Обычный режим · Для слабовидящих
(3522) 23-28-42


Версия для печати

Национальная премия «Поэт». Евгений Евтушенко

Биобиблиографическое пособие. Курган. 2013

О премии

Российская национальная премия «Поэт» учреждена Обществом поощрения русской поэзии по инициативе Анатолия Борисовича Чубайса и при финансовой поддержке РАО «ЕЭС России» в апреле 2005 как награда за наивысшие достижения в современной русской поэзии. С 2008 года официальным партнером премии стал некоммерческий фонд «Энергия будущего».

Согласно статусу премии, ею могут быть награждены только ныне живущие поэты, пишущие на русском языке, безотносительно к их национальности и месту проживания. Право номинации (выдвижения на соискание премии) принадлежит только членам Попечительского совета Общества поощрения русской поэзии, созданного по инициативе группы литературных критиков и литературоведов при поддержке РАО «ЕЭС России». Премия может быть присуждена одному лицу только один раз. Имя лауреата определяется тайным голосованием жюри, состоящего из членов Попечительского совета, либо формируемого по его решению.

Лауреату премии «Поэт» вручаются диплом, нагрудный знак и денежное вознаграждение, сумма которого эквивалентна 50 000 долларов США. Помимо присуждения российской национальной премии «Поэт», Общество поощрения русской поэзии намерено развернуть широкую деятельность по привлечению общественного внимания к современной поэзии, поощрению творчества молодых, ярко заявивших о себе поэтов, а также исследований в области классической и современной русской литературы.

Евгений Александрович Евтушенко (фамилия при рождении — Гангнус) — русский советский поэт. Известен также как прозаик, режиссёр, сценарист, публицист и актёр. Родился 18 июля 1933 г. в г. Зима Иркутской области в семье геологов. Начал печататься в 1949, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт». С 1952 по 1957 г. учился в Литературном институте им. М. Горького. Исключён за «дисциплинарные взыскания», а также — за поддержку романа Дудинцева «Не хлебом единым». В 1952 году стал самым молодым членом Союза писателей СССР. С 1986 по 1991 год был секретарём правления Союза писателей СССР. С декабря 1991 года — секретарь правления Содружества писательских союзов. С 1989 года — сопредседатель писательской ассоциации «Апрель». С 1988 года — член общества «Мемориал». В 1991 году, заключив контракт с американским университетом в г. Талса, штат Оклахома, уехал с семьёй преподавать в США, где и проживает в настоящее время.

Когда-то Евгений Евтушенко создал формулу, ставшую крылатой: «Поэт в России — больше чем поэт». В первую очередь это касается самого Евгения Евтушенко: его судьбы, неослабевающего интереса к современности, к жизни, к миру, который он объездил практически вдоль и поперёк. Он и на самом деле больше, чем поэт: художник собственной жизни, он собирал на стадионах десятки тысяч поклонников поэзии, фотограф, чьи выставки посмотрели тысячи посетителей, неутомимый путешественник и общественный деятель, режиссёр нескольких художественных фильмов и даже... Циолковский, роль которого поэт сыграл в одноимённом фильме. Проще говоря, Евгений Евтушенко — легенда русской и советской литературы XX века. Был он и членом редколлегии знаменитого журнала «Юность», и секретарём писательского союза, и народным депутатом СССР.

50-80-е годы двадцатого столетия — это время поэтического бума, когда на арену огромной популярности вышли Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Р. Рождественский, Е. Евтушенко. Они заразили воодушевлением всю страну, поразив ее свежестью, независимостью, неофициальностью творчества. Выступления этих авторов собирали огромные стадионы, и поэзию периода «оттепели» вскоре стали называть эстрадной.

Самым «громким» лириком плеяды по праву считается Евгений Евтушенко. Именно он поэтический лидер того периода.

Евгений Александрович Евтушенко (род. 18 июля 1933 г. в г. Зима Иркутской области). «Как все должно было совпасть: голос, рост, артистизм для огромных аудиторий, маниакальные приступы трудоспособности, уменье расчетливо, а иногда и храбро рисковать, врожденная житейская мудрость, простодушие, нечто вроде апостольской болезни и, конечно же, незаурядный, очень сильный талант».

Перемены в жизни обусловили разнообразие тематики творчества Евтушенко. Поэт стремился откликнуться на все происходящее в обществе, отозваться на волнующие людей животрепещущие вопросы. Внимание читателей и слушателей Евтушенко привлек своей откровенностью, остротой, лиризмом, гражданским темпераментом, мастерством и артистичностью чтения стихов. При этом прямота соединялась с самоанализом, самооценкой, превращаясь в исповедь, в разговор с собой и одновременно — со всеми слушателями.

В поэзии Евтушенко преобладали произведения эпических и публицистических жанров: новелла, сюжетный рассказ (баллада), монолог-исповедь, лирический портрет, зарисовка впечатлений, жанровая сценка... Их отличали конкретность и достоверность, простота и демократичность речевых средств, народно-разговорная лексика, свобода интонации. В то же время в стихах Евтушенко нашли отражение традиции русской классической поэзии. Имена своих учителей поэт не раз упоминает в лирических произведениях («Поэзия — великая держава...», 1956-1970, «Эстрада», 1966 и др.). С Некрасовым его сближала тема созидательного труда, публицистический подтекст, способность писать так, что «словам тесно, а мыслям просторно». Традиции Есенина выразились в темах русской деревни, чувственной любви, русской удали, песенном начале. Большое влияние оказал Маяковский: его патриотический пафос, ораторский стиль, масштабность исторического охвата действительности, устремленность в будущее, страстное желание рассказать «о времени и о себе»; даже лесенка, которой написаны многие стихи Евтушенко, напоминает нам форму стихов Маяковского — выделенные новой строкой слова приобретают особое, подчеркнутое значение.

Евтушенко одним из первых осознал себя поэтом нового, вступающего в жизнь поколения. Лирический герой его ранней поэзии — типичный герой эпохи 60-х годов, максималист-романтик («Нет, мне ни в чем не надо половины...», 1963) с обостренно тревожным отношением к действительности, человек, пристально всматривающийся в жизнь, пытающийся разобраться в ней и в себе.

Свой идейно-нравственный кодекс Евтушенко нередко называл кодексом гражданственности: «Поэт в России — больше, чем поэт...» (начальная строка поэмы «Братская ГЭС», 1964). «Катером связи» именует себя автор, связи с людьми, с Родиной, к которой лично причастен, с которой связан чувством долга («Катер связи», 1963; «Какая чертовая сила...», 1963). Острые гражданские проблемы поднимает поэт в таких стихотворениях, как «Бабий Яр» (1961), «Наследники Сталина» (1962), «Хотят ли русские войны?» (1961). Эти произведения получили большой резонанс и приобрели широкую популярность. Отметим, что в сознание поэта, детство которого прошло в грозные для России годы, навсегда вошла память о Великой Отечественной войне («Фронтовик», 1953; «Свадьба», 1955; «Армия», 1958; «Настя Карпова», 1960).

Евтушенко всегда чутко относился к человеку, его душевному миру, его судьбе. Поэта интересовала повседневная жизнь людей малоприметных, занятых обычным делом.

Я жаден до людей,

и жаден все лютей.

Я жаден до портных,

министров и уборщиц,

до слез и смеха их,

величий и убожеств.

1954

С этими строчками перекликается утверждение: «Людей неинтересных в мире нет...» (1961). Автор сравнивает судьбу человека с историей планеты, возвеличивая этим ценность и неповторимость каждой человеческой жизни. Против равнодушия к людям направлено стихотворение «Граждане, послушайте меня...» (1963). «Как густо, как разнообразно, — пишет один из исследователей творчества поэта, — населены стихи молодого Евтушенко! Вся Россия собралась здесь... Городские и сельские жители, геологи, золотоискатели, цыгане, буфетчицы, студентки, лифтерши, продавщицы, поэты, прозаики, девчонки и мальчишки, профессора, пахари, шоферы, заведующие автобазами, артисты джаза, кино и театра, бродяги, пропойцы, кассирши, дикторши телевидения, зверобои, художники, критики, дворники, бухгалтеры, солдаты, домохозяйки, путевые обходчики, рыбаки, охотники... Ни у кого из наших поэтов не встретишь такого многолюдия, такого изобилия профессий» («Смерть старого бакенщика», 1955; «Лифтерше Маше под сорок...», 1955; «Старый бухгалтер», 1958; «Первая машинистка», 1960; «На фабрике «Скороход», 1960; «Экскаваторщик», 1963; «Четыре чулочницы», 1964 и др.). Поэт воспевал любой труд — физический или умственный — как нравственную основу общества («Я сибирской породы...», 1954: «Рабочая кость», 1957; «Русские таланты», 1959).

Немало проникновенных стихов мы находим в интимной лирике Евтушенко. Любовь осознается поэтом прежде всего как светлое чувство («Моя любимая приедет...», 1956; «Заклинание», 1960; «Любимая, спи...», 1964).

Любимая, спи...

мы на шаре земном,

свирепо летящем,

грозящем взорваться, —

и надо обняться,

чтоб вниз не сорваться,

а если сорваться —

сорваться вдвоем.

Щемящей нотой от «разобщенности близких душ» пронизано стихотворение «Со мною вот что происходит...» (1957). Тревога за любовь, страх обидеть, потерять любимую женщину, прощание, разлука, одиночество, измены — эти мотивы составляют содержание таких произведений, как «Когда взошло твое лицо...» (1960), «Всегда найдется женская рука...» (1961), «Я разлюбил тебя...» (1966) и др.

Новые горизонты в поэзии Евтушенко открыли зарубежные поездки в начале 1960-х годов, явившиеся источником темпераментных стихов, проникнутых страстным чувством интернационализма, верой в великое братство людей.

После посещения многих стран мира поэт едет в родную Сибирь. Появляется его знаменитая «Баллада о браконьерстве» (1963), в которой гневный голос поэта-гражданина звучит против потребительского, хищнического отношения к природе («владыка Печоры» — «образцовый» председатель «передовой» рыболовецкой артели уничтожает рыбную молодь ради плана и наград). Эти же мотивы звучат в стихотворениях «Глухариный ток» (1963), «Баллада о нерпах» (1964).

Тема природы занимает значительное место в поэтическом наследии Евтушенко. В ней он находит гармонию, красоту: «Совершенство есть просто природность», то есть подлинность, естественность, непосредственность («Совершенство», 1963). При этом «природа у Евтушенко воспринимается не отстраненно, взглядом и слухом, а на вкус и на ощупь — спиной, пальцами, особенно часто — губами и языком... Настойчивая тяга к телесному — осязаемому и вкусовому — контакту с природой уникальна у Евтушенко...». Вот только некоторые примеры: «Во рту травинку я держу, / травинку кисловатую» («Я на сырой земле лежу...», 1956); «...и тихо трогаю рукой, / но не обламываю сосульку тоненькую с веточкой внутри» («Не надо...», 1960); «Пусть вспомнят пальцы хвою, рожь, / и дождь, почти неощутимый...» («Третья память», 1963).

Евтушенко часто упрекали в художественной неравноценности его стихов: излишне назидательны, описательны, избыточно риторичны; в ряде произведений публицистичность оборачивается прямолинейной декларативностью, лозунговой патетикой, а лирическая исповедь переходит в самолюбование, длинноты, «общие места»; небрежность в рифмовке, слове... Тем не менее подобные издержки выдавали принадлежность творчества поэта к так называемой оперативной, лихорадочно торопливой, способной быстро откликаться «громкой», или «эстрадной» лирике, то есть в какой-то степени «оправдывали» себя.

О сильных и слабых сторонах его поэзии можно спорить до бесконечности. Но он — один из тех, кто олицетворяет у нас само понятие «поэт». Одни говорят: «Но ведь это не совсем поэзия, это публицистика, эстрада...» Другие добавляют: «И цветочки коммунизма у него не выполоты». Третьи возражают: «Но ведь он ответил на зов своего времени, сделал то, что не могли сделать другие, находившиеся под запретом...».

А я вспоминаю у Бориса Слуцкого стихотворение, где без всяких комментариев ясно, о ком речь. Мощный, суровый зачин: «Покуда полная правда,/ как мышь, дрожала в углу,/ одна неполная правда/ вела большую игру». Потом тон понижается: «Она не все говорила,/ но почти все говорила./ Работала, не молчала/ и кое-что означала...», «И пусть сначала для славы,/ только потом для добра./ Пусть написано слабо,/ пусть подкладка пестра...» И финал — о поэте на эстраде: «И все-таки он качался,/ качался и не кончался,/ каялся и не закаивался». Старший поэт положил младшего на обе лопатки, но с такой точностью мысли и деликатностью тона, что хоть в хрестоматию включай.

Это при том, что по своим общественным взглядам Слуцкий был, может быть, не свободнее, чем Евтушенко. Но мышление художественное — вещь более глубокая и важная. Неполнота той правды, которую выразил Евтушенко, — ключ к пониманию этого поэта и человека. Евтушенко напрочь лишен таких качеств, как основательность, систематичность, додумывание и дочувствование до конца. У него — порыв, которого никогда не хватает надолго. Поэтому он так расположен к двусмысленностям и шатаниям, столь полезным в окрестностях советских властей. Но надо признать: если бы официальный курс был ближе к людям даже таких умеренных, не адекватных реальности воззрений, мы не оказались бы столь катастрофически неготовыми к эпохе перемен.

Его пример — другим наука. Написано много чего, Выдержит проверку временем мало что. Но уж что выдержит — останется навсегда.

На протяжении всего творческого пути Евтушенко, с гордостью причисляющий себя к поколению «шестидесятников», не раз возвращался к годам своей молодости. Как известно, в середине 60-х годов «оттепель» пошла на убыль. Менялась ситуация в литературе, претерпевшей жестокий удар партийно-идеологической номенклатуры. На место задорной, звонкой, мажорной «громкой» поэзии пришла «тихая» лирика (А.Жигулин, Н.Рубцов, В.Соколов, Д.Самойлов, Я.Смеляков), сосредоточенность, сдержанность человека, задумывающегося и припоминающего: «И голосом ломавшимся моим / ломавшееся время закричало...» («Эстрада», 1966). А написанные еще позднее «Шестидесятники» (1993), посвященные Р. Рождественскому, напомнили нам прежнего отважного и задиристого Евтушенко, и ныне полного сил и творческих замыслов:

Мы для кого-то были «модными»,

кого-то славой мы обидели,

но вас

мы сделали свободными,

сегодняшние оскорбители.

Но и в новом веке поэт остаётся самим собой: преподаёт русскую литературу в американском колледже.

— Евгений Александрович, почему вы преподаёте в Америке, а не, скажем, в старой доброй Европе?

— Я воспринимаю свою работу в Соединённых Штатах как миссию. Впервые я туда попал в 60-е и крепко сдружился с Джоном Стейнбеком, Артуром Миллером и другими американскими писателями. Во времена холодной войны каждый год проводились совместные встречи — то у нас, то у них. И мы не позволяли, чтобы в наших странах возобладали воинствующие настроения Мы бросали на чашу весов свои слова о миролюбии — и это действовало В те времена слово писателя имело куда больший вес в обществе, чем сейчас. Но вот в чем парадокс: когда Россия стала строить демократию, эти встречи прекратились А жаль.

В Нью-Йорк в очередной раз прибыл Евгений Александрович Евтушенко о чем не преминули сообщить американские средства массовой информации. По крайней мере «Нью-Йорк Таймс» написала, а это самое главное. На этот раз поэт будет преподавать в Квинс-коллелже.

«Евгений Евтушенко, русский поэт и путешественник, впал в почти маниакальное возбуждение, ступив на землю, где отныне будет пребывать его муза.

«Все океаны и моря в одной капле! — заявил он. — Великолепный коктейль! Нет, не коктейль — борщ национальностей!»

Он имеет в виду Квинс.

Конечно, Евтушенко человек талантливый, и он знает первое правило реализации таланта: делать хорошую мину при плохой игре, как говорит китайская пословица, или переводить неумение в прием, как говорит Виктор Шкловский. Отсюда все эти разговоры о Квинсе, о том, какой это коктейль и борщ, какие мирные тут люди, как интересно жить не только в Манхеттене и вообще не быть слишком разборчивым. Но любой, если не американец, то житель Нью-Йорка во всяком случае, поймет, что Квинс-колледж и квартира по соседству — не от хорошей жизни. Мировые знаменитости в Форест Хиллс не живут.

Все гораздо проще и в этой простоте понятно и простительно: речь в действительности идет о заработке, и не совсем ясно, почему это житейское обстоятельство надо столь пышно маскировать разговорами о насущности русской поэзии для американцев. Но я далек от того, чтобы обвинить Евтушенко в лицемерии. Тут сложнее: он не лицемер, а лицедей, он в роли, он играет.

Это некий синтетический жанр (как бывают синтетические материалы), в котором работает Евтушенко и который сильно выигрывает, когда сопровождается рифмами — потому что он по природе своей требует побрякушек. Это искусство балагана; можно также сказать о плакате, но я думаю, что слово «балаган» комплиментарнее, а я хочу именно похвалить Евтушенко, отнюдь не обругать. Это искусство, работающее фальшивыми камнями: стразы, а не бриллианты. Но это и есть сцена: подделка, данная в максимально яркой раскраске, крупным планом и очень громким голосом. Можно вспомнить и цирк: опилки, клоуны на арене, обезьяны и дрессированные львы. Вспомним позднего Хемингуэя: старик спал — ему снились львы. И никакого подтекста, исключительно крупный план. Это было бы смешно, когда бы не было самостоятельным жанром. Цирк — общий знаменатель этого жанра, пожалуй. У Бергмана есть фильм о цирке под названием «Мишура и опилки». Это вот и есть Евтушенко, и я сегодня не последний раз буду вспоминать в связи с ним Бергмана — гения, великолепно чувствующего цирк и балаган как жанр. Это даже не кич, а нечто более модерное: в Америке такие поделки высоко ценятся под названием стиль «кэмп». Это очень трудно, просто невозможно объяснить словесно, но я дам наводящий зрительный образ. У Эренбурга в мемуарах есть глава о французском поэте Робере Десносе: он увлекался как раз такой безвкусной дешевкой. Например, у него в студии была купленная на блошином рынке поразительно уродливая, гигантская раскрашенная деревянная сирена — статуя или даже лучше сказать, статУя. Это вот и есть кэмп.

Интересно, что в статье о Евтушенко, которую я цитировал, есть упоминание о любви его к блошиным рынкам и о соответствующих предчувствиях богатой добычи именно в Квинсе. Американцы, похоже, чувствуют в Евтушенко этот самый кэмп. Безвкусица, вульгарность, яркие и пестрые до рези в глазах краски, грубые выкрики зазывалы — непременные элементы балаганного стиля. Это и есть стиль Евтушенко, надо сказать, не сразу им найденный. Он же поначалу как будто лириком хотел стать, и у него очень неплохо получалось; но потом, первый раз попав на эстраду, понял свое истинное предназначение — и сумел ему соответствовать, оказался на уровне древнего искусства цирка — представления, перформанса, шоу. Евтушенко — первоклассный шоумен. Я бы сказал, что он владеет сразу всеми цирковыми жанрами — воздушного гимнаста, канатоходца (это вот то, что создало ему репутацию смелого диссидента, хотя он всю жизнь работал с сеткой, как, впрочем, и подобает профессионалу), вольтижировкой, клоунадой и, самое главное, — жанром фокусника, искусством оптической иллюзии. И это не обман, а тонкое, сложное, трудоемкое и по-своему опасное мастерство. Опасность тут — утомиться и потерять форму. Ветеран советского цирка находится в блестящей форме.

Давно известно одно эстетическое правило: художника нужно судить по законам, им самим для себя созданным. По-другому сказать, нужно видеть и понимать индивидуальный стиль, стиль, кстати сказать, всегда и только индивидуален. Недаром сказано: стиль это человек. Нельзя правильно оценить Евтушенко, исходя из канонов русской классической или авангардистской поэзии. Он создал собственный стиль и нашел собственный жанр. Точнее, он взял этот стиль из современной массовой культуры и трансформировал его в соответствии со своим специфическим даром: он создал стиль и жанр эстрадной поэзии, поэзии как шоу. Акцент здесь не на качестве стихов, а на моменте исполнения, на перформансе. Евтушенко немыслим без и вне эстрады. Он требует не читателя, а зрителя. Ближайшая параллель к Евтушенко — не Бродский, конечно, и даже не Маяковский (хотя можно вести его и от последнего), но Алла Пугачева. Это феномен звезды, которая для потребителей нынешнего маскульта интересна целиком: не только романсы, но и романы. Звезда не существует отдельно от светской и скандальной хроники. Мы знаем, что Пугачева вышла замуж за молодого человека, годящегося ей в сыновья, но мы знаем нечто подобное и о Евтушенко, о его женах и детях, причем он сам об этом охотно сообщает: потому что чувствует свой стиль и жанр. Это, как говорят актеры, играет на образ. И глубиннейшее зерно человека сцены, подспуднейшая его психологическая черта, изнутри, бессознательно определяющая весь его облик, — эксгибиционизм. В сущности главный подразумеваемый здесь жанр — стриптиз. Актера, человека сцены нужно судить по степени его приближения к этой предельной цели. И тогда оказывается, что максимум актерства — клоунада, ибо клоун — это артист, которому требуется по законам жанра терять на арене штаны.

Но тогда новым смыслом наполняется газетный образ Евтушенко-путешественника. Мы вдруг начинаем узнавать в нем подлинных героев еще одного фильма Ингмара Бергмана — «Седьмая печать», где семейство циркачей являет образ Святого Семейства и единственное спасается от чумы. Бродячий цирк предстает экзистенциальной моделью человечества, живущего среди чум и боен и могущего противопоставить им разве что нехитрое, но спасительное искусство клоунады. И тогда вспоминаются стихи другого поэта Александра Блока:

Над черной слякотью дороги

Не поднимается туман.

Везут, покряхтывая, дроги

Мой полинялый балаган.

Лицо дневное Арлекина

Еще бледней, чем лик Пьеро.

И в угол прячет Коломбина

Лохмотья, сшитые пестро.

Тащитесь, траурные клячи,

Актеры, правьте ремесло,

Чтобы от истины ходячей

Всем стало больно и светло.

В тайник души проникла плесень,

Но надо плакать, петь, идти.

Чтоб в рай моих заморских песен

Открылись торные пути.

Евтушенко готовит к печати всеобъемлющую антологию русской поэзии.

Около двадцати лет работал Евгений Евтушенко над созданием своего капитального труда. Около девятисот авторов — от Константина Случевского до самоновейших. Около девятисот вступительных заметок к каждой подборке. Около ста тридцати авторских листов поэзии, разной по уровню и установкам. Около сотни иллюстраций, тщательно и со вкусом подобранных (частью впервые публикуемых). Предисловие самого составителя. Предисловие научного редактора. Напутствие от главного редактора серии «Итоги века. Взгляд из России» в рамках которой осуществлялось издание, Анатолия Стреляного. Прекрасное общее художественное оформление и полиграфическое исполнение. «Вот, мыслил я с невольным содроганьем, вот разума великолепный пир!..»

2011 год

Приехал утомленным после большой работы, поскольку утром того же дня успел побывать в издательстве, где смотрел чистые листы готового уже к печати первого тома пятитомника «Поэт в России больше чем поэт». Этот том заканчивается произведениями Пушкина. После этого записал на радиостанции «Культура» десять программ, которые идут на этих волнах каждую субботу и воскресенье. И, извинившись перед собравшимися за то, что не может уже как раньше часами читать стихи стоя, сел и сразу же начал декламировать: «Я еще не налюбился, / Я всех женщин не добился, /но в осколки не разбился, — / склейка поздняя смешна. / Перелюбленность опасна. / Недолюбленность прекрасна. / А залюбленность страшна».

А позже ответил на вопросы читателей.

— Над чем Вы сейчас работаете?

— Сегодня в заключительную фазу вошла моя работа над романом, который я начал писать еще семь лет назад, но потом был вынужден прервать работу над ним из-за того, что все мое время уходило на составление поэтической антологии. Это огромный труд, ведь к сборнику творчества каждого поэта я пишу статью о нем, а также сочиняю для него стихи. Уже четверть века я посвятил созданию этой антологии.

— Следите ли Вы сегодня за политической и общественной жизнью нашей страны? Можете ли сравнить ее состояние в прошлом и сейчас?

— Я всегда был очень политизированным человеком и всегда, с детства, старался работать на благо общества. Еще ребенком во время Великой Отечественной войны в Сибири собирал руками промерзшую картошку. Я люблю коллективное творчество, но не приемлю обезличивания людей. В нынешней политике меня все больше настораживает именно обезличенность, когда люди вступают во всякие Народные фронты, полностью отказываясь от собственного «я». Я люблю разномышление и считаю, что оно сплачивает общество гораздо больше, чем причесывание всех под одну гребенку. Шаг влево, шаг вправо не должны считаться предательством. В стране должен быть порядочный порядок, организованный порядочными людьми. В таком обществе значительно возрастает роль женщины, ведь она должна воспитать порядочного сына, а значит, в стране обязательно произойдет духовная революция. Искусственное сколачивание национальных идей, которым чаще всего занимаются циники, мне чуждо. Ничто не сплачивает так, как справедливая цель.

— Судя по всему, в жизни Вас сейчас многое огорчает, многое беспокоит. А что радует?

— Меня радует, что большинство человечества — это все же хорошие люди. Но меня не радует, что они разобщены.

— Было время, когда поэзия собирала стадионы. Почему это невозможно сейчас?

— Почему невозможно? В прошлом году летом я выступал на Грушинском фестивале, собирающим всегда несколько десятков тысяч человек. Все они завороженно слушали меня. Проблема в другом: нас, шестидесятников, уже почти не осталось в живых. А тем, кто жив, уже много лет, нам сложно выдерживать большие концерты. Но залы собирать мы продолжаем. Я выступал (а я очень люблю публично читать свои стихи) во многих странах мира — в Европе, в Северной и Латинской Америках... Но вы правы, любовь к поэзии сейчас не так ярка, как раньше. Во многом в этом виновата наша нынешняя культура массмедиа. Ведь в прежние годы по телевидению часто транслировали поэтические вечера тех или иных поэтов, сегодня таких телевыступлений нет — культура практически полностью изгнана с телевизионных каналов.

— Как рождаются Ваши стихи?

— Это таинство, про которое мне сложно рассказывать. Каждый раз по-иному. Иногда случайно, иногда одна и та же строка обдумывается неделями. Я не могу дать вам инструкцию по написанию стихов, потому что она индивидуальна для каждого. Но самое главное, что тот, кто хочет писать стихи, должен наизусть знать все то, что написано до него. Хотя у молодежи часто существует иное мнение: лучше не знать работ предшественников, чтобы не подражать им. Я против этого, поскольку незнайки не смогут писать настоящие стихи, они будут изобретать деревянные велосипеды.

До сих пор на памяти читателей книги и стихи, которые помогали постичь наше время: это и «Разведчики грядущего» начала 50-х годов XX века, и «Нежность», и «Катер связи», «Наследники Сталина», «Бабий яр», «Идут белые снеги», многочисленные поэмы и прозаические произведения — роман «Ягодные места» и книга воспоминаний «Шестидесантник». В творчестве поэта отразилась противоречивая картина современного мира. Евгений Евтушенко был лично знаком с Никитой Хрущёвым, Джоном Кеннеди, Дмитрием Шостаковичем, Фиделем Кастро, Робертом Фростом и многими другими выдающимися людьми эпохи. Когда-то поэт так определил собственный образ: «Я — разный, я натруженный и праздный, я целе- и нецелесообразный...», — и подтвердил эти слова всей своей творческой жизнью.

Литература о Евгении Евтушенко

  1. Евтушенко, Е. Я люблю читать свои стихи / Е. Евтушенко // Читаем вместе. — 2011. — № 10. — С. 12.
  2. Быков, Д. Женщинам так не свойственна мужская тяга к разнообразию / Д. Быков // Собеседник. — 2011. — № 28. — С. 12-13.
  3. Русская литература XX начала XXI века: учебн. пособие. Т. 2. — М. : Академия, 2009. — С. 142.
  4. Дядюсь, Е. П. 2010 лучших сочинений : 5-11 классы / Е. П. Дядюсь. — М. : Рипол, 2009. —  С. 876-878.
  5. ЕГЭ 2009. Литература : справочник. — М., 2009. — С. 585-590.
  6. Стародубец, А. Наш человек в Оклахоме / А. Стародубец // Эхо планеты. — 2009. — № 30/31. — С. 39-42.
  7. Огнев, В. Фигуры уходящей эпохи / В. Огнев. — М. : Гелиос, 2008. — С. 463-469.
  8. Больше чем поэт // Лит. газ. — 2008. — № 30. — С. 1, 7.
  9. Киреев, Р. Евгений Евтушенко / Р. Киреев // Знамя. — 2008. — № 3. — С. 110-113.
  10. Озеров, Ю. Поэты — шестидесятники / Ю. Озеров // Уроки литературы. — 2003. — № 9. — С. 8.
  11. Евтушенко, Е. Ко всякому удару молитва / Е. Евтушенко // Лит. газ. — 2003. — № 28. —  С. 1, 8.
  12. Парамонов, Б. Евтушенко в Квинсе / Б. Парамонов // Звезда. — 1996. — № 10. — С. 229-233.
  13. Лебедев, Е. Н. Царь-книга для чтения... и для размышления? / Е. Н. Лебедев // Новый мир. — 1996. — № 2. — С. 205-215.
  14. Медведев, Ф. Цена прозрения / Ф. Медведев. — М., 1990. — С. 75.
  15. Перспективы-89 : сборник . — М., 1989. — С. 34.
  16. Цейтлин, Е. Лицом к лицу / Е. Цейтлин // Лит. обозрение. — 1989. — № 1. — С. 30.
  17. Вознесенский, А. Ров : сборник / А. Вознесенский. — М. : Совет. писатель, 1987. — С. 519-522.
  18. Барлас, В. Глазами поэзии / В. Барлас. —  М. : Совет. писатель, 1986. — С. 131-152.
  19. Михайлов, А. Портреты / А. Михайлов. —  М., 1983. — С. 342-382.
  20. Евтушенко с разных точек зрения // Лит. обозрение. — 1975. — № 8. — С. 60-65.
  21. Михайлов, А. А. Поэты и поэзия / А. А. Михайлов. — М., 1978. — С. 182.
  22. Перцов, В. Поэты и прозаики великих лет / В. Перцов. — М., 1969. — С. 310.

Произведения Евгения Евтушенко в литературно-художественных журналах

  1. Московский комсомолец. — 2012. — 5 апр. —  С. 11.
  2. Независимая газета. — 2011. — 24 нояб. —  С. 1, 4-5. — (Прилож.)
  3. Литературная газета. — 2011. — № 13. — С. 6.
  4. Независимая газета. — 2011. — 31 марта. —  С. 4 — (Прилож.)
  5. Известия. — 2011. — 14 янв. — С. 9.
  6. Литературная газета. — 2010. — № 52. — С. 6.
  7. Литературная газета. — 2009. — № 6. — С. 7.
  8. Независимая газета. — 2007. — 22 нояб. —  С. 6. — (Прилож.)
  9. Литературная газета. — 2006. — № 36. — С. 15.
  10. Московский комсомолец. −2005. — 16 июля. —  С. 7.
  11. Московский комсомолец. — 2004. — 27 дек. — С. 7.
  12. Литературная газета. — 2004. — № 17. — С. 2.
  13. Литературная газета. — 2004. — № 16. — С. 2.
  14. Литературная газета. — 2004. — № 10. — С. 12.
  15. Литературная газета. — 2002. — № 49. — С. 8.
  16. Литературная газета. — 2000. — № 52. — С. 1, 9.
  17. Литературная газета. — 2000. — № 34/35. — С. 10.
  18. Литературная газета. — 2000. — № 1/2. — С. 12.
  19. Сельская новь. — 1999. — № 4. — С. 37.
  20. Книжное обозрение. — 1998. — № 35. — С. 36.
  21. Литературная газета. — 1997. — № 40. — С. 10.
  22. Литературная газета. — 1997. — № 4. — С. 11.
  23. Книжное обозрение. — 1996. — № 32. — С. 16.
  24. Литературная газета. — 1996. — № 22. — С. 1.
  25. Литературная газета. — 1994. — № 37. — С. 3.
  26. Литературная газета. — 1993. — № 26. — С. 3.
  27. Литературная газета. — 1991. — № 33. — С. 11.
  28. Литературная газета. — 1991. — № 4. — С. 13.
  29. Литературная газета. — 1990. — № 25. — С. 5.
  30. Знамя. — 1990. — № 4. — С. 38.
  31. Литературная газета. — 1989. — № 50. — С. 5.
  32. Юность. — 1988. — № 6. — С. 43.
  33. Юность. — 1985. — № 9. — С. 8
  34. Юность. — 1984. — № 9. — С. 72.
  35. Юность. — 1981. — № 8. — С. 31.
  36. Юность. — 1980. — № 6. — С. 42.
  37. Юность. — 1978. — № 6. — С. 87.
  38. Юность. — 1977. — № 6. — С. 55.
  39. Юность. — 1975. — № 6. — С. 36.

Рецензии на произведения Евгения Евтушенко

  1. О поэме «Братская ГЭС» Евгения Евтушенко // Юность. — 2002. — № 3. — С. 60.
  2. Михайлов, А. «Двенадцать» или «тринадцать» / А. Михайлов // Книжное обозрение. —  1996. — № 29. — С. 10.
  3. Кардин, В. О пользе и вреде арифметики / В. Кардин // Вопросы литературы. — 1983. - № 10. — С. 46-85.
  4. Сидоров, Е. Поэма тревоги / Е. Сидоров // Книжное обозрение. — 1982. — № 12. — С. 58-60.
  5. Суворовцев, Ю. В поисках истины / Ю. Суворовцев // Литературное обозрение. — 1982. — № 6. — С. 36.

Составитель: гл. библиограф Пахорукова В. А.

Верстка: Артемьева М. А.


Система Orphus

Решаем вместе
Хочется, чтобы библиотека стала лучше? Сообщите, какие нужны изменения и получите ответ о решении
Я думаю!