудности, которым не было числа».
Песни военных лет весьма разнообразны по своему характеру: героические и шуточные, боевые и лирические... Они распространялись очень быстро, передавались из уст в уста, нередко перелетали через линию фронта, проникая в глубокий тыл врага, в партизанские землянки.
Песни, родившиеся в годы Великой Отечественной войны, шли вместе с конкретными событиями того героического времени. Закономерно, например, что «Священная война» была написана в самые первые дни войны. «Шумел сурово брянский лес» и «Ой, туманы мои, растуманы» в 1942 году, в период наибольшего размаха партизанского движения. А такие песни, как «Дорога на Берлин» и «Казаки в Берлине», отражали победные дни 1945 года.
У каждой песни, родившейся в военные годы, своя история, свой путь, и своя судьба.
Художник Ираклий Тоидзе
1941
В первые дни войны родилась песня-эмблема, песня-эталон «Священная война» Александра Александрова на слова Василия Лебедева-Кумача.
24 июня 1941 года газеты «Известия» и «Красная звезда» опубликовали стихотворение Лебедева-Кумача, начинавшееся словами: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...» Стихотворение в газете прочитал руководитель Краснознаменного ансамбля песни и пляски Красной Армии Александров. Оно произвело на него такое сильное впечатление, что он сразу же сел за рояль. На другой день, придя на репетицию, композитор объявил: «Будем разучивать новую песню – «Священная война».
Он написал мелом на грифельной доске слова и ноты песни – печатать не было времени – а певцы и музыканты переписали их в свои тетрадки. Еще день – на репетицию с оркестром, и вечером – премьера на Белорусском вокзале, узловом пункте, откуда в те дни отправлялись на фронт боевые эшелоны. Все помещения до отказа заполнены военными. В зале ожидания был сколочен из свежевыструганных досок помост – своеобразная эстрада для выступления. Артисты, ансамбля поднялись на это возвышение, и у них невольно зародилось сомнение: можно ли выступать в такой обстановке? В зале – шум, резкие команды, звуки радио.
Слова ведущего, который объявляет, что сейчас впервые будет исполнена песня «Священная война», тонут в общем гуле. Но вот поднимается рука Александра Васильевича Александрова, и зал постепенно затихает...
Волнения оказались напрасными. С первых же тактов песня захватила бойцов. А когда зазвучал второй куплет, в зале наступила абсолютная тишина. Все встали, как во время исполнения гимна. На суровых лицах видны слезы, и это волнение передается исполнителям. У них у всех тоже слезы на глазах...
Песня утихла, но бойцы потребовали повторения. Вновь и вновь, пять раз подряд пел ансамбль «Священную войну».
Так начался путь песни, славный и долгий путь. С этого дня «Священная война» была взята на вооружение нашей армией. Ее пели всюду – на переднем крае, в партизанских отрядах, в тылу, где ковалось оружие для победы. Каждое утро после боя кремлевских курантов она звучала по радио.
Ананьев Дмитрий. Ансамбль Александрова на Белорусском вокзале. 1941 год.
«Священная война»
(музыка А. В. Александрова, слова В. Лебедева-Кумача)
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Припев:
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идет война народная,
Священная война.
Как два различных полюса,
Во всем враждебны мы.
За свет и мир мы боремся,
Они – за царство тьмы.
Припев.
Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям.
Мучителям людей!
Припев.
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать,
Поля ее просторные
Не смеет враг топтать!
Припев.
Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб.
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!
Припев.
Пойдем ломить всей силою,
Всем сердцем, всей душой
За землю нашу милую.
За наш Союз большой!
Припев.
Встает страна огромная,
Встает на смертный бой
С фашистской силой темною
С проклятою ордой!
Припев.
29 июня 1941 года газета «Правда» опубликовала стихотворение поэта Михаила Исаковского «Походная песня». Почти сразу к этим стихам одновременно несколькими композиторами была написана музыка. Одним из этих композиторов был Исаак Дунаевский. Песня с его мелодией в первые дни июля была записана и прозвучала по радио в исполнении ансамбля песни и пляски Центрального Дома культуры железнодорожников. Разбившись на бригады, ансамбль, руководимый Дунаевским, пел «Походную» и другие его песни на вокзалах и призывных пунктах столицы, провожая на фронт воинские эшелоны.
В те же самые дни перед воинами, отправлявшимися на фронт, выступали и артисты хора имени М. Пятницкого, в репертуаре которого была песня, написанная на те же стихи Исаковского композитором Владимиром Захаровым. «Не могу равнодушно слушать песню «Походная», - вспоминал один из руководителей этого прославленного художественного коллектива Петр Михайлович Казьмин. – Эта песня овеяна дыханием первых дней войны… Она всегда напоминает мне затемненные, настороженные московские улицы, окна домов с белыми бумажными полосками на стеклах, военные грузовики с зелеными ветками, вокзалы, заполненные народом. Тут и кадровые части, тут и толпы людей, только что прибывших из деревень, запыленных, небритых, с мешками за плечами. В это время школы были заняты под призывные пункты. Нам нередко приходилось выступать в коридорах школ. Выступали по два, по три раза в день. Из призывных пунктов переезжали на вокзалы, пели. Особой тревогой были заполнены вечера. Света нет. Улицы большого города в темноте. Хорошо, что ночи коротки. Не хотелось вечерами забираться далеко от дома. Не сразу засыпали. Долго обсуждали последние известия с фронта. А на другой день в полдень – снова на вокзалах, на призывных пунктах».
Но наибольшую известность и самое широкое распространение в годы войны получила песня на музыку композитора Матвея Блантера. Она вошла в песенную антологию военных лет. Впервые ноты ее были опубликованы в сборнике «В бой за Родину!», выпущенном осенью 1941 года. Тогда же песня «До свиданья, города и хаты» («Походная») Матвея Блантера и Михаила Исаковского была разучена хором и оркестром под управлением военного дирижера и композитора Семена Чернецкого, в этом же исполнении она была записана и на грампластинку. Запевал песню солист Большого театра Петр Киричек. Не последнюю роль в успехе блантеровского варианта песни сыграло блестящее исполнение ее прославленным Краснознаменным ансамблем под управлением А. Александрова. В репертуаре этого коллектива песня «До свиданья, города и хаты» звучит по сей день.
Художник Владимир Артыков
«До свиданья, города и хаты» («Походная»)
(музыка М. Блантера, слова М. Исаковского)
До свиданья, города и хаты,
Нас дорога дальняя зовет.
Молодые смелые ребята,
На заре уходим мы в поход.
На заре, девчата, выходите
Комсомольский провожать отряд.
Вы без нас, девчата, не грустите —
Мы придем с победою назад.
Мы развеем вражеские тучи,
Разметем преграды на пути,
И врагу от смерти неминучей,
От своей могилы не уйти.
Наступил великий час расплаты,
Нам вручил оружие народ.
До свиданья, города и хаты,—
На заре уходим мы в поход.
Песня «Вечер на рейде» родилась в Ленинграде. 24 июня композитор Василий Соловьев-Седой принес на Ленинградское радио нотный клавир, где поверху значилось: «Играй, мой баян». А через полтора месяца на свет явился подлинный шедевр – «Вечер на рейде». Соловьев-Седой вспоминал как родилась эта песня: «В августе 1941 года вместе с группой композиторов и музыкантов мне пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Стоял чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. Мы как раз кончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. У меня возникла мысль написать об этом тихом, чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Возвратившись из порта, я сел сочинять эту песню...»
Композитор сам придумал начало припева – «Прощай, любимый город!» - и, отталкиваясь от него, стал писать музыку. Через два дня он передал ноты давнему своему другу поэту Александру Чуркину, и тот сложил полный текст «Вечера на рейде».
Однако путь у песни в жизнь оказался непростым. Когда Соловьев-Седой впервые спел ее друзьям, песню забраковали: слишком уж спокойной и «тихой» показалась она, не подходящей для грозной военной поры. И композитор спрятал ноты подальше...
А зимой 1941 года выступал он на Калининском фронте. Как-то после концерта в солдатской землянке под Ржевом бойцы попросили исполнить что-нибудь «для души», потеплее, посердечнее, и композитор вспомнил о забракованной песне. Уже со второго куплета бойцы начали ему тихо подпевать:
Сразу полюбившаяся фронтовикам песня с этого дня стала опережать артистов. Только начнут концерт, а зрители скандируют: «Вечер на рей-де!..» Возвращаясь с фронта, Соловьев-Седой заехал в Москву, чтобы в Центральном Доме композиторов показать свои новые произведения. «Вечер на рейде» приняли единодушно. После исполнения по радио, ее запели миллионы людей.
Художник Михаил Ананьев
«Вечер на рейде»
(музыка В. Соловьева-Седого, слова А. Чуркина)
Споемте, друзья,
Ведь завтра в поход
Уйдем в предрассветный туман.
Споем веселей,
Пусть нам подпоет
Седой боевой капитан.
Припев:
Прощай, любимый город,
Уходим завтра в море.
И ранней порой
Мелькнет за кормой
Знакомый платок голубой.
А вечер опять
Хороший такой,
Что песен не петь
Нам нельзя.
О дружбе большой,
О службе морской
Подтянем дружнее, друзья.
Припев.
На рейде большом
Легла тишина,
А море окутал туман.
И берег родной
Целует волна,
И тихо доносит баян.
Припев.
В конце 1941 года, в те дни, когда наши войска после упорных боев вынуждены были оставить Одессу, поэт Владимир Дыховичный написал песню «Ты одессит, Мишка!», композитор Михаил Воловац сочинил к ней музыку. «Путевку в жизнь» этой песне дал Леонид Утесов. Благодаря ему песня стала популярной.
Из воспоминаний Леонида Утесова: «С песней «Одессит Мишка» я неоднократно выступал по радио. И обращаясь к «молоденькому парнишке в бушлате морском», я чувствовал, будто говорю свои собственные слова, забывая порой, что я артист, и успокаивал не только Мишку, но и самого себя.
Эта песня, видимо, тронула сердца моих дорогих земляков. Я стал получать множество писем. Писали мне много Мишек-одесситов. Только от них я получил в 1942 году двести сорок три письма, все с фронта».
Вот одно из них.
«Здравствуйте, дорогой и многоуважаемый Леонид Осипович!
Вам пишет это письмо гвардии красноармеец, который Вас слушал в комсомольском театре. Я много слышал о Вас – и в своем уютном городе Одессе, и в Москве, и на Дальнем Востоке. Но видеть Вас мне не представлялась возможность... Вы вчера исполнили песню «Одессит Мишка». Не знаю, кто эту песню сочинил и где он взял материал для нее, но я знаю, что эта песня про меня. Ибо это я последним ушел из Одессы. Я оставил там мать, я оставил там свою любовь, я оставил все, что мне было дорого в моей жизни.
Леонид Осипович! Когда я услышал слова Вашей песни – «Ты одессит, Мишка, а это значит, что не страшны тебе ни горе, ни беда», - у меня потекли слезы. Мы, одесситы, люди смелые, отчаянные, которые смерти не боятся. Когда мы дрались – один против пяти, один против десяти, двадцати – слез не было... Но когда я услышал эту песню, я заплакал, и все вокруг сидящие обратили на меня внимание... Вы меня извините, что письмо написано так нескладно, но я прошу Вас выслать мне эту песню, и с этой песней я буду еще больше бить гадов, чем бил до сих пор. Буду мстить за нашу красавицу Одессу, за мать, за любимую, за себя, за всех нас. Гвардеец-минер М. Бондарский».
Листовки с песней «Одессит Мишка» советские летчики неоднократно сбрасывали на город, когда шли бои за Одессу. А в день ее освобождения газета 12-й армии 3-го Украинского фронта опубликовала текст песни и дала следующее примечание: «Эту песню сложили об Одессе советские люди. Ее поет и любит наша Родина, весь наш народ!»
Художник Василий Баранов
«Ты одессит, Мишка!»
(музыка М. Воловаца, слова В. Дыховичного)
Широкие лиманы, зеленые каштаны,
Качается шаланда на рейде голубом...
В красавице Одессе мальчишка голоштанный,
С ребячьих лет считался заправским моряком.
И если горькая обида
Мальчишку станет донимать,
Мальчишка не покажет вида,
А коль покажет, скажет ему мать:
Припев:
«Ты одессит, Мишка, а это значит.
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет
И не теряет бодрость духа никогда».
Широкие лиманы, поникшие каштаны,
Красавица Одесса под вражеским огнем...
С горячим пулеметом, на вахте неустанно
Молоденький парнишка в бушлатике морском.
И эта ночь, как день вчерашний,
Несется в крике и пальбе.
Парнишке не бывает страшно,
А станет страшно, скажет он себе:
Припев.
Широкие лиманы, сгоревшие каштаны,
И тихий скорбный шепот приспущенных знамен...
В глубокой тишине, без труб, без барабанов,
Одессу покидает последний батальон.
Хотелось лечь, прикрыть бы телом
Родные камни мостовой,
Впервые плакать захотел он.
Но комиссар обнял его рукой...
Припев.
Широкие лиманы, цветущие каштаны
Услышали вновь шелест развернутых знамен,
Когда вошел обратно походкой чеканной
В красавицу Одессу гвардейский батальон.
И, уронив на землю розы,
В знак возвращенья своего
Наш Мишка не сдержал вдруг слезы,
Но тут никто не молвил ничего.
Припев:
Хоть одессит Мишка,
А это значит,
Что не страшны ему ни горе, ни беда.
Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет,
Но в этот раз поплакать, право, не беда!
Нелегко приходилось бойцам войск Южного фронта осенью 1941 года. Очень рано наступила зима. Уже в ноябре выпал снег. А потом вдруг потеплело, снег растаял, дороги «раскисли», покрылись непролазной грязью. В ней вязли машины, орудия, солдатские сапоги…
Именно в эти трудные дни родились строчки будущей песни «Давай закурим!». Их написал старший батальонный комиссар Илья Френкель. Военная судьба свела поэта с гвардии капитаном Модестом Табачниковым. «Это был очень радостный день, - вспоминал Табачников. – Стихи так увлекли и захватили меня, что я сразу же принялся за работу. И уже на следующее утро сыграл товарищам новую песню. Вскоре она была опубликована в газете «Во славу Родины». «Давай закурим» - моя самая любимая песня. С нее и началась моя творческая жизнь на фронте».
Впервые песня была исполнена в станице Каменской на торжественном вечере, посвященном празднованию годовщины Октябрьской революции 7 ноября 1941 года.
«Давай закурим!»
(музыка М. Табачникова, слова И. Френкеля)
Теплый ветер дует, развезло дороги,
И на Южном фронте оттепель опять.
Тает снег в Ростове, тает в Таганроге.
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
Припев:
Об огнях-пожарищах,
О друзьях-товарищах
Где-нибудь, когда-нибудь мы будем говорить.
Вспомню я пехоту
И родную роту,
И тебя - за то, что ты дал мне закурить.
Давай закурим, товарищ, по одной,
Давай закурим, товарищ мой!
Нас опять Одесса встретит как хозяев,
Звезды Черноморья будут нам сиять.
Славную Каховку, город Николаев,
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
Припев.
А когда не станет горя и в помине
И к своим любимым мы придем опять,
Вспомним, как на запад шли по Украине.
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
Припев.
1942
Поздняя осень 1941 года. В те тяжелые дни мысли и чувства каждого человека были прикованы к Москве. Над столицей нависла страшная угроза – к ней рвались фашисты. Молодой начинающий поэт, младший лейтенант Марк Лисянский написал тогда стихотворение «Моя Москва». «Трудное и суровое время войны продиктовало это стихотворение, - вспоминает Лисянский. – В нем, как мне думается, слилась жизнь советского человека с жизнью Родины, личное чувство тревоги за Москву, любовь к ней – со всенародной тревогой и любовью к столице».
Поэт был проездом в Москве и отнес стихотворение в редакцию журнала «Новый мир». Оно вышло в журнале в январе 1942 года. Композитор Исаак Дунаевский, прочитав стихотворение, тут же на полях журнала набросал мелодию первых строк будущей песни.
В процессе работы понадобилось дописать текст. Для этого Дунаевский привлек режиссера ансамбля, которым он руководил – С. Аграняна. Ведь автор стихов был на фронте и никто не знал как его разыскать.
Вскоре «Моя Москва» в исполнении Зои Рождественской прозвучала по радио.
«Моя Москва»
(музыка И. Дунаевского, слова М. Лисянского)
Я по свету немало хаживал,
Жил в землянке, в окопах, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но Москвою привык я гордиться
И везде повторял я слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Я люблю подмосковные рощи
И мосты над твоею рекой,
Я люблю твою Красную площадь
И кремлевских курантов бой.
В городах и далеких станицах
О тебе не умолкнет молва,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Мы запомним суровую осень,
Скрежет танков и отблеск штыков,
И в веках будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Песне «В землянке» суждено было стать одной из первых лирических песен, рожденной в пламени Великой Отечественной войны. Ее авторы – поэт Алексей Сурков и композитор Константин Листов.
«Возникло стихотворение случайно, - вспоминал впоследствии автор Алексей Сурков. – Это было шестнадцать «домашних» строк из письма жене, Софье Антоновне. Письмо было написано в конце ноября 1941 года, после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой, когда нам пришлось ночью после тяжелого боя пробираться из окружения.
Так бы и остались эти стихи частью письма, если бы уже где-то в феврале 1942 года не приехал… композитор Константин Листов… Он пришел в нашу фронтовую редакцию и стал просить что-нибудь на что можно написать песню. Чего-нибудь не оказалось. И тут я на счастье вспомнил о стихах, написанных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову… Через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил гитару и спел песню «В землянке».
Листов не очень был уверен в том, что песня получилась. Казалось, в те дни нужны были песни, зовущие на бой с врагом, а он написал музыку лирическую, немного грустную... Но композитор ошибался. Песня пошла. В особенности после того, как неожиданно для авторов была напечатана 25 марта 1942 года в «Комсомольской правде».
«Землянка» пользовалась любовью на всех фронтах и особенно у тех воинов, которые воевали под Москвой.
Надо сказать, что поначалу песня вызвала и критические замечания. Некоторым казалось, что строки: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага» - упаднические, разоружающие. Высказывались даже пожелания, чтобы эти слова были заменены другими. Но Сурков категорически отказался от переделок.
«Землянка» - произведение лирическое, чуть-чуть грустное. Но не уныние вызывала она у бойцов, не тоску. Она воодушевляла на подвиг, звучала как вызов врагу, как презрение к смерти. Случалось, что ее пели перед атакой, ее пели, идя в бой.
Барташевич Василий. В землянке
«В землянке»
(музыка К. Листова, слова А. Суркова)
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти не легко,
А до смерти – четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Совершенно неожиданно родилась песня «Темная ночь», которую в дни войны знал каждый. В 1942 году режиссер Леонид Луков на Ташкентской киностудии снимал фильм «Два бойца». Картина рассказывала о крепкой фронтовой дружбе двух солдат – уральского сталевара Саши Свинцова и одесского сварщика Аркадия Дзюбина. Эти роли исполняли замечательные артисты советского кино Борис Андреев и Марк Бернес.
По замыслу постановщика фильм должен был сопровождаться только симфонической музыкой. Но по ходу съемки Луков почувствовал, что без песни не обойтись. «Понимаешь, не получается у меня никак сцена в землянке без песни», - признался он композитору Никите Богословскому, который писал музыку для фильма. И режиссер стал объяснять, какой представляется ему эта песня и почему она здесь нужна.
«Луков так зримо обрисовал ситуацию, - вспоминает Богословский, - так ярко передал чувства героев, их внутреннее состояние, так взволнованно и талантливо рассказал тему песни и ее настроение, что произошло чудо: я сел к роялю и сразу, без остановки, сыграл ему мелодию будущей песни, которая и вошла потом в фильм без единого изменения. Случай в моей практике – небывалый. Песня пришла сама, откуда-то из глубины сознания».
Быстро и удачно сложились стихи на эту музыку и у поэта Владимира Агатова. Они понравились всем.
Фильм «Два бойца» был закончен в октябре 1943 года. Но уже до этого «Темная ночь» стала широко известной.
«Еще до окончания съемок меня направили на фронт для помощи фронтовым ансамблям, - рассказывает Никита Богословский. – К моему удивлению, сразу по прибытии в армию я повсюду слышал «Темную ночь», непонятно как сюда попавшую. И только потом выяснил, как это произошло. Дело в том, что я, обуянный нетерпением, легкомысленно показал песню своему давнему другу Леониду Утесову, не предупредив, что она из не готового еще фильма, и он стал петь «Темная ночь» повсюду, а в первую очередь на фронтах, куда часто выезжал с концертами».
Песня «Темная ночь» получила всеобщее признание. Ее пели везде – на фронте и в тылу, пели пехотинцы и моряки, партизаны и десантники, рабочие и колхозники.
«Темная ночь»
(музыка Н. Богословского, слова В. Агатова)
Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.
В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу к ним прижаться сейчас губами!
Темная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная, черная степь пролегла между нами.
Верю в тебя, в дорогую подругу мою,
Эта вера от пули меня темной ночью хранила.
Радостно мне, я спокоен в смертельном бою.
Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось...
Смерть не страшна, с ней не раз мы встречались в степи,
Вот и теперь надо мною она кружится...
Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь.
И поэтому, знаю, со мной ничего не случится!
Композитор Исаак Любан, находясь в госпитале после контузии, решил написать песню о будущей победе. «Правда, была еще только весна 1942 года, - вспоминал Любан, - еще не было ни Сталинграда, ни Курской дуги. Но уже была великая битва под Москвой, в которой наши войска разгромили гитлеровских вояк. И главное – была твердая вера, что мы выдержим все испытания, все невзгоды и добьемся победы над фашизмом».
Композитор сочинил мелодию. Слов еще не было. Вскоре ее в оркестровом варианте стал исполнять духовой оркестр. Текст будущей песни пробовали написать многие: соседи по госпитальной палате, однополчане, сотрудники армейской газеты. Но им не удавалось выразить то, что хотел сказать композитор. Семнадцать текстов пришлось отвергнуть, и лишь восемнадцатый понравился всем. Автором был рядовой Матвей Косенко, а соавтором поэт Арсений Тарковский.
В мае 1942 года песня «Наш тост» была исполнена народной артисткой СССР Л. Александровской.
Появились различные варианты текста. Но в любом варианте в песне звучала основная ее тема – непоколебимая вера в победу над врагом. И трудно было представить, что до великого дня Победы еще три года.
«Наш тост»
(музыка И. Любана, слова М. Косенко и А. Тарковского)
Если на Родине с нами встречаются
Несколько старых друзей,
Все что нам дорого припоминается,
Песня звучит веселей.
Ну-ка товарищи грянем застольную,
Выше стаканы с вином,
Выпьем за Родину нашу привольную,
Выпьем и снова нальем.
Выпьем за русскую удаль кипучую,
За богатырский народ!
Выпьем за армию нашу могучую,
Выпьем за доблестный флот!
Встанем, товарищи, выпьем за гвардию,
Равной ей в мужестве нет.
Тост наш за Сталина! Тост наш за партию!
Тост наш за знамя побед!
30 мая 1942 года Государственным Комитетом Обороны был образован Центральный штаб партизанского движения и учрежден пост главнокомандующего. Им стал маршал К.Е. Ворошилов.
В этом же году поэт Анатолий Софронов и композитор Сигизмунд Кац написали замечательную песню о партизанах «Шумел сурово Брянский лес». Вот что вспоминает о первом исполнении этой песни поэт Анатолий Владимирович Софронов: «Начальник Брянского штаба партизанских отрядов А. П. Матвеев объявил: «Вот поэт Софронов, он привез песню, которая специально написана для брянских партизан». Мне не раз приходилось петь свои песни, но, пожалуй, такого волнения, как в ту ночь я никогда не испытывал... Я ее спел один раз, меня попросили спеть еще раз, потом в третий раз. Меня обнимали... А утром слепой баянист «с голоса» разучил мелодию, и пошла песня кочевать от землянки к землянке, от одного отряда к другому».
Так в партизанском крае, окруженном со всех сторон врагами, состоялась премьера песни «Шумел сурово Брянский лес».
Шумел сурово Брянский лес
(музыка С. Каца, слова А. Софронова)
Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли на немцев партизаны.
Тропою тайной меж берёз
Спешили дебрями густыми,
И каждый за плечами нёс
Винтовку с пулями литыми.
И грозной ночью на врагов
На штаб фашистский налетели,
И пули звонко меж стволов
В дубравах брянских засвистели.
В лесах врагам спасенья нет:
Летят советские гранаты,
И командир кричит им вслед:
«Громи захватчиков, ребята!»
...Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли с победой партизаны.
1943
19 апреля 1943 года в газете «Правда» было напечатано стихотворение Михаила Исаковского «Огонёк» с подзаголовком «песня», но ни нот, ни подстрочника не было. Музыку к стихотворению стали сочинять многие композиторы и музыканты, как известные, так и любители. Но случилось так, что «Огонек» получил распространение на музыку неизвестного автора. И эта простая мелодия удивительно тесно слилась с задушевными словами большого мастера песни Михаила Исаковского. В годы войны песню знали и любили все – и на фронте и в тылу.
Секрет воздействия песни «Огонек» объясняет поэт Евгений Долматовский: «Когда враг напал на нашу страну, повсеместно – сначала до Волги, а потом и глубже, в тылах России, – было введено затемнение. На улицах – ни фонаря, окна к вечеру плотно закрывались шторами и листами черной бумаги. Затемнение придавало фронтовой характер городам и селам, как бы далеко от линии боев они ни находились. И вдруг на фронт прилетела песня «Огонек». Это было в тяжелую пору. Сейчас трудно себе представить, какое ошеломляющее впечатление произвела эта картина: уходит боец на позиции и, удаляясь, долго видит огонек в окне любимой. А люди знали: половина страны погружается ночью в непроглядную темноту, даже машины не зажигают фар, и поезда движутся черные. Вражеские самолеты не найдут цели!
Поэтический образ огонька на окошке превратился в огромный и вдохновляющий символ: не погас наш огонек, никогда не погаснет! Песня еще одной неразрывной связью скрепила фронт и тыл».
Проводы. Художник Г. Коржев
«Огонек»
(музыка народная, слова М. Исаковского)
На позиции девушка
Провожала бойца,
Темной ночью простилася
На ступеньках крыльца.
И пока за туманами
Видеть мог паренек,
На окошке на девичьем
Все горел огонек.
Парня встретила дружная
Фронтовая семья,
Всюду были товарищи,
Всюду были друзья,
Но знакомую улицу
Позабыть он не мог:
«Где ж ты, девушка милая,
Где ж ты, мой огонек?»
И подруга далекая
Парню весточку шлет,
Что любовь ее девичья
Никогда не умрет.
Все, что было загадано,
Все исполнится в срок, —
Не погаснет без времени
Золотой огонек.
И становится радостно
На душе у бойца
От такого хорошего,
От ее письмеца.
И врага ненавистного
Крепче бьет паренек
За советскую Родину,
За родной огонек.
Песня «В лесу прифронтовом» появилась в 1943 году. «Стихи написаны на Каме, в городе Чистополе, – вспоминал позже Михаил Исаковский, – когда шел второй год войны. Работая, представил себе русский лес, чуть-чуть окрашенный осенью, тишину, непривычную для солдат, только что вышедших из боя, тишину, которую не может нарушить даже гармонь. Послал стихи старому товарищу композитору Матвею Блантеру. Спустя несколько месяцев услышал по радио, как «В лесу прифронтовом» исполняет Ефрем Флакс».
Блантер избрал для песни форму вальса. Он стилизовал ее под старинный вальс «Осенний сон», и это связывает песню с чем-то очень дорогим, не омраченным в памяти никакими тяготами войны.
Когда в 1943 году песня «В лесу прифронтовом» впервые прозвучала в эфире, на радио позвонил солдат, лечившийся после ранения в одном из московских госпиталей: «Гармонист, что «Осенний сон» играл, - я был. Фамилию автора не расслышал, наверное, из наших бойцов? Неужели нет? Откуда же он про меня знает? Словно всю войну рядом...»
Эта песня была близкой и родной для каждого фронтовика.
Житков Роман. Вальс в прифронтовом лесу
«В лесу прифронтовом»
(музыка М. Блантера, слова М. Исаковского)
С берез, неслышен, невесом,
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы —
Товарищи мои.
Под этот вальс весенним днем
Ходили мы на круг;
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг;
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет;
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и мечтал
О чем-то дорогом;
И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну.
И каждый знал — дорога к ней
Ведет через войну.
Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час.
А коль придется в землю лечь,
Так это ж только раз.
Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит,
И что положено кому —
Пусть каждый совершит.
Так что ж, друзья, коль наш черед,
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрет,
Не задрожит рука.
Настал черед, пришла пора —
Идем, друзья, идем.
За все, чем жили мы вчера,
За все, что завтра ждем.
С берез, неслышен, невесом,
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы —
Товарищи мои.
Наряду с балладами, песнями, рассказывающими о героизме и мужестве советских воинов, об их бессмертных подвигах, появлялись и были любимы на фронте и в тылу песни удалые, веселые, задорные. Именно такую песню-шутку «На солнечной поляночке» создали композитор Василий Соловьев-Седой и поэт Алексей Фатьянов.
«Однажды ко мне подошел, - вспоминает Соловьев-Седой, - солдат в кирзовых сапогах – красивый, с румянцем во всю щеку, назвался Алексеем Фатьяновым, поэтом, прочел, встряхивая золотистой копной волос, свою песню… Песня мне понравилась лиризмом, напевностью, юмором».
Первоначально композитор написал песню «На солнечной поляночке» в форме лирического вальса. Она получилась приятной, понравилась слушателям, но композитор чувствовал, что его вальсу чего-то недостает, что нет в ней той жизнерадостности, веселья, удали, которыми пронизаны стихи Фатьянова. И Соловьев-Седой сочинил мелодию заново.
Песня долгое время не находила «своего» исполнителя. Только после того, как ее спел Ефрем Флакс, она зазвучала широко.
«На солнечной поляночке» понравилась воинам. Да и время для шуточной песни стало более подходящим. Год 1943-й, несмотря на еще крайне сложную военную обстановку, был уже годом, в котором чувствовалось приближение победоносного окончания войны. Разгром немецко-фашистских войск под Москвой, победа под Сталинградом, на Курской дуге были вехами на пути в Берлин.
«На солнечной поляночке»
(музыка В. Седого, слова А. Фатьянова)
На солнечной поляночке
Дугою выгнув бровь.
Парнишка на тальяночке
Играет про любовь.
Про то, как ночи жаркие
С подружкой проводил.
Какие полушалки ей
Красивые дарил.
Припев:
Играй, играй, рассказывай,
Тальяночка, сама
О том, как черноглазая
Свела с ума.
Когда на битву грозную
Парнишка уходил,
Он ночью темной, звездною
Ей сердце предложил.
В ответ дивчина гордая
(Шутила, видно, с ним):
«Когда вернешься с орденом,
Тогда поговорим».
Припев.
Боец средь дыма-пороха
С тальяночкой дружил,
И в лютой битве с ворогом
Медаль он заслужил.
Пришло письмо летучее
В заснеженную даль,
Что ждет, что в крайнем случае
Согласна на медаль.
Припев.
Каждая фронтовая песня имеет свою интересную и часто, захватывающую, историю.
В начале 1942 года Евгений Долматовский написал стихотворение «Танцы до утра». Прошло больше года. Как-то, в дороге, поэт прочитал эти стихи Михаилу Фрадкину. Композитору стихи понравились, и он сочинил навеянную ими вальсовую мелодию. Но для нее нужен был новый вариант текста, который отвечал бы ритмическому рисунку мелодии. И здесь Фрадкин вспомнил историю, рассказанную знакомым военным летчиком.
...Однажды пришлось этому летчику побывать летним вечером в небольшой деревушке в прифронтовой полосе. Остановились передохнуть. Вдруг офицер услышал звуки музыки – местная молодежь танцевала под старый, разбитый патефон. Он подошел ближе и увидел девушку, одиноко стоящую в стороне. Лейтенант пригласил ее на вальс. Разговорились, но тут пришлось проститься – засигналил шофер, пора в путь. С тех пор прошло много времени, молодой офицер не может забыть эту девушку. Может быть, об этом написать песню?
Работа шла успешно, и вскоре песня была готова. Оставалось лишь проверить ее на слушателях. На всех остановках Фрадкин, аккомпанируя себе на трофейном аккордеоне, исполнял «Офицерский вальс» (так сначала называлось это сочинение) перед бойцами, спешивших на фронт.
Песня удалась. Об этом можно было судить по тому, с какой молниеносной быстротой она распространилась. Многие эшелоны обгоняли поезд, в котором ехали авторы, и увозили с собой «Офицерский вальс».
«Приезжаем мы на какую-нибудь станцию, а там солдаты уже поют: «Ночь коротка, Спят облака, И лежит у меня на ладони Незнакомая ваша рука...»
Редко какая новая песня сразу же после своего рождения пользовалась на фронте такой популярностью, как эта. А когда ее спел по радио Леонид Утесов, то, пожалуй, не было человека, который бы ее не знал.
Первое название песни «Офицерский вальс» не понравилось Сталину: офицер должен не танцевать, а воевать. И песню переименовали в «Случайный вальс».
«Случайный вальс»
(музыка М. Фрадкина, слова Е. Долматовского)
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Хоть я с вами почти не знаком,
И далеко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чем.
Будем кружить,
Петь и дружить,
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовет
Снова в поход
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
Хоть я с вами почти не знаком,
И далеко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чем.
Песня «Прощайте, скалистые горы» была создана в 1943 году и посвящена защите полуострова Рыбачий.
Защитники Рыбачьего с первых же дней войны оказались отрезанными от материка. С трех сторон их окружало Баренцево море, а со стороны суши – фашисты. И так – почти сорок месяцев! Среди оборонявшихся был боец морской пехоты, а затем сотрудник фронтовой многотиражки Николай Букин. Он-то и написал стихотворение, которое отправил в редакцию газеты Северного флота «Краснофлотец». Оно называлось «Не жить мне без моря» и начиналось со следующих строк:
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет!
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход.
В 1943 году композитор Евгений Жарковский сочинил музыку к этому стихотворению. «Настроение поэтических строчек, - вспоминает Жарковский, - которые выразительно передавали чувства людей, уходящих от родных берегов в свирепое Баренцево море для смертельной схватки с врагами; очень песенный характер стихотворения – все это помогло мне единым духом написать музыку».
Написанная в характере матросского вальса песня пришлась по душе защитникам Заполярья. А когда ее стали исполнять по радио такие мастера, как Владимир Бунчиков и Петр Киричек, песня «Прощайте, скалистые горы» получила широкую известность.
Художник Петр Баранов
«Прощайте, скалистые горы»
(музыка Е. Жарковского, слова Н. Букина)
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет!
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход.
А волны и стонут, и плачут.
И плещут на борт корабля...
Растаял в далеком тумане Рыбачий,
Родимая наша земля.
Корабль мой упрямо качает
Крутая морская волна,
Поднимет и снова бросает
В кипящую бездну она.
Обратно вернусь я не скоро,
Но хватит для битвы огня.
Я знаю, друзья, что не жить мне без моря,
Как море мертво без меня.
Нелегкой походкой матросской
Иду я навстречу врагам,
А после с победой геройской
К скалистым вернусь берегам.
Хоть волны и стонут, и плачут,
И плещут на борт корабля,
Но радостно встретит героев Рыбачий,
Родимая наша земля.
Зачастую песни шли по следам горячих событий. Их темы черпались из сообщений печати, подсказывались участниками и очевидцами боевых эпизодов.
Лето 1943 года. Проходя по одной из московских улиц, композитор Борис Мокроусов, остановился у витрины, где была вывешена газета «Красный флот». Его внимание привлек броский заголовок: «Севастопольский камень». Рассказ о моряке-севастопольце, умирающем в шлюпке посреди моря с осколком гранита, отбитым от парапета набережной Севастополя, зажатым в кулаке, - история, произошедшая на самом деле. Последним желанием моряка было вернуть этот камень на родную землю, что товарищи и поклялись сделать, передавая друг другу простой осколок как самую дорогую вещь.
С Севастополем у композитора была особая связь. В первые дни войны он был направлен сюда в распоряжение Политуправления Черноморского флота. Здесь подружился с моряками, будущими участниками обороны морской крепости, полюбил Черное море. Тогда в 1941 году Борис Мокроусов и поэт Александр Жаров задумали написать песню о черноморцах, но военная судьба разъединила их, и замысел осуществить не удалось... И вот спустя два года газетный заголовок вновь вернул композитора к его мечте.
Рассказ о севастопольском камне, написанный писателем Леонидом Соловьевым, произвел огромное впечатление на Бориса Мокроусова и он принялся за работу. Постепенно рождалась поэтическая и полная истинного драматизма мелодия, которой суждено было стать одной из лучших песен Великой Отечественной. Именно мелодия, потому что слов еще не было – случай сравнительно редкий в композиторской практике. Когда же музыка была готова, текст написал Александр Жаров. Вот что рассказывает поэт: «После того как Мокроусов показал мне музыку, стихи я написал почти залпом, так как был внутренне подготовлен к этому еще в те дни, когда мы вместе сражались в Севастополе. Очерк Соловьева возник на реальной почве. Легенда о камне не была легендой в обычном понимании этого слова: многие матросы, покидая по приказу командования священную землю Севастополя, брали с собой горстку земли или кусочек гранита и клялись вернуть их обратно, прийти сюда с победой».
Песня «Заветный камень» была напечатана в газете «Красная звезда», затем прозвучала по радио.
Оборона Севастополя. Художник А. Дейнеко
Заветный камень
(музыка Б. Мокроусова, слова А. Жарова)
Холодные волны вздымает лавиной
Широкое Черное море.
Последний матрос Севастополь покинул,
Уходит он, с волнами споря.
И грозный, соленый, бушующий вал
О шлюпку волну за волной разбивал.
В туманной дали
Не видно земли,
Ушли далеко корабли.
Друзья-моряки подобрали героя.
Кипела волна штормовая.
Он камень сжимал посиневшей рукою
И тихо сказал, умирая:
«Когда покидал я родимый утес,
С собою кусочек гранита унес...
И там, чтоб вдали
От крымской земли
О ней мы забыть не могли.
Кто камень возьмет, тот пускай поклянется,
Что с честью носить его будет.
Он первым в любимую бухту вернется
И клятвы своей не забудет!
Тот камень заветный и ночью, и днем
Матросское сердце сжигает огнем.
Пусть свято хранит
Мой камень-гранит,
Он русскою кровью омыт».
Сквозь бури и штормы прошел этот камень,
И стал он на место достойно.
Знакомая чайка взмахнула крылами,
И сердце забилось спокойно.
Взошел на утес черноморский матрос,
Кто Родине новую славу принес,
И в мирной дали
Идут корабли
Под солнцем родимой земли.
1944
«Песенка военных корреспондентов» по замыслу ее автора Константина Симонова, предназначалась для собратьев по перу, для их дружеских встреч.
Об истории создания «Песенки военных корреспондентов» Симонов рассказал в своей книге «Разные дни войны».
«Ехали через стык двух фронтов ненаезженной, непроторенной дорогой. За два дня пути почти никого не встречали, как это часто бывает на таких стыках. Водитель боялся случайностей. И я тоже.
Чтобы переломить себя, в дороге стал сочинять «Корреспондентскую песню» и просочинял ее всю дорогу – почти двое суток. «Виллис» был открытый, было холодно и сыро. Лихорадило. Сидя рядом с водителем, я закутался в бурку, и вытаскивать из-под бурки руку не хотелось, поэтому песню сочинял на память. Написав в уме строфу, начинал твердить ее вслух, пока не запомню. Потом начинал сочинять следующую и, сочинив, чтобы не забыть предыдущую, повторял несколько раз подряд вслух обе. И так до конца песни. И чем дальше сочинял ее, тем длинней был текс, который я каждый раз повторял».
Прибыв в штаб фронта, в корреспондентском пункте Симонова встретили его друзья. И тут появился военврач и придирчиво стал расспрашивать писателя о здоровье.
«Как потом под общий смех выяснилось, мой хмурый водитель, всю дорогу не проронивший ни слова и мрачно наблюдавший процесс рождения новой песни, явился в санчасть с сообщением, что с ним с Северо-Кавказского фронта ехал сюда ненормальный подполковник, который всю дорогу громко разговаривал сам с собою».
Все посмеялись над этим происшествием, и Симонов прочел сочиненную в дороге песню. Песня прижилась в журналистской среде. Но настоящая ее жизнь началась после того, как композитор Матвей Блантер написал музыку.
«Песенка военных корреспондентов»
(музыка М. Блантера, слова К. Симонова)
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С лейкой и с блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальем.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем!
Есть, чтоб выпить, повод —
За военный провод,
За У-2, за эмку, за успех.
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От ветров и водки
Хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!»
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали —
Но мы не терялись никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Так выпьем за победу,
За нашу газету.
А не доживем, мой дорогой,
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой!
«Марш артиллерии» был писан по заданию главного маршала артиллерии Николая Николаевича Воронова.
«Дело было в сорок четвертом году, - вспоминает композитор Анатолий Новиков, - когда наша артиллерия разворачивалась во всю свою мощь, решала большие стратегические задачи и артиллеристы покрыли себя неувядаемой славой. Мне и поэту Сергею Васильеву сказали, что нужна новая песня о «боге войны» - артиллерии. Мы думали, искали, какой должна быть эта песня, ее стиль. Традиции солдатские вспоминали, вспоминали старые суворовские эпические песни. Хотелось широким, русским слогом ее написать, использовать все характерные черты жанра, и, прежде всего припев яркий, чтобы солдаты в строю ее пели...»
С готовой песней Анатолий Новиков и Сергей Васильев вместе с солистом Краснознаменного ансамбля Николаем Устиновым отправились в главный штаб артиллерии. Принимал заказанную песню сам маршал. После исполнения марша захотелось попробовать песню в строю: будет ли она петься «под ногу»?
«Тогда Николай Николаевич Воронов, - рассказывает композитор, - попросил своих генералов встать – а их было человек шесть, - мы запели, а они подтягивали и на месте маршировали. Это было, надо сказать, необычное зрелище: генералы принимают на вооружение новую песню и сами первыми ее опробуют под шаг. Песню приняли. Воронов сказал нам, чтобы мы отдали ее в Краснознаменный ансамбль. Мы так и сделали. С тех пор всякий раз, когда звучал победный салют в честь взятия советскими войсками очередного города, звучала в эфире и наша песня «Марш артиллерии».
Марш артиллерии
(музыка А. Новикова, слова С. Васильева)
То не гром грохочет в тучах
И не молнии горят –
Это голосом могучим
Наши пушки говорят!
Не трогай, враг, земли родной,
Страну труда не тронь!
Святая месть ведет на бой!
Прицел верней! Огонь! Огонь! Огонь!
Наши прадеды и деды
Завещали нам в бою
Насмерть биться до победы
За Россию за свою!
Не трогай, враг, земли родной,
Страну труда не тронь!
Святая месть ведет на бой!
Прицел верней! Огонь! Огонь! Огонь!
Огневых ударов сила
Нас прославила давно
У подножья Измаила,
На холмах Бородино!
Не трогай, враг, земли родной,
Страну труда не тронь!
Святая месть ведет на бой!
Прицел верней! Огонь! Огонь! Огонь!
Танкам – верная подмога,
Пехотинцу – друг и брат,
Пробивает путь-дорогу
Дальнобойный наш снаряд!
Не трогай, враг, земли родной,
Страну труда не тронь!
Святая месть ведет на бой!
Прицел верней! Огонь! Огонь! Огонь!
Для советской крепкой стали
Нет заслонов и преград:
Это снова доказали
Ленинград и Сталинград!
Не трогай, враг, земли родной,
Страну труда не тронь!
Святая месть ведет на бой!
Прицел верней! Огонь! Огонь! Огонь!
В ноябре 1944 года выходит фильм «В 6 часов вечера после войны». Картина как бы предсказывала будущее. Еще шли бои, но в картине полным голосом говорилось о Победе. В фильме впервые прозвучали «Казак уходил на войну…» и «Песня артиллеристов», написанные композитором Тихоном Хренниковым и поэтом Виктором Гусевым. Песни сразу же вошли в обиход, Их включили в репертуар многие армейские ансамбли.
Казак уходил на войну
(музыка Т. Хренникова, слова П. Гусева)
На вольном, на синем, на тихом Дону
Походная песня звучала.
Казак уходил на большую войну,
Невеста его провожала.
– Мне счастья, родная, в пути пожелай,
Вернусь ли домой – неизвестно, -
Казак говорил, говорил ей: - Прощай!
– Прощай! – отвечала невеста.
Над степью зажегся печальный рассвет.
Донская волна засверкала.
– Дарю я тебе на прощанье кисет,
Сама я его вышивала.
Будь смелым, будь храбрым в жестоком бою,
За русскую землю сражайся.
И помни про Дон, про невесту свою,
С победою к ним возвращайся.
Песня артиллеристов
(музыка Т. Хренникова, слова П. Гусева)
Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Мы в смертный бой идем за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом,
Гремит в седых лесах суровый бог войны.
Припев:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из тысяч грозных батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину – огонь! Огонь!
Узнай, родная мать, узнай, жена-подруга,
Узнай, далекий дом и вся моя семья,
Что бьет и жжет врага стальная наша вьюга,
Что волю мы несем в родимые края.
Припев.
Пробьет победы час, придет конец похода,
Но прежде, чем уйти к домам своим родным,
В честь Родины своей, в честь нашего народа
Мы радостный салют в полночный час дадим.
Припев.
Конец 1944 года. Наша страна полностью освобождена от фашистских захватчиков. Советские войска воюют на территории противника. В эти дни появляется новая песня «Под звездами балканскими».
«Когда приблизилась победа над фашизмом, лицо русского солдата изменилось, - рассказывает композитор Матвей Блантер. – Запыленное на фронтовых дорогах, оно выражало великую радость – радость воина, прогнавшего врага со своей священной земли. Совсем другое настроение возникло у солдат… В одной из своих песен, как мне показалось, я что-то «нащупал». Думалось, что парню, который уже на Дунае, будет под стать такая песня. Правда слов еще не было. Но я знал: они будут. Их напишет Исаковский! И так же, как первую нашу военную песню «До свиданья, города и хаты!», эту я тоже согласовал с Михаилом Васильевичем по телефону. Возникли стихи, которые, как мне думалось, могли бы стать бальзамом не только для раненых…»
Исаковский очень редко писал стихи на готовую музыку. Он считал такие стихи слабыми. А песню «Под звездами балканскими» Михаил Исаковский признал удачной.
Песня «Под звездами балканскими» была первой, говорившей о пребывании советских воинов за рубежом.
«Под звездами балканскими»
(музыка М. Блантера, слова М. Исаковского)
Где ж, вы где же, где ж вы очи карие,
Где ж ты мой, родимый край?
Впереди – страна Болгария,
Позади – река Дунай!
Много верст в походах пройдено
По земле и по воде,
Но советской нашей родины
Не забыли мы нигде!
И под звездами балканскими
Вспоминаем не спроста
Ярославские, рязанские,
Да смоленские леса.
Вспоминаем очи карие,
Тихий голос, звонкий смех.
Хороша страна Болгария,
А Россия лучше всех!
1945
Выдающийся певец, композитор, поэт, актер, кумир эстрады – Александр Вертинский – гастролировал на фронте, исполнял песни и советских авторов, и собственного сочинения.
В 1945 году он написал песню, посвященную Сталину. Писатель Владимир Солоухин рассказывал о том, какое впечатление произвела на него эта песня: «Пока я слушал песню в третий раз, я пришел к твердому убеждению: и слова тут, и музыка самого Вертинского. Уникальная песня. В тишине певец произносит короткое название песни – «Он», а затем проникновенно поет...»
Изначально в песне были слова: «Над истерзанной картой России поседела его голова». Но когда Сталин увидел эти строки, то, как гласит молва, он подчеркнул своим известным красным карандашом слово «истерзанной» и поставил вопросительный знак. Когда Вертинский узнал об этом, то заменил это слово.
Александр Вертинский продолжал исполнять эту песню и после смерти Сталина, несмотря на кампанию борьбы против «культа личности». На попытки запрета отвечал, что «своих убеждений не меняет».
Он
(музыка и слова А. Вертинского)
Чуть седой, как серебряный тополь,
Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь!
Сколько стоил ему Сталинград!
И в слепые морозные ночи,
Когда фронт заметала пурга,
Его ясные, яркие очи
До конца разглядели врага.
В эти черные, тяжкие годы
Вся надежда была на него.
Из какой сверхмогучей породы
Создавала природа его?
Побеждая в военной науке,
Вражьей кровью окрасив снега,
Он в народа могучие руки
Обнаглевшего принял врага.
И когда подходили вандалы
К нашей древней столице отцов,
Где нашел он таких генералов
И таких легендарных бойцов?
Он взрастил их. Над их воспитаньем
Много думал он ночи и дни.
О, к каким грозовым испытаньям
Подготовлены были они!
И в боях за Отчизну суровых
Шли бесстрашно на смерть за него,
За его справедливое слово,
За великую правду его.
Как высоко вознес он державу,
Вождь советских народов-друзей,
И какую всемирную славу
Создал он для Отчизны своей!
...Тот же взгляд. Те же речи простые.
Так же скупы и мудры слова...
Над военною картой России
Поседела его голова.
Песня Алексея Фатьянова и Владимира Соловьева-Седого «Соловьи» появилась на фронте ранней весной 1945 года и сразу же покорила сердца воинов своим лиризмом, задушевностью, каким-то необычайным обаянием. Слова песни очень точно и вместе с тем просто говорили о том, что было в те дни на душе у каждого бойца.
...Это было в конце 1944 года. Соловьев-Седой, ненадолго приехавший в Москву, остановился в гостинице. Однажды утром дверь его номера открылась и на пороге появился Фатьянов. Он только что приехал из освобожденного нашими войсками венгерского города Секешфехервара (ему дали отпуск на несколько дней) и привез с собой написанные на фронте стихи. Среди них были и «Соловьи».
«Я не спал после этого дня два, - вспоминал композитор, - не мог сладить с необычайным волнением, охватившим меня. Еще шла война, еще лилась кровь, и наши советские парни гибли на полях сражений. Победа была уже близка, она была неотвратима, и тем ужаснее в своей жестокости были человеческие жертвы. Но я уже знал, что в самые тяжелые дни, в самое суровое время солдату нужна разрядка. Нужны, конечно, рассказы о мужестве, о героизме, но нужна и лирика. И так уж получилось, что в один присест я написал песню».
Послушать ее авторы позвали обслуживающий персонал гостиницы и генерала Соколова, жившего в соседнем номере. Приняли песню хорошо, только генерал предложил одну поправку: «Почему у вас поется «пусть ребята немного поспят»? Речь ведь идет о солдатах! Это очень хорошее русское слово – «солдат», и не надо его стесняться. Оно овеяно славой, это слово. Мы на время позабыли о нем – война напомнила. Ну и надо петь – «пусть солдаты немного поспят»!..
Авторы последовали совету генерала. И с этой поправкой песня пошла в жизнь. Начиналась она, вопреки традиции, с припева.
«Соловьи»
(музыка В. Соловьева-Седого, слова А. Фатьянова)
Соловьи, соловьи,
Не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Пришла и к нам на фронт весна,
Ребятам стало не до сна,
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что вновь поют,
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.
Соловьи, соловьи,
Не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Но что война для соловья!
И сад зеленый над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.
Соловьи, соловьи,
Не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
Немного пусть поспят.
А завтра снова будет бой –
Уж так назначено судьбой,
Чтоб нам уйти, недолюбив,
От наших жен, от наших нив;
Но с каждым шагом в том бою
Нам ближе дом в родном краю.
Соловьи, соловьи,
Не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
Соловьи, соловьи,
Не тревожьте ребят,
Пусть ребята немного поспят.
5 августа в результате победоносного разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге был освобожден Орел. 17 сентября был очищен от гитлеровских захватчиков Брянск. 26 ноября войска Белорусского фронта, преследуя отступающего противника, освободили Гомель. В эти дни в Гомеле поэт Евгений Долматовский написал короткое стихотворение «Улицы-дороги».
«Я заметил интересную особенность, - рассказывает поэт, - последняя улица освобожденного города, по которой проходили наступающие войска, как бы указывала маршрут к следующему городу, который предстоит брать. В Орле это была Брянская улица, в Брянске – Гомельская, в Гомеле – Минская».
Стихотворение было напечатано во фронтовой газете «Красная Армия» и получило широкое распространение в войсках фронта. Песню «Улицы-дороги» запели в дивизиях и полках, причем пели на самые различные мотивы, которые подбирали армейские запевалы.
В каждой части в текст вносили свою поправку, вернее, дополнение, делавшее песню необычайно злободневной. Отталкиваясь от названия последней улицы освобожденного города, песня как бы звала бойцов на борьбу за следующий город, который предстояло очистить от фашистов.
Первоначальный текст песни, в котором упоминались три города – Орел, Брянск, Гомель, поэт отослал Марку Фрадкину с предложением написать музыку. О том, что композитор выполнил его просьбу, Долматовский узнал только в самом конце войны. К своему удивлению он убедился, что у песни появилось продолжение: она звала вперед – на Берлин!
Леонид Утесов вспоминал: «Песню «Улицы-дороги» я пел с большим удовольствием, она всегда имела успех. Одна беда: песня скоро стала стареть. Ведь кончалась она призывом: «Вперед, на Минск!» А в июле 1944 года столица советской Белоруссии была уже освобождена. Советские воины шли дальше, на запад. И я стал прибавлять названия новых городов, взятых нашими войсками, - Брест, Львов, Люблин, Варшава и так далее, а заканчивал словами – «На Берлин!». Песня снова стала злободневной. Думаю, что автор не обиделся на меня за это».
С поправками, которые внесла сама жизнь, песня действительно привела в Берлин и с тех пор стала называться «Дорога на Берлин».
«Дорога на Берлин»
(музыка М. Фрадкина, слова Е. Долматовского)
С боем взяли мы Орел,
Город весь прошли
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слово, боевое:
Брянская улица по городу идет, —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Брянская улица на запад нас ведет.
С боем взяли город Брянск,
Город весь прошли
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слово, боевое:
Киевская улица по городу идет, —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Киевская улица на запад нас ведет.
С боем Киев нами взят.
Город весь прошли.
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слово, боевое:
Львовская улица по городу идет, —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Львовская улица на запад нас ведет.
С боем город нами взят,
Город весь прошли
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слово, боевое:
Берлинская улица по городу идет, —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Берлинская улица к победе нас ведет!
Песня «Давно мы дома не были» была написана поэтом Алексеев Фатьяновым и композитором Василием Соловьевым-Седым в мае 1945 года под Кёнигсбергом и стала известна после того, как ее исполнили Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев.
Первоначальное исполнение слегка отличалось от классического варианта. Так, например, песня содержала куплет «В Германии, в Германии, в проклятой стороне», но после окончания войны Германию решено было сделать «далекой стороной».
Давно мы дома не были
(музыка В. Соловьева-Седого, слова А. Фатьянова)
Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой.
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой!
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой!
Не тратя время попусту,
Поговорим с тобой.
Не тратя время попусту,
По-дружески да попросту
Поговорим с тобой.
Давно мы дома не были...
Цветет родная ель,
Как будто в сказке-небыли,
За тридевять земель.
Как будто в сказке-небыли,
За тридевять земель.
На ней иголки новые,
Медовые на ней.
На ней иголки новые,
А шишки все еловые,
Медовые на ней.
Где елки осыпаются,
Где елочки стоят,
Который год красавицы
Гуляют без ребят.
Который год красавицы
Гуляют без ребят.
Без нас девчатам кажется,
Что звезды не горят.
Без нас девчатам кажется,
Что месяц сажей мажется,
А звезды не горят.
Зачем им зорьки ранние,
Коль парни на войне,
В Германии, в Германии,
В проклятой стороне.
В Германии, в Германии,
В проклятой стороне.
Лети, мечта солдатская,
Да помни обо мне.
Лети, мечта солдатская,
К дивчине самой ласковой,
Что помнит обо мне.
Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой.
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой!
Песня «Казаки в Берлине» родилась в День победы. Ранним утром 9 мая 1945 года на одном из самых оживленных берлинских перекрестков лихо орудовала флажком-жезлом молодая регулировщица. «Вдруг послышался цокот копыт, - рассказывает поэт Цезарь Солодарь, - мы увидели приближающуюся конную колонну... Это были казаки из кавалерийской части, начавшей боевой путь в заснеженных просторах Подмосковья в памятном декабре сорок первого года. Не знаю, о чем подумала тогда регулировщица с ефрейторскими погонами, - продолжает Цезарь Солодарь, - но можно было заметить, что на какие-то секунды ее внимание безраздельно поглотила конница. Четким взмахом флажков и строгим взглядом больших глаз преградила она путь всем машинам и тягачам, остановила пехотинцев. И затем, откровенно улыбнувшись молодому казаку на поджаром дончаке, задиристо крикнула:
- Давай, конница! Не задерживай!
Казак быстро отъехал в сторону и подал команду: «Рысью!» Сменив тихий шаг на резвую рысь, колонна прошла мимо своего командира в направлении канала. А он, прежде чем двинуться вслед, обернулся и на прощание махнул рукой девушке...»
Через два-три часа Цезарь Солодарь летел в Москву и в салоне военно-транспортного самолета набросал первые строчки будущей песни.
В этот же день он прочитал стихи братьям-композиторам Даниилу и Дмитрию Покрассам, которым они очень понравились. По их предложению стихи были «усилены» лихим припевом. Музыку написали к вечеру. Вскоре в исполнении Ивана Шмелева она прозвучала по радио, и ее узнала и полюбила вся страна.
«Казаки в Берлине»
(музыка Дм. И Дан. Покрассов, слова Ц. Солодаря)
По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки.
Распевает верховой:
«Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки».
Казаки, казаки,
Едут-едут по Берлину
Наши казаки.
Он коней повел шажком,
Видит: девушка с флажком
И с косою под пилоткой
На углу стоит.
С тонким станом, как лоза,
Бирюзой горят глаза.
«Не задерживай движенья!»
Казаку кричит.
Казаки, казаки,
Едут-едут по Берлину
Наши казаки.
Задержаться бы он рад,
Но, поймав сердитый взгляд,
«Ну, ребята, марш за мной!» -
Крикнул на скаку.
Лихо конница прошла,
А дивчина расцвела,
Нежный взгляд – не по уставу –
Дарит казаку.
Казаки, казаки,
Едут-едут по Берлину
Наши казаки.
По берлинской мостовой
Снова едет верховой,
Про свою любовь к дивчине
Распевает так:
«Хоть далеко синий Дон,
Хоть далеко милый дом,
Но землячку и в Берлине
Повстречал казак...»
Казаки, казаки,
Едут-едут по Берлину
Наши казаки.
Песни военных лет... Сколько их, прекрасных и незабываемых. И есть в них все: горечь отступлений в первые месяцы войны и радость возвращения к своим, картины жизни солдат, рассказы о боевых подвигах моряков и пехотинцев, летчиков и танкистов.
Песни Великой Отечественной войны: они и теперь, по прошествии многих лет, по-прежнему волнуют души ветеранов, любимы людьми сегодняшнего поколения. Слушая песни о Великой Отечественной войне, мы словно переживаем чувства солдат, защищавших Родину в боях, чувства их матерей и детей, ожидавших их возвращения, и то неописуемое состояние счастья, которое испытали все жители Советского Союза 9 мая 1945 года.
Песни военных лет продолжают поддерживать историческую память и не дают забыть о Великом подвиге нашего народа. Сегодня песни военной эпохи продолжают быть востребованными и занимают особое место в национальном репертуаре.
Литература:
-
А песня звала в бой : песни для голоса (хора) в сопровождении фортепиано (баяна) / [рис. худож. Б. Пророкова и П. Кирпичева]. - Москва : Советский композитор, 1975. - 123, [1] с. : ил. – Текст : непосредственный.
-
Бирюков, Юрий. «Бьется в тесной печурке огонь…» : Быть ли музею песни «В землянке»? / Юрий Бирюков // Родина. – 2007. - № 5. – С. 26-28.
-
Бирюков, Юрий. «Вставай, страна огромная!» : музыкальная эмблема Великой Отечественной / Ю. Бирюков // Родина. – 1996. - № 6. – С. 88-91.
-
Бирюков, Юрий. «Под этот вальс грустили мы…» / Ю. Бирюков // Родина. – 1995. - № 7. – С. 88-89.
-
Война закончилась давно... : песни военных лет. - Электрон. дан. - М. : РМГ Медиа ; [б. м.] : РАО, Первое Музыкальное издательство, 2008. - 1 эл. опт. диск (CD-ROM) : зв. - (MP3 коллекция). - Систем. требования: Win 98/Me/2000/XP/Vista ; Pentium 166 ; 64 Mb RAM. - Загл. с контейнера. - Диск содержит 59 трека в формате mp3. – Музыка : аудио.
-
Где же вы теперь, друзья-однополчане... : песни для голоса (хора) в сопровождении фортепиано (баяна) / сост. А. Тищенко. - М. : Советский композитор, 1978. - 270, [2] с. – Текст : непосредственный.
-
Друзья-однополчане : о песнях, рожденных войной / авт.-сост. А. Е. Луковников. - М. : Воениздат, 1975. - 253, [3] с. – Текст : непосредственный.
-
Душа солдата : песенник / сост. А. Тищенко. - М. : Советский композитор, 1983. - 128 с. – Текст : непосредственный.
-
«И поет мне в землянке гармонь…» // Родина. – 1996. - № 5. – С. 88.
-
Калмыков, Владимир Альбертович. Забытые песни Великой войны / Владимир Калмыков. - Курган : [б. и.], 2018. - 191, [1] с. : цв. ил., [10] вкл. л. цв. ил. – Текст : непосредственный.
-
Кушниров, Марк. «Чубарики-чубчики» на фронтовой лад : песня военной поры на экране и за экраном / Марк Кушниров // Родина. – 2007. - № 5. – С. 24-25.
-
Нам дороги эти позабыть нельзя... : песни для голоса или хора в сопровождении фортепиано (баяна) : [сборник песен] / сост. А. Тищенко. - М. : Советский композитор, 1975. - 355, [1] с. – Текст : непосредственный.
-
Об огнях-пожарищах... : песни войны и победы / [сост. Г. П. Лобарев, М. М. Панфилова]. - М. : Республика, 1994. - 415, [1] с. – Текст : непосредственный.
-
Памяти павших будем достойны : сборник песен о Великой Отечественной войне / Институт повышения квалификации и переподготовки работников образования Курганской области ; [сост. Ушакова Н. Н.]. - Курган : [б. и.], 2010. - 58 с. – Текст : непосредственный.
-
По военной дороге : сборник песен о Советской Армии и Военно-Морском Флоте / сост. и авт. рассказов о песнях Ю. Е. Бирюков. - М. : Воениздат, 1988. - 423, [1] с. : ил. - (За нашу Советскую Родину!). – Текст : непосредственный.
-
Ради жизни на земле : репертуарный сборник для руководителей школьной художественной самодеятельности / сост. А. В. Фоменко. - М. : Просвещение, 1990. - 287, [1] с. : ил. – Текст : непосредственный.
-
Шушунова, Ольга Леонтьевна. Песни, защищавшие страну / О. Л. Шушунова, И. Л. Касьянова. - Курган : [б. и.], 2015. - 171, [1] с. : ил. – Текст : непосредственный.
-
Эхо прошедшей войны / авт.-сост. А. Луковников. - М. : Музыка, 1983. - 159, [1] с. – Текст : непосредственный.
Алфавитный указатель песен
В землянке
В лесу прифронтовом
Вечер на рейде
Давай закурим!
Давно мы дома не были
До свиданья, города и хаты
Дорога на Берлин
Заветный камень
Казак уходил на войну
Казаки в Берлине
Марш артиллерии
Моя Москва
На солнечной поляночке
Наш тост
Огонек
Он
Песенка военных корреспондентов
Песня артиллеристов
Под звездами балканскими
Походная песня
Прощайте, скалистые горы
Священная война
Случайный вальс
Соловьи
Темная ночь
Ты одессит, Мишка!
Шумел сурово Брянский лес
Составитель: ведущий библиограф Артемьева М. Г.
