Лучшие произведения 2021 года в литературно-художественных журналах
Рекомендательный список. Курган. 2022
1. Бинчи, Мэв. Лилобус : роман / Мэв Бинчи. - Текст : непосредственный // Иностранная литература. - 2021. - № 10.
Читать книги Бинчи надо медленно, вдумчиво. Они не абстрактно философские или психологические. Они жизненные и с надеждой на лучшее.
Каждую пятницу из Дублина в небольшой городок Ратдун отъезжает лилобус (автобус). Главные герои романа — пассажиры. Кто-то живет рядом, кто-то вместе учился, кто-то посещал один бар, но близко и задушевно не общаются. У каждого своя судьба, свои горести и радости. И объединяет их лилобус.
2. Боднарюк, Юлия. Шестой этаж без лифта : история / Юлия Боднарюк. - Текст : непосредственный // Звезда. - 2021. - № 9.
Журнал был всегда ориентирован на эмигрантскую литературу. Соответственно — российская история — мрак и ужас. За рубежом трудно, но свободно.
Что-то поменялось. Юлия Боднарюк из Мурманска, значит тоже зарубежная, но своя.
«Жил-был дом
В чистом поле за углом,
В городской черте,
На огромной высоте...
Александр Васильев (рок-группа «Сплин»)
— Так когда ты уезжаешь?
Кажется, этот вопрос сегодня уже звучал как минимум дважды. Однако вся компания сделала вид, что уже забыла два первых ответа, — вопрос прозвучал, и друзья воззрились на Кирилла в надежде, что на третий раз он скажет что-нибудь новое.
— Когда-когда! Когда Оксана хату мою продаст!»
Оказывается, чтобы избавиться от неизбывной тоски, не надо уезжать далеко и надолго. А просто найти дом (на время) на огромной высоте, вид из окна как в космическом корабле, и повредить нос в небывалой драке.
А история очень подходит к осенней хмари. Оптимистична.
3. Бочарова, Юлия. Зимняя Марта : рассказ / Юлия Бочарова. – Текст : непосредственный // Москва. – 2021. – № 2.
Марта 7 лет назад переехала в Москву.
«Но Марте мужчины были в принципе не нужны. С некоторых пор она вообще не хотела с ними общаться и жалела, что у нас не делают заведения только для женщин, как где-нибудь в феминистической Европе или на Ближнем Востоке с их строгими правилами. Марта не знала, есть ли на Ближнем Востоке такие кафе, но хотелось верить, что хоть где-то можно жить спокойно, без мужского внимания».
Семь лет ушли на то, чтобы «исстрадать» трагедию, отпустить ее и шагнуть перед.
«Они шли вдвоем по вечерней Москве. Парень показывал Марте улочки, которых она не знала, и что-то рассказывал. Она смеялась.
Старая история осталась позади – и теперь наконец начиналась новая».
И если есть такие «зимние Марты», то не все потеряно. Вы согласны или нет?
4. Визер, Олег. Прочитай и почитай : рассказ / Олег Визер. – Текст : непосредственный // Смена. – 2021. - № 1.
Олег Визер (республика Татарстан, г. Мензелинск) с рассказом «Прочитай и почитай» стал лауреатом конкурса «Близкие люди».
«В целом дети любят родителей меньше, чем родители детей, ибо они идут навстречу самостоятельности и крепнут, оставляют, следовательно, родителей за собою»
Г. Гегель
«С чувством стыда я постучал в парадную дверь. Соседка Лидия Матвеевна – в детстве мы называли ее «тетя Лида» - открыла массивную дубовую дверь и с укоризной посмотрела на меня. Я поздоровался, но она не ответила, а молча протянула средних размеров запечатанный почтовый конверт с единственной надписью «Славе», написанной почерком отца, и ключи от родительского дома. При этом взгляд ее был не то чтобы осуждающий, а недобрый и, я бы сказал, презрительный. Вручила – и сразу закрыла дверь».
«Почитай родителей своих…», которые ненавязчиво любят тебя всю жизнь, прощают тебе все (забывчивость, невнимание) и живут надеждой на встречу.
Что случилось с главным героем Славиком мы не знаем. А как жили родители без него – в письме.
«Я тягостно вздохнул и начал читать:
«Привет, Славик!
Если читаешь, значит, добрался-таки, сорванец эдакий, до своих...»
Впервые за сорок с лишним лет я почувствовал, как по щеке поползла, щекоча, слеза, потом другая, третья, четвертая, пятая... И я заплакал как в детстве, навзрыд. Мой батя! Он так в детстве меня называл: сорванец эдакий. И он простил меня...
«...стариков. Хотя точнее будет: до того, что от них осталось. Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда.
Ты же знаешь, Славик, не люблю я писаниной заниматься. Просто попрощаться захотел, по-мужски, знаешь ли. Ничего особенного не скажу, просто вкратце опишу наши последние дни. Поделиться хочется, сынок, просто высказаться. Может, какой прок в этом будет. Кладов мы тебе не оставляем, не нажили, не магнаты, но, может, что ценное для себя ты найдешь в моей писанине.
Не думаю, что ты знаешь, но мы подсчитали тут с матерью некоторые цифры, слушай сюда. Значит: ты уехал от нас ровно... (сейчас добавлю вчерашний и сегодняшний дни) ровно 8.178 дней назад. Это 22 года плюс 113 дней. Впечатляет, не правда ли?..»
22 года ожидания и смерть в один день.
Щемящий душу рассказ. Жалко ли Славика? Отнюдь. Все в жизни возвращается как бумеранг.
«И меня обуял страх – я испугался. Испугался одиночества.
Я не хотел быть забытым…
Собственными детьми»
Почитай родителей своих…
5. Гатина, Алина. Саван. Второе дыхание : роман / Алина Гатина. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2021. - № 2.
Алина Гатина родилась и живет в Казахстане.
На подоконнике банка, как музейный экспонат на постаменте, - донышком на деревянной подставке. Там же надпись – шариковой черной в несколько нажимов: Инсталляция «Ядовитое время». 1995.
Это именно время действия романа.
Маленький благополучный город на юге Казахстана, где жили казахи, русские, евреи и множество других народов. Уезжают из города не из-за вражды – просто нет работы, света, газа.
Главный герой Ролик (Роллан) живет с мамой. Отец ушел.
«Двенадцатилетний мальчик проводит ночь с погибшим отцом. Тело приготовили к погребению, завернули в саван, но не успели похоронить до захода солнца. Прощание с отцом происходит на фоне панихиды по стране, от которой не осталось ничего, кроме людей».
«– Умер, - говорит он почти про себя, едва заметно шевеля губами. И, глядя на тени в складках савана, настойчиво повторяет: – Надо привыкать. Надо привыкать. Надо заставить себя смотреть на его лицо и больше уже не спать. Это не может быть конец света. Это не может быть, чтоб мне всегда было плохо, как сейчас. Он сам говорил: есть ночи как ночи, а есть рубежи».
Роман о том, что можно приспособиться к скудной жизни, но какой она бдет, если источник света (поиски и потеря любимого отца, отъезд друзей) погас внутри тебя?
«И еще я подумал, что теперь хорошо знаю, что такое счастье. Помнишь, мы устраивали опрос? Я понял, что счастье – это то, по чему ты всегда будешь скучать, когда это потеряешь.
Твой лучший друг, журналист, ресторатор, скрипач, который уехал неизвестно куда от своего счастья и который хочет найти его снова, Пинхасов Рубен».
6. Гильдина, Эльза. Нехорошее радио : повесть / Эльза Гильдина. - Текст : непосредственный // Нева. - 2021. - № 2.
Главная героиня учится на журналиста, но спустя рукава. Чтобы спасти положение ее направляют на стажировку на радио «Голос Москвы» - где главный Виктор Горенко (Сергей Доренко). Стажировка получилась еще та!
7. Зубарева, Вера. Школьный двор : повесть в рассказах / Вера Зубарева. – Текст : непосредственный // Нева. – 2021. - № 4.
«Передо мной выпускной снимок. Кто его сделал? Явно не профессиональный фотограф. Нет той строгой композиции, что на первом фото, нет цветов и команды смотреть на снимающего. Мы просто сгрудились на тех же ступенях, будто только что вышли после последнего звонка, кто с кем был.
Школа, напитала нас тем, чем мы живы и поныне, что несем в себе и будем нести всегда. И не только мы, но и те, что придут и пришли после нас, каждое последующее поколение. Дух школы, получившей в 2013 году диплом телепроекта «Достояние Одессы», не умер и не устарел. Он по-прежнему обитает в ее стенах.
Все, что мне хотелось – это передать этот дух, воссоздав образ наших отношений. Это не документальное повествование. Посему не удивляйся, если далеко не все в этих историях соответствует тому, что мы помним и что было в действительности. У пера – своя правда».
8. Кински, Йосси. Среди подсолнухов : повесть / Йосси Кински. - Текст : непосредственный // Нева. - 2021. - № 9.
Война. Деревня. Оккупация. Как бы все верно. Трогательно, драматично, но на мой взгляд — облегченная версия.
9. Крюкова, Елена. Музыка : опера / Елена Крюкова. – Текст : непосредственный // Нева. – 2021. - № 3.
В новом романе архетип героев – мир музыки. А тем более – опера, где все сосредоточено – композиторы, певцы, музыканты, инструменты.
«Мы все играем. Мы – музыканты играем и поем, очень весело живем. Жгут на кострах наши арфы, а мы поем. Рубят наши арфы на куски, а мы поем. Распинают нас на деках наших драгоценных арф – а мы поем! Судьбы нет иной, кроме как петь.
И песней порою от смерти спасен человек».
С талантом надо родиться. Чтобы не разбазарить его – работать каторжно всю жизнь. А извечный вопрос: гений и злодейство совместимы?
«Вот ее, Злату, знают многие на земле. Во многих странах; многие народы. И что? Ей этого мало. Она хочет еще больше, еще шире звучать, еще знаменитее стать. Жадность артиста! Нет ей предела. Так почему же она, знаменитая Злата, да что там, бери выше, уже великая Злата, чувствует себя в своей одинокой квартире как рыба на дне зимнего озера? Чего ей не хватает? У нее есть Большой театр. Театр больше, величественнее, славнее и прекраснее есть, видать, только на Марсе, да ей туда не долететь, И тем не долететь, Всяк сверчок знай свой шесток. И у нее, у славной Златы, тоже есть свой шесток. И у Бога, в которого не верит она, она ведь тоже земной жалкий сверчок».
Так что же такое музыка?
«А еще музыка – частокол. Нот, звуков, распевов. Это храмовое строчное пение. Демество. Звучащие крюки. Ты внутри музыки, и она отгораживает тебя от смертных мук. Спасает! Не хуже Бога. Может, музыка и есть Бог?
Да, Бог. Да, Бог! Когда я звучу – я понимаю Бога».
10. Ключарева, Наталья. Ивана – Жанна – Jeanne : повесть / Наталья Ключарева. – Текст : непосредственный // Новый мир. – 2021. - № 1. – С. 3-62.
Если подросток «трудный», значит семья неблагополучная. А если семья благополучная, значит…?
«Привет. Меня зовут Иванна. Ничего себе имечко, да? Обычно в книжках после подобных заявлений персонаж говорит: «Не знаю, что было в голове у моих родителей, когда они это придумывали». А я вот знаю».
Ивана – по требованию бабушки Аиды. Жанна – для родителей. Jeanne – для учителя французского «Графа».
Семья благополучная, но с диктатом бабушки. Абсолютным диктатом. Бабушка психолог, но вероятно с «синдромом пассажира без багажа». Семья кочует по городам, квартирам и весям, не обремененная вещами. Девочка меняет школы.
«Я чувствую такое одиночество, будто я сирота, девочка со спичками, замерзающая на холодном углу. Хочется разреветься, уткнувшись в эту проклятую вязаную кофту – зачем он только ее надел! – и закричать: «Пожалуйста, возьмите меня к себе! Я вам пригожусь!»
И вдруг бунт. А что послужило триггером – узнаете, прочитав повесть.
11. Кузнецов, Игорь. Отставший : повесть о себе / Игорь Кузнецов. - Текст : непосредственный // Дружба народов. - 2021. - № 6.
60 лет. Можно подводить итоги. Для автора — жизнь разделилась на три периода: до Тани (жена), с Таней и после Тани. Именно об этом он и пишет. Вспоминает преподавателей Литературного института, сокурсников, творческие командировки.
Повесть о себе.
12. Лавриненко, Анна. Пролетарий на Вавилонской башне : повесть / Анна Лавриненко. – Текст : непосредственный // Нева. – 2021. - № 4.
Наконец-то, произведение на производственную тему, подумала я, прочитав название. Вероятно – строитель.
Главный герой Саша Истомин в самом деле строитель. Трудится на грандиозной стройке федерального значения. Работает 2 на 2. Утром рано уходит, возвращается поздно, два выходных отсыпается. Есть дочь и сын. Но главное дело жизни – стройка.
«Истомин и сам не заметил, как съел свой ужин, и даже удивился, обнаружив пустой контейнер. Он попробовал припомнить вкус еды, но не смог: как будто рецепторы не успели его прочувствовать. Впрочем, какая в том разница, если вкус этот ничем и не отличался от того, каким он был на прошлой неделе, в прошлом месяце или несколько лет назад. Истомину даже нравилось, что тушеная картошка с мясом всегда одинаковая и, как обычно, он чувствует здесь перец, соль и горечь лаврового листа, -все это ему нравилось. Еда точно так же, как и работа, обеспечивала стабильность и постоянство жизни».
Возникает образ работящего, спокойного, молчаливого человека.
Вавилонская башня строилась из гордыни, за что и была разрушена.
А в повести другой «грех – не укради». Поэтому и стройку заморозили.
«Истомин проработал на стройке много лет, но никогда не видел ворота главного входа закрытыми; он даже не знал, что они существуют... А может быть, действительно, ворота поставили здесь только сейчас?
«Этот мужик» уставился в окно и смотрел, как они уходят. По дорожке мимо стройки, к офисному зданию. На стройку они даже и не взглянули. Зато Истомин смотрел на нее и видел, как сверху надо всем этим нависают тяжелые свинцовые тучи.
Несмотря ни на что, жизнь все равно продолжала идти своим чередом».
13. Ливергант, Александр. Дом на кладбище : биографическая повесть / Александр Ливергант. – Текст : непосредственный // Новый мир. – 2021. - № 3. – С. 26-88.
Александр Ливергант – писатель, литературовед, переводчик, главный редактор журнала «Иностранная литература».
Повесть для любителей английской литературы, конкретно – женской прозы XIX века.
«Когда одну и ту же историю – пусть в разное время и разные люди – рассказывают много раз, создается некоторый устойчивый стереотип, и стереотип этот далеко не всегда соответствует действительности.
Именно это и произошло с историей семьи прославленных и многострадальных сестер Бронте».
Семья Патрика Бронте: Шарлота, Брэнуэл, Эмили, Энн. Талантливая, знаменитая, любимая многими, несчастная, трагическая. Дольше всех прожил отец – Патрик Бронте – 87 лет.
«Все четверо детей Патрика Бронте снова дома. В самом деле, «что может быть дороже, любимее, чем домашний очаг». И других «очагов» пока не предвидится».
Биография – версия Ливерганта.
14. Матвеева, Анна. После жизни : рассказ / Анна Матвеева. – Текст : непосредственный // Юность. – 2021. - № 4.
Если ты не бомж, а прожил долгую разнообразную жизнь на одном месте, у тебя накопилось огромное количество вещей (необходимых для тебя), но, совершенно ненужных твоим родственникам и знакомым.
У главной героини Наташи Стафеевой (вполне адекватной), есть пунктик – она терпеть не может захламленных квартир.
Жилье должно быть идеально чистым, строго функциональным и лучше всего белого цвета.
Вот он «новый мир» - чисто, пусть, без памяти.
15. Мелехов, Александр. Жизнеописание Мишеля Z : сентиментальная повесть / Александр Мелихов. - Текст : непосредственный // Новый мир. - 2021. - № 6.
Немного язвительная, в меру сентиментальная повесть. Интрига раскрывается только в конце.
Нужно очень хорошо знать литературу 1920-40-х годов. Хорошо знать обстоятельства жизни писателей. И в конце — главный герой Михаила Зощенко — получит приз, если узнали, а если нет, то прочитайте о герое.
16. Меретуков, Вионор. Млечный путь : роман / Вионор Меретуков. - Текст : непосредственный // Урал. - 2021. - № 10, 11.
Нет добродетели, оборотной стороной которой не являлся бы порок.
Оноре де Бальзак
Главный герой — Илья Сапего — работал в издательстве, пытался писать книги и даже издал один роман. Вел абсолютно бесшабашную жизнь, не задумываясь о настоящем и будущем, пока не убил свою жену и это сошло ему «с рук».
«Сводки МВД свидетельствуют: более 70 процентов тяжких преступлений совершается в темное время суток. «Статистику нарушать нельзя — тем более дебютанту. А потому — с богом!» — благословил я сам себя и, приклеив фальшивую бороду, глухой ночью вышел из дому…
***
Размышления гамлетовского масштаба — убить или не убить — впервые посетили меня несколько лет назад. Произошло это, естественно, ночью. Ибо именно ночью нас осеняют мысли, с которыми днем не справиться. Я лежал на продавленном диване, который хранил немало тайн моих давних и недавних грехопадений, и, полируя взглядом потолок, предавался раздумьям о природе аморальности».
Роман приключенческий? Отчасти. Авантюрный? Пожалуй. О преступном богатстве, скуке, одиночестве среди людей, жизни без смысла. Незатейливые размышления о сметри. Все вместе. А смысл жизни в самой жизни!
«Все бы хорошо, но силы покидали меня. Сердце билось из последних сил. Сердце мое, сердце мое, жизнь моя, сердце мое, не умирай, не умирай! Я перекрестил левую сторону груди.
На берегу стоял мальчик и. сложив ручки рупором, кричал, кричал, кричал... Слов не разобрать, но я знал, что он зовет меня. Рядом с ним я заметил двух женщин, одну полную и другую, похожую на ожившую статую, и чуть дальше мужчину, который стоял по грудь в воде и размахивал пузатой бутылкой.
Злобная, ревнивая мысль о том. что из этой бутылки будет пить кто-то другой, добавила мне решимости бороться. Глазастый камень, страх быть сожранным акулой. Библия, мысли о вечности, Млечный Путь, бездонное небо над головой, звезды... И бутылка. Все бросилось меня спасать. У меня хватило сил громко рассмеяться. Я сорвал с шеи цепочку с ключиком. Разжал ладонь...»
Роман мне понравился. Написан легко, с юмором.
17. Николин, Анатолий. Высохшие звезды : повесть / Анатолий Николин. - Текст : непосредственный // Нева. - 2021. - № 10.
В последний год стали появляться в журналах публикации украинских авторов. О смутном времени 2014 года, киевском майдане, написано не так много: больше как ощущение беды и трагедии…
Вот и автор живет в Мариуполе.
«Яркий солнечный свет, преодолев сопротивление шторы, затопил комнату, где я спала. Он был так ослепителен, что пробудилась я мгновенно. И не поверила своим глазам: в комнате было — светло!
Три дня назад, когда мы с папой выбралась из такси, доставившего нас из Львова в санаторий «Пролисок», мы зябко ежились от нелетнего холода, сопровождавшегося мелким осенним дождем. Я привыкла, что в июле в городе, где мы живем, стоит испепеляющая жара, листья каштанов сворачиваются в ломкие трубочки и раньше времени покрываются ржавым налетом осени».
Галиция — часть Украины, но западная и жители, как правило, не чувствовали себя украинцами — они «западенцы» - главные участники событий в Киеве.
Поездка с больным отцом в санаторий в Карпатах закончилась для героини трагедией и большой любовью к Тарасу. Но…
«Бойцы с выражением ужаса и брезгливости на лицах укладывали погибшего на
брезент. Это и был Тарас. Он лежал спокойный и белый, как стена, и на родном его лице не было ни кровинки. На теле — тоже. Я не поверила, что он убит. Глаза закрыты, как будто он спал.
Не помню, как я закричала, как упала на его тело, непривычно мягкое и податливое. Острая боль внизу живота пронзила меня. Я потеряла сознание и не помню, что было потом...
Очнулась я в больнице, где стены были такие же белые и безмолвные, как лицо и губы Тараса, моего первого и последнего мужа...»
18. Погодина-Кузмина, Ольга. Птицы войны / Ольга Погодина-Кузмина. - Текст : непосредственный // Дружба народов. - 2021. - № 5.
Повесть — вариация на тему советского детектива — о событиях вокруг Олимпиады 1952 года в Хельсинки.
Буквально накануне произошел значимый международный инцидент — над водами Балтики, у западной границы СССР, исчез шведский самолет-разведчик. В Хельсинки стекаются секретные агенты разных стран, в числе которых и агент американских спецслужб Сайрус Крамп, в годы войны занимавший видный пост в Гестапо. Среди его преступлений — расстрел немецких и французских коммунистов в июне 1941 года. Его разоблачает советский спортсмен Алексей Нестеров. Но это только один из начальных эпизодов холодной войны, которая продлится не одно десятилетие и не будет остановлена даже с распадом СССР.
19. Полюго, Михаил. Порто неро : повесть / Михаил Полюго. – Текст : непосредственный // Звезда. – 2021. - № 1. – С. 34-91.
Михаил Полюга украинский писатель. Но его героиня могла жить в любой стране.
«Начало этой истории затерялось во времени, конца всё еще не видно...
Жила-была девочка, девушка, молодая женщина. Не то чтобы писаная красавица, но уж точно не урод: небольшого росточка, пухлая и румяная, как сдоба, с бледно-голубыми цепкими глазами и соломенными кудряшками по сторонам округлого лица. Не добрая, не злая, но замкнутая и очень одинокая, хотя в небольшом провинциальном городке живы-здоровы были отец и мать, - вот только говорить с ними по душам она давно разучилась: те пеклись об обыденном, суетном, пустом, тогда как ей больше мечталось о прекрасном и высоком».
Валерия Яковлевна закончила институт и приехала работать в поселковую школу учителем биологии. Хотелось большего, хотелось в город, но не получилось. Была она дерзкая, самоуверенная, готовая к своей цели идти «по головам». Главным было женское обаянии, а жертвами – мужчины.
«– Нужно усвоить следующее, - проговаривала она раз за разом, словно заучивала урок. – Первое и главное: любви нет, есть плотское влечение у мужиков, инстинкт продолжения рода – у кухонных дур и верное средство для достижения цели – у мудрых женщин. Но, как только цель достигнута, средство зачастую становится помехой. А от помех нужно избавляться, и как можно быстрее. Второе: если любовь – всего лишь средство, в ней не должно быть ничего недозволенного, запретного, стыдного, и всякое упоминание в этой связи с моралью – вздор. Тем более что для меня любовь – самое легкое и доступное из всех возможных средств, а мораль – удел слабых».
И ведь достигла она желаемого: переезд в город, директор школы, работа в управлении образованием, губернатор… Казалось все! Триумф. Но падать с высоты больно…
Совершенно отвратительный и безнравственный образ.
20. Поляков, Юрий. Совдетство / Юрий Поляков. - Текст : непосредственный // Москва. - 2021. - № 8, 9.
Щекастый и очкастый мальчишка Юрка Поляков, житель московской коммуналки, верит в справедливость, добро, равенство, несмотря на встречающиеся еще отдельные недостатки…
21. Проханов, Александр. ЦДЛ : роман / Александр Проханов. – Текст : непосредственный // Наш современник. – 2021. – № 2, 3.
Роман о событиях 1985-1991 годов. Центральный дом литераторов (ЦДЛ) – средоточие литературной богемной жизни, где отмечались триумфы и трагедии писателей. Время перестройки и последующего распада СССР.
Герой – Виктор Куравлев – успешный писатель. После поездки в Афганистан и последующей книги, становится нерукопожатным. Это окончательно определило его дальнейший путь.
В романе много реальных лиц – писателей, членов ГКЧП.
22. Прыгунов, Лев. Бежать, бежать! : роман-дневник / Лев Прыгунов. - Текст : непосредственный // Звезда. - 2021. - № 11.
Лев Прыгунов – прекрасный актер, снявшийся во множестве советских фильмов: «Дети Дон Кихота», «Освобождение», «Трактир на Пятницкой» и других.
Роман-дневник Льва Прыгунова «Бежать, бежать!» отражает события 1960-70-х годов.
23. Пряхин, Георгий. Красная зона : рассказ / Георгий Пряхин. – Текст : непосредственный // Юность. – 2021. - № 4.
До 2020 года «красная зона» совершенно не настораживала обычного человека. А сейчас – COVID: болезнь, больница, героические врачи.
Автор (герой) болеет дома. Болеет тяжело с большой температурой. Надеется на «авось». И только «приход» мамы, давно умершей…
«А я дурень, все тянул и тянул.
Тонул.
И тут явилась она. Мать.
И строго, внятно так посмотрела, с двери, как с иконы.
И я, подчиняясь, задыхаясь, решился все же — выныривать».
24. Пулинович, Ярослава. Невозможность : киноповесть / Ярослава Пулинович, Роман Сенчин. – Текст : непосредственный // Юность. – 2021. - № 2.
Кино я бы не стала смотреть и в театр бы не пошла.
Пулинович – известный драматург, пишет на остро-социальные темы.
Сенчин – известный писатель с мрачноватым взглядом на современную жизнь.
«Вечер, когда семья собирается имеете, - лучшее время. Заглянем в квартиру номер сто пятьдесят шесть одного из домов в одном крупном, с метро, российском городе.
Женщина – ей ближе к сорока, но, как большинство горожанок, выглядит несколько моложе, следит за фигурой – собирает на стол к ужину. Все как положено: фартук, волосы прибраны.
Рядом сидит девочка и играет в смартфоне. Возраст у таких мегаполисных детей определить сложно. Ей может быть и двенадцать, и двадцать. Субтильная, бледная, в просторной толстовке, джинсах...»
До 5 лет Варя была веселым, подвижным ребенком и привыкля, что папа и мама всегда вместе. Но неожиданный диагноз расрушил семью. Шизофрения с острейшими приступами. И так 18 лет. Папа ушел. У него 5-летний сын Антон. Но живет Андрей как бы на 2 семьи: в момент острых приступов с Варей, в спокойные моменты с Антошей. Невозможность – это не жить, не бросить, не уйти – все поздно для Андрея.
«В кабинете арт-терапии за столом сидит Варя. Рядом с ней девушка-волонтер. Варя рисует дельфина.
– Здравствуй, доченька, - тихо и осторожно говорит Ирина.
Варя приглядывается, вспоминая.
– Мама?..
– Как ты тут? – тоже осторожно спрашивает Андрей.
– Хорошо. Мы много играем.
– Я тебе киндер принес.
– А, мне волонтеры киндеры дают...
Андрей берет Ирину за руку. Ирина руки не отнимает. Оба впились взглядом в спину дочери».
25. Савинов, Вячеслав. Мост длиною в сорок лет : повесть / Вячеслав Савинов. - Текст : непосредственный // Урал. - 2021. - № 9.
Я достаточно много читала текстов-воспоминаний о детстве. И это всегда попытка разобраться в себе, в истоках бед и радостей, удачно или не удачно сложившейся жизни.
Повесть Савинова написана сложно. И воспоминания как бы не трагические, и только к концу перейдя этот мост, все понимаешь.
«И одни только дети возраста от пяти до десяти лет пребывают в чудесном и неповторимом состоянии — пограничья двух миров. Подобно самой жизни на земле, нерешительно выбиравшейся из воды на сушу, они трепещут, покидая привычный, но уже раскалывающийся кокон, выбегают на открытое пространство и испуганно сдают назад, но пространство-то — оно манит! Зыбкие колебания этого краткого периода впоследствии составят самый ценный багаж, навсегда пребывающий с нами, рассованный по нагрудным, боковым, задним и внутренним карманам, добросовестно перекладываемый в новые одежды, когда мы перерастаем или изнашиваем старые; и в ценности и сохранности мгновений тех лет во многом заслуга удивительной сферы».
Семья — только из мамы и сына. Мама заботливая, беспокойная, веселая.
«Сегодня я сижу в квартире рядом с болеющим человеком. Но вижу за окном те же облака, то же солнце, слышу тот же ветер.
Я знаю: это тоже благодаря кому-то».
Мама тогда — центр жизни сына, а так же друзья, одноклассники, мир вокруг.
«И вот к какому выводу я прихожу. Чтобы ощутить трепет прикосновения к прошлому, не надо никуда ездить, мы там ничего не найдем. Надо уйти в себя, пуститься вплавь по волнам своих воспоминаний самым расслабленным видом плаванья — на спине; и вот со стороны кажется, что человек предается праздности, но на самом деле у него в душе происходит колоссальная работа: тончайшие уколы колдовских иголочек памяти ткут прямо по коже самый верный, самый правдивый узор — бархатный на ощупь, сладковатый на вкус, с дурманящим запахом, от которого клонит в сон... Но раз! — и набежал сон на одно мгновенье, ты тут же просыпаешься, а где оно, прошлое? только что было тут! Было — и нету, лишь остался легчайший след, словно касание крыла бабочки, упорхнувшей в небо, — упорхнувшей, потому что не надо тебе столько всего и сразу».
Чувство вины, раскаяния?
«Но я упорно брел, а в мозгу снова и снова прокручивался тот самый день когда один-единственный, обычный, ежевечерний, но на сей раз неотвечениый звонок стал — я еще тогда не понял этого — не звонком, а точкой. Точкой прежней жизни. Точкой, в которой прежняя безразмерная жизнь схлопнулась, сконвертировавшись в бесконечный узкий тоннель ухода за тяжело заболевшей матерью».
Банально, но но все мы из детства.
«Я все это забуду, мама. А вот кулаком не забуду. И потом, когда мне будет тяжело и сложно с тобой, и это будет бесконечно длиться и длиться, я буду вспоминать именно этот неправильно сложенный кулак с обхваченным остальными пальцами большим пальцем. И будет он мне защитным моральным оправданием, что вот сердце мое не разрывается от горя, и нету у меня слез за тебя, и что сижу я хоть рядом, но где-то там далеко, и ты это чувствуешь и ничего не говоришь. Ибо я сразу начну горячо оправдываться и доказывать обратное, а до глубины души не докопаешься и в голову не залезешь — и не получалось никогда, как ни старалась ты жить жизнью своего сына, знать про сына все до последнего штришочка, чтоб поправить, научить, наставить, — и добивалась этого и лаской, и криком, и колотушками — ведь должен он быть самым наилучшим, самым умнейшим, самым идеальнейшим на свете; но не бывает на свете таких сыновей, моя несчастная малообразованная мама, ну, просто потому, что по-русски так не говорят, это ведь и так превосходная степень прилагательного, мама».
26. Салуцкий, Анатолий. Немой набат : роман : книга 3 / Анатолий Салуцкий. – Текст : непосредственный // Москва. – 2021. - № 4, 5.
Третья книга Анатолий Салуцкого о событиях 2019-2020 годов.
Внутриполитическая обстановка, коронавирус, поправки к Конституции. По словам В. Путина, «рысканье глазами в поисках преемника», а не работа. Американцы и несистемная оппозиция.
«Но в России еще до вирусного нашествия случилось нечто: Путин остается у власти. Вдобавок ясно, что пандемию страна пройдет с наименьшими потерями в живой силе, что поднимет авторитет кремлевского диктатора. Новая ситуация требовала осмысления уже на том уровне, где вращался Винтроп. Бессмысленность ставки на цветную революцию, которую ранее связывали с президентской пересменкой 2024 года, становилась очевидной. Нужны иные пути решения русской проблемы. И они были найдены».
Весь политический бульон и обычная жизнь большой страны.
«Народ ныне встрепенулся, томительно ждет избавления от постыдностей, навязанных чужеродными влияниями... Русская повесть еще не дописана...»
27. Сергеева, Татьяна. Торт немецкий баумкухен, или В тени Леонардо : роман / Татьяна Сергеева. - Текст : непосредственный // Нева. - 2021. - № 6.
Перед нами подлинные воспоминания петербургского обывателя середины XVIII – начала XIX вв. Может и не подлинные, но написанные интересно.
Карл Кальбе, потомственный кулинар. С детства дружен с дворянином Николаем Львовым.
Почему такое странное название романа? Кальбе прославился на весь Петербург тортом баумкухен (можете его испечь, рецепт реален). Николай Львов оставил свой след в истории России: архитектор, изобретатель, поэт, музыкант. Почему в тени Леонардо да Винчи? Мировая слава у итальянца и совершенно забытый гений в России. Дружба двух неугомонных мальчишек прошла через всю жизнь. Исторические личности от Безбородко, Левицкого, Боровиковского, Державина и других предстают на страницах романа.
28. Сидоренко, Валентина. Крах : повесть / Валентина Сидоренко. - Текст : непосредственный // Наш современник. - 2021. - № 9.
«Култук извилист, как кровеносная система человека, и потаён, как его совесть. Если смотреть на посёлок с крайней сопки серпантина, то сразу ослепит сияющая бездна Байкала. Потом глянешь на бугристую зверину Хамар-Дабана, заросший вековым сосняком его тёмный хребет, Слюдянку на дальнем берегу, укромно притулившуюся к лапчатому подножию этого древнего и могучего образа змия. И только потом нестройно и развалисто, как смертельно уставшее стадо, подвалит к сопке поселение Култука, разношёрстное, разнокалиберное, с сереньким пробором бегущего в Тунку Московского тракта».
Главный герой приезжает к другу — художнику Глебу (Филипок), у которого дом в поселке. Для Филипка окружающий мир — люди, пейзажи — источник вдохновения. Для героя — писателя — попытка пережить горе — самоубийство сына и жены.
«Бутылёк, который Калаш отёр чистым рушничком, оказался самогоном, и по нашим голодным перемёрзшим чревам он прокатился маслицем. Жизнь хорошела, что невеста. Расцветала на глазах...
— А хороший V вас дом! — выдохнул я. хрустя огурчиком.
— Покупай! — спокойно ответил старик. — Хоть сегодня продам.
— Правда-правда, — поддакнул хозяину Глебушка. — Он продаст.
— Дорого продашь? — разыгрался я.
— Дорого! Я его сам ставил. Он первый по Култуку. — Калаш положил мне на тарелку кусок сала и налил самогону. — Ему сто лет стоять... Сносу не будет!»
И он купил дом.
«Все на свете источники жизни одли, — подумал я. — Бог, солнце, родина, душа... И любовь... Вот что. И жизнь даётся один раз!»
И я стоял, как думал, в самой ее середине, переживший её крах, горечь и отчаянье. И я впервые встретился с землёю, как со смертью. С её суровым, но хлебным духом, и были ли в этом надежда или крах, жизнь ещё Или её конец, я не знал.
Над бирюзою Байкала заклубились тёмные клубни иссиня-чёрных туч. и их внезапное пришествие предвещало скорую майскую грозу...
И оттуда, издалека, слабо, но внятно доносился до меня колокольный звон, призывающий к повечерию».
29. Симон, Кристоф. Прогулки Цбиндена : роман / Кристоф Симон. - Текст : непосредственный // Иностранная литература. – 2021. - № 2.
Солдат альтернативной службы Касым и восьмидесятисемилетний постоялец бернского дома престарелых Лукас Цбинден вместе спускаются по лестнице, чтобы совершить прогулку по Берну. За это время Лукас Цбинден успевает переговорить с многочисленными соседями по дому престарелых и поведать Касыму всю свою жизнь. Цбинден подробно посвящает Касыма в свою философию прогулки: в непрерывном движении навстречу миру, в открытости всем ветрам и маршрутам состоит, по его мнению, суть и смысл жизни.
Роман обворожительно смешной и грустный. Главному герою 87 лет. Три года назад умерла любимая Эмили. Чтобы не обременять сына, он добровольно переселяется в Дом престарелых. Проработал учителем всю жизнь, общительный и жутко «болтливый».
«Но в старости ни в коем случае нельзя считать свою личность менее ценной, чем когда был молодым. Эмили всегда говорила, что по-настоящему важно только одно: оставаться полным жизни, деятельным, любознательным и открытым тому, что происходит в природе и в тебе самом. Об этом мы, Касым, могли бы подробнее поговорить на совместной прогулке».
Можно подумать, что проходит много времени в романе. Нет! Один день, одна лестница с четвертого этажа. Роман-монолог. Это его прогулка – это вся его жизнь.
«Я набрался храбрости и позвонил нашему сыну. После того как я перекинулся парой слов с Вереной, к аппарату подошел Маркус, и с колотящимся сердцем – мне было непонятно, чего я боюсь, - я произнес:
– Хотел тебе сказать, что я тебя люблю.
На другом конце провода воцарилось молчание, потом трубку положили на стол, и мне стали слышны голоса на заднем плане. К телефону опять подошла наша невестка и с тревогой спросила:
– Что ты ему сказал ?
– Я сказал, что я его люблю. Я ему еще никогда этого не говорил и поэтому подумал, что ему, наверное, будет приятно это узнать.
Она ответила:
– Маркус сидит рядом со мной и пытается сдержать слезы».
30. Стяжкина, Наталья. Птичка моя : повесть / Наталья Стяжкина. – Текст : непосредственный // Наш современник. – 2021. - № 3.
Повесть начинается интригующе.
«Нежно-серое утро разливалось по комнате, ласково щекотало ноздри. Всего одно мгновение. Следующее мгновение повергло в шок до дикой слабости в ногах. Я лежала в чужой спальне, совершенно не помня, как оказалась в этой комнате. И судя по смятой рядом подушке и откинутому одеялу, спала здесь не одна. За дверью, прикрытой портьерой, на балконе курил Глеб, чужой, в общем-то, мне человек.
Как это со мной могло произойти? Какая гадость!»
А дальше мы попадаем в культурно-академическо-богемную среду.
Чудная повесть о предопределенности судьбы, о любви.
Они не должны были встретится. Глеб в Италии, Настя в Москве. И встреча в Питере. Это было как «солнечный удар».
«Шли молча. Я держала в руках тонкую статуэтку блаженной, Глеб сжимал стрижа. Ни неба, ни сосен, ни домов я не видела. Взор был обращен к душе, которая, как стриж в воздухе, неслась в бешеном счастливом полёте, кувыркаясь и замирая в своём ликовании».
31. Устименко, Алексей. Барса-Кельмес : повесть / Алексей Устименко. - Текст : непосредственный // Дружба народов. - 2021. - № 6.
Барса-Кельмес (в переводе с казахского «пойдешь — не вернешься») — остров в Аральском море.
Один из фрагментов жизни и работы в Ташкенте Бориса Лавренева (Сергеева), где он прожил с января 1920-го по декабрь 1923 года.
32. Фаркаш, Петер. В Люксембургском саду навсегда : повесть / Петер Фаркаш. - Текст : непосредственный // Иностранная литература. – 2021. - № 2.
Проза венгерского писателя Петера Фаркаша привлекает своей необычностью. Необычностью – даже на фоне литературы наших дней, когда эпоха постмодернизма породила культ оригинальности, фантазии, поисков чего-то такого, чего еще никогда не было.
Для художественной манеры Петера Фаркаша характерен последовательный минимализм, то есть сугубое внимание к подробностям, к мелочам, которые подчас помогают понять суть бытия не менее эффективно, чем стремление к широким, универсальным закономерностям.
За этим минимализмом такая гамма чувств, переживаний, горя, боли и любви.
«На самом деле Адаму всегда хотелось жить как бы вне истории. Чтобы, когда ты проснулся и открыл глаза, оказалось, что ничего, совершенно ничего не изменилось в тебе, ни вокруг. Чтобы никого, да и тебя самого, как бы не было».
Умирает жена – мгновенно. Оглушенный, парализованный он автоматически занимается похоронными делами, одновременно вспоминая свою жизнь с любимой женой. Рассеивая прах в Люксембургском саду, остается там навсегда.
«Охрана сада уже привыкла к тому, что Адам, неведомо с каких времен, сидит на одном и том же месте. Он ничего не делал, сидел неподвижно, лицо его было не грустным, но флегматичным, он словно бы сливался с окружающей средой…
Сторож снова, немного громче, обратился к нему. Тот снова не шевельнулся; сторож нагнулся и осторожно коснулся его плеча. По телу прошла едва заметная дрожь, и оно стало таять, как песочный человек: сухие, мелкие, похожие на кварц песчинки беззвучно, медленно сыпались на траву».
33. Хайрюзов, Валерий. Раскулачиха : повесть / Валерий Хайрюзов. - Текст : непосредственный // Наш современник. - 2021. - № 9.
«ДОБРОЛЁТ
Почему я решил поселиться в Добрелёте? Понравилось название — хорошее, лётное: залететь, сесть, а потом вновь в небо! Место тихое, не оттоптано дачниками, сверху, из кабины самолёта, похожее на серую птицу, которая, пролетая, решила присесть на берегу тонкой, как лиственничная ветка, реки Ушаковки. Если ехать по дороге, эту деревеньку проскочишь за один вздох и не заметишь».
Зато заметишь жителей. Настоящие таежники, своеобразные. Охотник Коля Речкин, Глаша — объезжает лошадей, Аделина Рафкатовна — предприниматель.
«Отпуск мой закончился в сентябре, я уехал в город, где меня ждала работа Возвращаясь из рейса, подлетая к городу, я отыскивал Добролет, крохотную жёлтую точку недостроенной бани и непривычно мелкую, огороженную забором усадьбу Аделины Рафкатовны».
34. Хафизов, Олег. Журкаф : заметки бывшего доцента / Олег Хафизов. - Текст : непосредственный // Новый мир. - 2021. - № 4.
Повесть о преподавателе. Смешная, забавная, в меру грустная.
Вначале педагогическая практика в средней школе, протяженностью 1 день.
Работа в газете журналистом. И поучительный опыт в должности доцента на кафедре журналистики.
«Все важные решения в жизни я принимал быстро и легко, потому что у меня не оставалось выбора. Недрогнувшей рукой я написал: «Прошу уволить меня по собственному желанию» — и положил заявление перед Ираидой.
В ее лице начался, так сказать, ряд волшебных изменений. Злорадство сменилось удовлетворением, удовлетворение — недоумением, недоумение — тревогой. Последнего из ее выражений я не увидел, поскольку уже не был доцентом и возвращался туда, откуда пришел. Однако я предполагаю, что это была ярость, поскольку уже в коридоре меня догоняли выкрики:
— Вы не можете! Вы должны еще две недели! Вы будете уволены по статье!
А неплохой получился бы заголовок, подумалось мне: «ИЗВЕСТНЫЙ ЖУРНАЛИСТ УВОЛЕН ПО СТАТЬЕ».
35. Чиркунов, Игорь. Выживальщик : повесть / Игорь Чиркунов. – Текст : непосредственный // Наш современник. – 2021. - № 1. – С. 81-144.
В США в 1960-х годах многие, страшно напуганные русской ядерной угрозой, строили бункеры. Выживальщики Артем и его друг Влад строят бункер на всякий случай.
«Одним словом, последние годы в городе шла нормальная, цивилизованная жизнь. Сквозь хаос местных новостей прорывались новости международные, обозреватели обещали скорейший мировой коллапс. Добавляли жару экологи, рассказывающие о надвигающейся катастрофе. Тут и химический завод, построенный ещё во времена оные, который уже дважды исчерпал свои ресурсы, и нефтеперерабатывающий завод, недавно сданный в эксплуатацию с вопиющими нарушениями технологий».
«Всякий случай» произошел. Взрыв и пожар уничтожили город. Нет воды, электричества, Интернета, связи с центром. Что делать? Каждый решает для себя сам.
«Артему оставалось только согласиться.
– Да, ушли в ночь после того, как виделись крайний раз. От утра не ждал ничего хорошего.
– Вот как?
– Не прельщает работа за пайку на не понятных мне людей».
Артем и его жена Света отправляются в лес в бункер. Там спасаются.
«Собеседник посмотрел на Артёма долгим внимательным взглядом.
– Ну, а с нами? По пути? Нам-то ты как раз подходишь.
– С кем это – с вами?
– С теми, кто хочет выжить сам и сохранить жизни другим людям. Правда, вот беда, - Равилич развёл руками, - нет у нас под рукой массы дисциплинированных исполнителей. Да и с недисциплинированными тоже напряженка».
«Подождал, пока Артём покачает головой.
– Потому что один я, как бы ни был подготовлен, не выживу. И даже небольшой группой таких же, как я, - не выживем. О-о! – Он невесело рассмеялся. – Вижу скепсис вперемешку с презрением! Думаешь – слабаки? Не то, что ты? Давай я тебе кое-что поясню. Ты из так называемых "выживальщиков". Идёшь ты, скорее всего, к какому-нибудь выкопанному в лесу бункеру, с запасами гречки и тушёнки, в котором, как в подводной лодке, надеешься пережить тяжёлые времена...»
Мы так долго воспитывали индивидуалистов и потребителей и только в последнее время опомнились. В беде – «свободный индивидуалист» не выживет. Повесть именно об этом.
36. Шапошникова, Татьяна. Созданы друг для друга : повесть / Татьяна Шапошникова. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2021. - № 1. – С. 166-196.
«Катя понимала, что немилосердно тянет с выздоровлением. Будучи врачом, она знала, что здорова, но всячески оттягивала наступление момента, которого так ждали ее родные и те немногие из друзей, еще не забывшие ее после того, что произошло: когда она понемногу, шаг за шагом, начнет возвращаться в прежнюю жизнь. Возвращаться к ним».
Прежняя жизнь – абсолютно успешного психиатра в частной клинике, где она «Бог и царь».
Для Кати мужчины не для карьеры, а для самоутверждения и удовольствия. Муж, трое детей – что еще надо! Но двое – от разных мужчин. Муж развод не дает, мужчины детей не признают, жениться не обещают (у них свои дети и жены).
«Искусство завоевания чужого мужа к тому времени Катей было отточено до филигранного превосходства и уже не требовало сверхусилий, как когда-то. В ситуации с Коссовичем она использовала все свои трюки, распотрошила весь имеющийся в ней потенциал, невозможное сделала возможным, и все-таки...»
«Что ж, после Арбенина у нее было очень много романов, и среди них довольно яркие. Но только всегда Катю в них любили больше, чем сама Катя. В таком раскладе она видела весьма большое преимущество. Используя его, она оттачивала мастерство матерой хищницы».
Так кем же она была?
1. Она была лучшим врачом.
2. Она была чаровницей.
3. Она была благодетельницей.
4. Она была спасительницей.
5. Она была музой художника.
6. Она была любимой женщиной писателя.
7. Она была стервой и гадиной.
8. Она была мерзавкой.
9. Она была преступницей.
У нее было много ролей в этом театре. И все главные.
У нее не было любви собственных детей!
37. Шахвердян Лиана. Руки-реки : роман / Лиана Шахвердян. - Текст : непосредственный // Дружба народов. - 2021. - № 9.
Дедушка — Шахвердян Даниел Александрович (1882-1938). Бабушка — Шахвердова Елизавета Сергеевна (1896- ?, умерла в лагере).
Лиана Шахвердян берется за трудную задачу: художественными средствами восстановить историю своего рода с тех времен, до которых еще можно дотянуться — документальные свидетельства соседствуют со слухами и домыслами, неумолимо переходят в предания. «Руки-реки» - роман о Дануше и его семье, совпавших со своим веком: временем революции, большого террора, «оттепели», - роман о поисках своей идентичности.
Составитель главный библиограф Пахорукова В. А.
