Лучшие произведения 2020 года в литературно-художественных журналах
Тематический список литературы. Курган. 2021
В 2020 году в «толстых» литературных журналах появилось немало новой прозы современных российских писателей. В силу того, что нынешняя издательская ситуация почти также далека от писателей, как декабристы от народа, именно в литературных изданиях бьется живой и достоверный пульс нашей словесности. Мы предлагаем нашим читателям анализ некоторых произведений, опубликованных в отечественных литературных журналах в 2020 году.
Великая Отечественная война
Гаммер, Ефим. Последний выстрел Победы / Ефим Гаммер. –Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2002. - № 5.
В сюжете повести воспоминания послевоенного детства о милосердии к немецким военнопленным в разрушенной фашистами Прибалтике удивительным образом сплетаются с опытом поиска и уничтожения военных преступников израильтянами и историей знаменитого боксерского боя 1978 года: евреи против немцев.
Лиханов, Альберт. Незабытые игрушки : из цикла «Русские мальчики» / Альберт Лиханов. – Текст : непосредственный // Смена. – 2020. - № 5.
Очень светлая, трогательная, грустная повесть.
«У того времени было странное имя «ДОВОЙНЫ», и под ним подразумевался какой-то волшебный, ласковый мир нашего детства, много не знавшего, но верящего в свет добра.
И коли речь идет о тогдашних малышах, то ведь где-то должны же остаться их игрушки довоенной поры?»
Морозов, Валерий. Немец : рассказ / Валерий Морозов. – Текст : непосредственный // Москва. – 2020. - № 5.
«О, лето первое войны,
Беды внезапное начало…»
В июне родилась у Ярослава дочка Фрося, а у Казимиры сын Василий. И война.
Бегство из села. Решили подруги бросить в лесу младенцев, все равно нет молока, кормиться нечем. И бросили. И этот грех отмолить никак нельзя.
Ярослава вернулась, забрала детей, а дальше все тяготы оккупации…
Мякушенко, Василий. Рыбалка под Пикаловым мостом : повесть / Василий Мякушенко. – Текст : непосредственный // Нева. – 2020. - № 3. – С. 153-177.
«На втором этаже углового дома, стоящего на пересечении Крюкова и канала Грибоедова, на диванной подушке без ножек у остывшей печи, замотанный в солдатскую шинель, похожий на тряпичную куклу, лежал мальчик и пустыми глазами-пуговками смотрел в темный угол. Пыльная комната качалась в полумраке».
Это Валька. Второй жилец – 13-летний брат Вовка. Отец погиб, мать лежит в госпитале. Зима. Блокада. Карточки потеряны. Тут еще привезли Таньку. Выживают как могут. Вовка – и кормилец, и поилец, и заготовитель дров. Осенью с моста упал грузовик, перевозивший рыбные консервы. Достанут дети со дна канала еду – выживут, нет – умрут.
«В конце марта маму выписали. К этому времени нашли документы и восстановили карточки. В мае их всех эвакуировали в Свердловск. В конце лета из Челябинска за Танькой приехала ее родная тетка. Прощались недолго. Вовка по-братски, без слов, пожал Таньке руку, обнял и отошел в сторону. А Валька с Танькой не выдержали, разревелись. В последнее время они как будто срослись воедино. «Словно сиамские близнецы», - шутил Вовка. Теперь их единую душу рвали пополам. Ведь благодаря стараниям Таньки Валька быстро поправился и снова заговорил. Она возилась с ним с утра до ночи, читала книжки, постоянно разговаривала, даже спала в обнимку. Уже на станции возле шипящего поезда Валька схватил ее за шею и, всхлипывая, повторял: «Та-та-та-тта-анечка, как закончится война, приезжай в Ленинград, встретимся на нашем мосту, помни, я буду ждать».
Повесть о мужестве на грани человеческих сил.
Омельченко, Виктор. Жизнь – все же песня! : рассказ / Виктор Омельченко. – Текст : непосредственный // Смена. – 2020. - № 5.
Во время войны для подрыва танков использовали собак. В такой отряд попадает деревенский паренек – рядовой Леонид Костур. Для чего нужны коровы, лошади, охотничьи и сторожевые собаки он знал. Но для чего нужны дворняжки?
«Собаки, конечно, в селе имелись – шлялись, как и везде, по улицам, но только он не обращал на них никакого внимания и никаких чувств к ним не испытывал.
Живут и живут, а зачем – только один бог и знает, как говорила его бабка Маруся. Не касалось его это – вот и все… Иных забот хватало – был он старший сын в семье, а это серьезная подмога родителям…»
И вот приставили к нему лохматую сучку Дуньку. Это показалось Леньке унизительным. Но приказ – есть приказ!
«И тут произошло то, чего ну никак не ожидал Костур: из окопа выскочила рыжая собачонка. Видимо, желая хоть раз в жизни быть первой, что еще никогда ей не удавалось сделать на полигоне, она теперь во весь дух неслась к танку. Леонид увидел лишь яркую вспышку, и потом до него докатилась волна грохота взрыва. Это потрясло рядового Костура. Раньше он только представлял себе, как это могло произойти, а теперь это вдруг стало реальностью!»
Оказалось, что спасти ее ценой своей жизни было для Леонида самым главным.
«Он спешно бросился к Дуньке, отвязал ремни, удерживающие мину на спине собаки, и закричал:
– Всэ одно не пройдешь, вражина! Нэ пропущу я гада!
Металлический лязг железа уже послышался совсем рядом. Ленька столкнул Дуньку себе под ноги, а когда выпрямился во весь свой совсем маленький рост, то увидел прямо пред собой наплывавшую железную громадину…
Он поднял мину над головой и просто сунул ее под нависшую над окопом гусеницу…»
Орлова-Маркграф, Нина. Бог не фраер : повесть / Нина Орлова-Маркграф. – Текст : непосредственный // Нева. – 2020. – № 1. – С. 110-130.
В год 75-летия Великой Победы многие произведения в толстых журналах связаны с темой войны. Иногда это непосредственно фронт, где воевали, спасали, погибали. Это место действия. В иных – время действия.
Так в повести «Бог не фраер» - события происходят в 1942-1948 гг. Семью Альбины Роот в апреле 1942 года переселили из Немецкой Республики Поволжья в лесостепной Алтай. Героине исполнилось 16 лет и ее отправляют в трудовую армию на лесозаготовки. В сентябре 1943 года ее отпускают по причине беременности. Родив Василия (имя было странным для немецкой семьи), героиня идет работать на свиноферму.
Повесть о трудной жизни в деревне, тяжелой работе и мечте о встрече с Василием – отцом Васятки.
«– Сюда Василя звать буду. Можно ему к нам в деревню?
– А почему ж нельзя? У нас работников, сама видишь: раз-два, и обчелся. Война забрала и не вернула.
– Василь много чего умеет. В лагере научился. Ну... для заключенных...
– Знаю, что не в пионерском.
Он передал Васятке вожжи.
– Правь, Василий.
– Но, Софья, поехали! – приказал Васятка и хлестнул лошадь вожжами.
– Закладывай санки да поезжай в жданки... – раздумчиво произнес Андрей Каспарыч. – А вы вот дождались, мои хорошие!»
Пахомов, Юрий. Война и дети : повесть / Юрий Пахомов. – Текст : непосредственный // Москва. – 2020. - № 5.
Автор родился в 1936 году.
В 1941 ему было 5 лет. Отец служил в Западной Белоруссии. Бегство из Кобрина на грузовике, вокзал Минска, Москва, Горький, Ашхабад. Эвакуация, все тяготы, все ужасы. Отец воевал и погиб. Семья выживала и жила. Дети войны.
«Нас, детей войны, остается все меньше и меньше, и вместе с нами уходит то жуткое ощущение безысходности, страха, гаснет в памяти острый запах теплушек, гул немецких бомбардировщиков, вой сирен и предчувствие потери родных и близких».
Покровская, Ольга Владимировна. Заветная вода : повесть / Ольга Покровская. – Текст : непосредственный // Новый мир. – 2020. - № 1. – С. 8-59.
И снова – пространство. От Москвы до Красноярска и обратно. 1941 год.
«Всю дорогу от Москвы в купе скорого иркутского поезда он чувствовал себя больным, и с каждым километром, с каждой пролетавшей мимо станцией ему делалось все хуже и хуже. Ему, Петру Дьяконову – без пяти минут кандидату наук, - оставалось чуть-чуть до последнего скачка к рубежу, за которым его именовали бы Петром Венедиктовичем, и в преддверии защиты диссертации он с таким усердием рвался к необходимой повинности перед окончательным торжеством – к байкальской научной станции, что из последних сил терпел недуг, который вгрызался в нутро, переворачивал кишки, изводил ночными кошмарами».
В районной больнице ему сделали операцию. Выздоравливая, Петр столкнулся с двумя событиями, которые изменили его жизнь. Он узнал о начале войны и о новом пациенте – Сене.
«– Я еду к Сталину, - сказал Сеня серьезно, и Тома разом подавилась слезами. – Для него – вода, вот… фляжка, видишь? Особая вода… в ней сила духа. Чтобы держался… слабину не давал. А то пропадем все.
– Что же он, - пролепетала Тома, - без твоей воды не сможет? Сам знает, что к чему.
– Вдруг не сможет, - вздохнул Сеня. – Поди узнай… Кто его слышал? Молчит… война неделю идет, а он еще ни слова не сказал».
Это и изменило налаженную, успешную жизнь Петра. Долгий путь обратно, встревоженные, растерянные попутчики, забота о Сене, мысли о войне. И почему все-таки молчит Сталин?
«Понятно, что ему не до радио и не до выступлений, но все-таки… может, пока они трясутся по рельсам через тысячи километров, на твердой земле происходит что-то важное, что уже объявлено и расписано на все лады в газетах и агитационных материалах».
Достаточно интересная повесть, мистическая интрига. Здесь нет военных действий, но есть ощущения людей, попавших в совершенно новую ситуацию начала войны.
«Он зябко содрогнулся от предрассветной свежести, проникшей под рубашку. То, что происходило с ним в последние десять дней, казалось ему необычной галлюцинацией. Его мозг, нестойкий перед информационным штурмом, совершенно извели перитонитные токсины. В голове был ментоловый холодок – фильтр, мешающий воспринимать мир в правильных красках, - поэтому Петр с мечтательным, элегическим равнодушием слушал, как прорывающийся через радиопомехи сдавленный отрывистый голос произнес:
– Товарищи! Граждане! Братья и сестры!..»
Путешествия: образ жизни, образ мыслей
Аксенов, Василий Иванович. Пламя, или Посещение одиннадцатое : роман / В. И. Аксенов. – Текст : непосредственный // Москва. – 2020. - № 1, 2.
1980 год. Студент-дипломник в археологической экспедиции на северо-западе России. Работа, быт, одновременно пишет роман о молодости главного героя романов Аксенова Василия Ивановича.
Весна в Ялани : роман // Москва. – 2014. - № 8, 9.
Моление : роман // Москва. – 2013. - № 10,11.
Оспожники : роман // Москва. – 2012. - № 1.
«Или как будто кто-то мощный и великий взял меня за плечи аккуратно, крепко встряхнул, и из меня все высыпалось. Дно прорвалось...
Или иначе: я вдруг почувствовал свой настоящий возраст. Будто до этого момента чересчур тугая, неподатливая пружина, соединяющая меня с моим прошлым, не позволяла мне оторваться и отдалиться на должное расстояние от моей юности, лопнула только что – я повзрослел. В одно мгновение. Так иногда седеют люди.
Детство давно прошло, а юность – только что закончилась.
И что настало?..
Век железный?
Да. Я пережил век золотой, я пережил, выходит, и серебряный.
Долго не двигаясь стоял – словно вкопали. И не во весь рост, а по шею. Не подавленный – опустошенный. Глядя в окно. Но не на Таню. Как ни во что. И никуда.
Осознаю вдруг (кто-то шлепнул?): отпустило.
Осознаю душой, а телом – ощущаю. Всем естеством своим, своею сущностью».
Громова, Наталья. Насквозь : роман / Наталья Громова. – Текст : непосредственный // Знамя. – 2020. – № 1, 2.
«Писание автобиографических романов в XIX и в начале XX века было вполне привычным занятием для литераторов. Полагалось, что биография, рисунок собственной судьбы – это только основа, а остальное дописывается и достраивается по свободной воле автора. Так писалась «Жизнь Арсеньева» Бунина, «Дневные звезды» Берггольц, «Сентиментальное путешествие» Шкловского и многое другое.
В этом романе я попыталась воссоздать почти ушедший жанр, чтобы разобраться с собственным прошлым и настоящим. Правда и вымысел оказались здесь смешаны, как и имена – подлинные и мнимые».
Семейный роман на фоне истории.
Ермаков, Олег. Лƀсъ трьхъ рƀкъ : Хождение за три реки / Олег Ермаков. – Текст : непосредственный // Нева. – 2020. - № 6.
Мне всегда нравилась проза Ермакова – и афганские повести и романы («Возвращение в Кандагар», «Знак зверя», «Чеканщик») и краеведческие исторические романы («Вокруг света: походная книга», «Голубиная книга анархиста», «Радуга и вереск»). Документальные книги как-то не привлекали меня. Но «Хождение за три реки» вызвало интерес, и я нисколько не пожалела.
Олег Ермаков родился и живет в Смоленске. Он певец своего исторического края.
«Такой грандиозной задачи я не ставил перед собой, честно говоря. Просто не препятствовал своему влечению странствовать и раздумывать об увиденном. И всякий раз, забираясь в какую-нибудь глухомань, с удивлением понимал, что Россия у нас, как то пространство незнаемого, которое отмечали львами римляне на своих картах: там, где львы. Геркулесовы столпы, возле которых, как поется в песне, дельфины греют спинь и где плавал Одиссей, начинаются сразу, за окраиной города, а может быть, и еще ближе, тут же за словом, произнесенным вслух...»
А здесь истоки трех великих рек – Волги, Днепра и Двины.
«Оковский лес?
Оковскйй лес...
Он теперь владел моим воображением.
Оковский лес, как сообщают справочники, занимал Валдайскую возвышенность.
Валдай как индийская мифическая Меру или тибетская гора Кайлас, с которой стекают четыре реки Индии, Тибета и Непала, среди них – Инд и Брахмапутра. С нашего Кайласа начинают свой бег Днепр, Волга и Западная Двина. Днепр, правда, далековато находится, исток его примерно в ста тридцати километрах от места наибольшего сближения Волги и Западной Двины».
Реки, леса, небеса, солнце, темные ночи и абсолютная первозданная тишина. Одинокий путешественник на лодке, так и рождаются замыслы новых книг.
«За исключением областей Новгородской и Ростовской, мне удалось пройти эту систему речную. И охватить летописный Оковский лес. Образ рек и леса обретает цельность при виде этого камня на опушке леса в туманных травах. Словно все под этим камнем и таится, некий родник трех слов: Днепр, Волга, Двина.
И уже вдали, из туманных лугов и перелесков, позади алатырь-камня выкатывается солнце.
И мне хочется встать на колени или хотя бы что-то пропеть.
И я говорю тихо: «Господи, благослови землю сих рек!..»
И потом, уже на реке, все же пою:
— Аллилуйя, аллилуйя!..
И путешествие мое продолжается».
Крусанов, Павел. Сдержанное путешествие по Косте, съерре и сельве : рассказ / Павел Кркусанов. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2020. - № 1.
Четверо старинных приятеля (вместе учились на биофаке) отправляются в отпуск в Перу.
«Впереди были пересадка в аэропорту Амстердама, пестрящего всеми цветами кожи, и долгий перелет над Атлантикой в интернациональном соседстве: слева – француз, справа – китаец.
Одиннадцать часов в запертом самолете измотали их окончательно, хотя улыбчивые стюардессы и пытались развлечь, беспрестанно предлагая еду и выпивку».
Интерес образовательный и личный. Собирают коллекции редких экзотических насекомых.
«О Будь его воля, Иванюта сразу бы махнул в дебри. То есть он, конечно, осмотрел бы фундаменты Куско и залез на Мачу-Пикчу – эти места хранили память о зодчих, говоривших с богами на языке камня. Ну а потом – в сельву, где жизнь разбегается из-под ног, выглядывает из листвы и брызгами мерцает в воздухе. Однако Пётр Алексеевич, Полина и даже Гуселапов хотели плотнее прикоснуться к чудному преданию, хотели погрузиться в загадочное представление, которое сложилось в старосветских головах о доколумбовой обители Солнца. Словом, прежде чем забраться в дождевую чащу, предстояло потоптать столбовые туристические тропы».
Джунгли, индейцы… Интересно.
Крюкова, Елена. Иерусалим : роман / Елена Крюкова. – Текст : непосредственный // Нева. – 2020. - № 2. – С. 8-114.
Подзаголовок к роману звучит так: «Хождение по горю и радости Святой Веры, монахини Горненскаго женскаго монастыря на Святой земле в Иерусалиме, а также правдивое и достойное сказание чудес, что с тою Святой Верой в мире средь людей приключилися».
Все романы Елены Крюковой не просты для чтения. Истории всегда драматические. Только через страдания человек может попытаться понять себя.
Для своих героев Крюкова выбирает определенный психотип. В романе «Иерусалим» - паломница из Сургута Вера Емельянова. Она поздно пришла к Богу. Бабушка соседка очень удивилась и дала ей старинное Евангелие. Вторая соседка перед смертью попросила дойти до Иерусалима. Трое мужчин – зек, фокусник с удавом и поп-растрига – помогли паломнице совершить свой путь из Сибири.
Роман о горе, радости, милосердии и утешении. Бог везде, а дьявол в человеке. Борьба проходит по душам.
Сенчин, Роман. Обратный путь : повесть / Роман Сенчин. – Текст : непосредственный // Наш современник. – 2020. - № 6.
У писателя должна быть «биография». Свой жизненный путь Роман Сенчин отразил в своих произведениях более-менее подробно. После школы в Кызыле поехал поступать в училище в Ленинград. Через два года оказался в армии. Отслужив, вернулся в Ленинград – а город не принял героя. 90-е, разруха, отсутствие денег, перспектив и обратный путь в Кызыл.
Детство
Лагутин, Дмитрий. Обруч медный : повесть / Дмитрий Лагутин. – Текст : непосредственный // Нева. – 2020. - № 1. – С. 131-169.
Чудесная повесть о летнем дне двух мальчишек. Один – целеустремленный, строит воздушного змея и он у него получается. Другой – нелепый неумеха, играет на пианино, показывает фокусы.
Летний день. В этот день они вместе: запускают змея, убегают от старшеклассников, забираются в пустующую школу.
«Мы попрощались, посмеялись нашей авантюре с окном и разошлись.
У самого дома я положил змея на землю и влез на гараж, а с него – на клен. Ныл палец. Я забрался почти на самый верх и посмотрел туда, где по небу плыли зеленые ленты. Теперь никаких лент не было, мерцали звезды, над горизонтом белыми комьями катились облака.
Устало качалась листва.
Я увидел, как по соседскому двору крадется серый соседский кот. Он то и дело замирал, припадал брюхом к земле и прислушивался. Поравнявшись с окном, он сел, вильнул хвостом, готовясь к прыжку, взвился вверх, проскрипел по стене когтями и юркнул в открытую форточку.
Я громко – на всю улицу – зевнул».
Мякушенко, Василий. Рыбалка под Пикаловым мостом : повесть / Василий Мякушенко. – Текст : непосредственный // Нева. – 2020. - № 3. – С. 153-177.
«На втором этаже углового дома, стоящего на пересечении Крюкова и канала Грибоедова, на диванной подушке без ножек у остывшей печи, замотанный в солдатскую шинель, похожий на тряпичную куклу, лежал мальчик и пустыми глазами-пуговками смотрел в темный угол. Пыльная комната качалась в полумраке».
Это Валька. Второй жилец – 13-летний брат Вовка. Отец погиб, мать лежит в госпитале. Зима. Блокада. Карточки потеряны. Тут еще привезли Таньку. Выживают как могут. Вовка – и кормилец, и поилец, и заготовитель дров. Осенью с моста упал грузовик, перевозивший рыбные консервы. Достанут дети со дна канала еду – выживут, нет – умрут.
«В конце марта маму выписали. К этому времени нашли документы и восстановили карточки. В мае их всех эвакуировали в Свердловск. В конце лета из Челябинска за Танькой приехала ее родная тетка. Прощались недолго. Вовка по-братски, без слов, пожал Таньке руку, обнял и отошел в сторону. А Валька с Танькой не выдержали, разревелись. В последнее время они как будто срослись воедино. «Словно сиамские близнецы», - шутил Вовка. Теперь их единую душу рвали пополам. Ведь благодаря стараниям Таньки Валька быстро поправился и снова заговорил. Она возилась с ним с утра до ночи, читала книжки, постоянно разговаривала, даже спала в обнимку. Уже на станции возле шипящего поезда Валька схватил ее за шею и, всхлипывая, повторял: «Та-та-та-тта-анечка, как закончится война, приезжай в Ленинград, встретимся на нашем мосту, помни, я буду ждать».
Повесть о мужестве на грани человеческих сил.
Лиханов, Альберт. Незабытые игрушки : из цикла «Русские мальчики» / Альберт Лиханов. – Текст : непосредственный // Смена. – 2020. - № 5.
Тарковский, Михаил. 42-й до востребования : отрывок из книги / Михаил Тарковский. – Текст : непосредственный // Наш современник. – 2020. - № 6. Отрывки посвящены московской бабушке. Герою «Мишастому» 5 лет. Городской дом. Лето в деревне в съемном доме. Насыщенные воспоминания, которые помнятся долго. Молодежь Гаврилов, Степан. Рожденный проворным : повесть / Степан Гаврилов. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2020. - № 1. Компания друзей отмечает день летнего солнцестояния. «Вскоре к жужжанию многочисленных насекомых, совсем разошедшихся к тому моменту, прибавился шум – тарахтели движки легковушек. Сначала слабо, то пропадая, то появляясь за холмами, потом ближе и ближе. Из подъехавших авто повыскакивала вся мятая от такого раннего подъема бригада: Сеня Сантьяго – маленький, смуглый, кудрявый, главный организатор всего грядущего замеса; Антон Солнце – хайратый диск-жокей и барыга хорошими вещами; Дэн – сын майора ФСКН, маленький, похожий на Элайджа Вуда барабанщик; Малыш – бугай, проигрывающий в размерах только хартбрейкеру Гере; Дятел – наш личный панк; а также прочая братва, среди которой можно выделить разве что художника по имени Разведчик, который всегда круто танцевал, зажигая народ, да еще щуплого прыщавого упыря по имени Сгуха – его брали на тусычи только потому, что он барыжил вещами плохими, но, как думалось в то время, необходимыми для того, чтобы вечеринка прошла успешно». Теряют бензонасос… Катастрофа! И начинается долгий день в лесу с нелепыми приключениями, мистикой, местным колоритом, наркотиками и т.д. Чем закончился? Прочтите. Написано легко, вольное обращение с ненормативной лексикой. Ханов, Булат. Развлечения для птиц с подрезанными крыльями : роман / Булат Ханов. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2020. - № 6. Роман о молодых людях. Кто-то бежит от гиперопеки матери, не принимающей веганства и феминистских устремлений дочери, кто-то – от опустошающих отношений с неврастеничной подругой, кто-то – от своей суперблагополучной семьи, недовольной несостоятельностью отпрыска… Предполагается они на взлете, но обстоятельства прибивают их к земле. У каждого своя дорога, однако все пути ведут в небольшой городок Элнет Энер. В этом городке пересекаются герои романа, ищущие себя, озабоченные феминизмом, сексизмом и прочим харассментом. А еще в их повестке – асексуальность. Ключарева, Наталья. Ивана – Жанна – Jeanne : повесть / Наталья Ключарева. – Текст : непосредственный // Новый мир. – 2021. - № 1. – С. 3-62. Если подросток «трудный», значит семья неблагополучная. А если семья благополучная, значит…? «Привет. Меня зовут Иванна. Ничего себе имечко, да? Обычно в книжках после подобных заявлений персонаж говорит: «Не знаю, что было в голове у моих родителей, когда они это придумывали». А я вот знаю». Ивана – по требованию бабушки Аиды. Жанна – для родителей. Jeanne – для учителя французского «Графа». Семья благополучная, но с диктатом бабушки. Абсолютным диктатом. Бабушка психолог, но вероятно с «синдромом пассажира без багажа». Семья кочует по городам, квартирам и весям, не обремененная вещами. Девочка меняет школы. «Я чувствую такое одиночество, будто я сирота, девочка со спичками, замерзающая на холодном углу. Хочется разреветься, уткнувшись в эту проклятую вязаную кофту – зачем он только ее надел! – и закричать: «Пожалуйста, возьмите меня к себе! Я вам пригожусь!» И вдруг бунт. А что послужило триггером – узнаете, прочитав повесть. История. Казаки. Гражданская война Самсонов, Сергей. Высокая кровь : фрагмент романа / Сергей Самсонов. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2020. - № 3. Получивший в минувшем году премию «Ясная Поляна» роман Сергея Самсонова «Держаться за землю», где события разворачиваются на Донбассе в наши дни, критика сравнивала с «Тихим . Доном». В новом романе «Высокая кровь» (это своего рода приквел) Самсонов открыто ступает на шолоховскую территорию – казачьи хутора и станицы времен Гражданской войны: «Война эта сожгла понятие родимой стороны, чужой землищи возвращения домой, поскольку родина теперь была повсюду и нигде, напополам и вперекат принадлежащая тебе и красным. И вот эта-то неразделимость всего, что вокруг, неизбежность топтать одну степь и дышать одним воздухом и закипала в людях ненавистью...» Эрпенбек, Дженни. Пристанище : роман / Дженни Эрпенбек. – Текст : непосредственный // Иностранная литература. – 20202. - № 12. Титулованная немецкая писательница и режиссер. Кроме литературных премий, она обладательница Ордена за заслуги перед ФРГ 2017 года. И писательница мне неизвестная и манера письма странная, но прочитала я этот маленький роман, как говорится за «один присест». Две цитаты перед романом: «Когда день длинен, а мир стар, люди могут занимать одно и тоже место – многие подряд» (Георг Бюхнер) «Когда кончается дом, приходит смерть» (Арабская пословица) Как бы не связанные между собой цитаты, но по прочтению романа, ты понимаешь, что первая – суть, вторая – итог. «Примерно 24 тысячи лет назад на скальный массив, который сейчас пологим холмом возвышается над домом, надвинулся ледник…» Ледник таял долго-долго, и образовалось чудное озеро. Райское место для жизни. Роман – история Германии 20 века, история дома, у которого было много хозяев, и их судьбы. Сельский староста продал наследство дочери – земельный участок у озера. Архитектор с любовью построил дом для будущей жены (1918). Хозяин фабрики полотенец эмигрировал в Южную Африку, родителей сожгли в лагере (1936-1938). Возвращение архитектора и снова беззаботная счастливая жизнь (1938-1943). И пришли русские. «Именно в последнее время, когда они углубились в немецкие земли, солдатская злоба достигла такого градуса, при котором война ведется собственным нутром. Чем больше немецких домов они видели, тем болезненнее вставал перед ними вопрос: почему немцы не могли остаться там, где им всего, ну то есть абсолютно всего хватало». Потом – ГДР. Потом объединение - ФРГ. А потом пропал садовник. Именно он ухаживал за садом: садил, поливал, полол, разводил пчел… Садовник – гений места. А потом дом снесли. Предостережение, политические, остросовременные Новиков, Андрей. Пряничный губернатор : роман / Андрей Новиков. – Текст : непосредственный // Нева. – 2020. - № 5. «Любой уважающий себя летописец выбирает для создания исторического персонажа подходящий материал». Был на примете у коммунистов хороший парень. Все его по простоте Петровичем звали. «Вот и стал с тех пор Петрович нашей областью править, умножая с каждым годом народное благосостояние. Но одновременно с бурным ростом губернаторской благодати стали с Петровичем происходить странные физиологические изменения. Теперь он много и часто говорил, не понимая смысла того, что говорит, а голова его по форме стала напоминать мандолину. К тому же на носу Петровича стали бурно и упрямо расти толстые черные волосы. Не памятный ли зюгановский поцелуй был в том виноват?» Итак: Петрович и братки, Петрович и ходоки; Губернатор и коррупция, Губернатор и экономика и т.д. и т.п. Смешно. Не очень. Грустно. Потому что «Петрович и бессмертие» - одна из последних глав романа. Поляков, Юрий. Писатель без мандата : документальная повесть / Юрий Поляков. – Текст : непосредственный // Москва. – 2020. - № 1. Как всегда с юмором автор рассказывает о 1990-1991 годах. Узнаваемые лица писателей, издателей, политиков. Салуцкий, Анатолий. Немой набат : роман / Анатолий Салуцкий. – Текст : непосредственный // Москва. – 2020. - № 5, 6. Книга Салуцкого вошла в длинный список «Современная русская проза» премии «Ясная поляна». Книга 2 – продолжает историю героев. Первая книга была напечатана в 2019 году в журнале «Москва» № 7-9. Россия 2019 года. Мы не занимаемся политикой, но поговорить… Давняя привычка российского человека: на кухне, в огороде, за праздничным столом и т.д. Все мы «политики», но доморощенные. Роман о высших эшелонах власти, Президенте, бизнес-элите, «пятой колонне». В частном случае – весь спектр политической, экономической борьбы. Трахимёнок, Сергей. Нобелиат, или Троглы в современном мире : фрагмент романа / Сергей Трахимёнок. – Текст : непосредственный // Москва. – 2020. - № 11. – С. 73-123. Сергей Трахимёнок – белорусский писатель. Действие романа происходит в Минске. В романе «Нобелиат, или Троглы в современном мире» две линии. В одной из них к писателю Крамору обращается некая организация с предложением сделать его лауреатом Нобелевской премии по литературе. Крамор соглашается на предложение, хотя до конца не верит в возможность этого и полагает, что в любой момент может выйти из проекта. Однако он почти сразу попадает в жесткую схему технологий современного мира, где от него уже мало что зависит. Одновременно с этим друг Крамора, следователь Юнаков, расследует дело некоей молодежной организации троглов, пытающихся уйти от законов современного мира и жить по обычаям первобытных людей. По мере развития действия обе линии тесно переплетаются, и читатель приходит к пониманию, что миры современных людей и троглов мало чем отличаются друг от друга. Читателю в сокращенном варианте предлагается первая линия. Праздный интерес к уличному сборищу, для писателя Крамора имел трагикомические последствия: задержание и 5 дней тюрьмы. Написано легко, с юмором. Вызывает желание прочитать весь роман. Фантасмагории Воронцов, Андрей. Корабль в пустыне : роман / Андрей Воронцов. – Текст : непосредственный // Наш современник. – 2020. - № 2. В городе Южноморске проходит конференция этрускологов. 50 участников и один писатель. Этрускологи бесследно пропадают. Писатель добровольно решил попасть в параллельный мир. Прокопова, Елена. Белый слон : повесть / Елена Прокопова. – Текст : непосредственный // Юность. – 2020. - № 1. Герои отправляются поход. Гид, Настя (воспитанница детского дома) и Синушкин («проспавший» всю жизнь) «Мой тебе совет: как ты сам с собой всю жизнь прожил у себя в голове, так и живи. За окном, знаешь, мир изменился – в нем хоть как-то грести нужно, а ты болтаешься, как ветошь в ванной. Ты ребенка на что кормить собирался? Ай, - нервно махнул пухлой рукой депутат, - кого я вообще спрашиваю. Как будто ты мог про такие вещи думать. Время другое пришло, Петя, ответственность нужна, а у тебя ее даже на себя вон, - депутат кивнул на дырявый синушинский носок, - не хватает». Потерянные и несчастные, бездомные, «непутевые». Каждый из них надеялся на решение своих проблем. Рассказывают истории жизни, которые переплетены с каждым персонажем. Таджик – водитель – Харон. Поход – чистилище. Зорин, Иван. Время сомнамбул : роман / Иван Зорин. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2020. - № 5. Автор умер в марте 2020 года, а роман пролежал в редакции журнала три года. Взорванное коронавирусом мирное течение жизни. Для описания нынешнего ее отрезка уже придуман термин, отсылающий к семантике войны: Третья Мировая Пандемическая. Не многим произведениям удается прозвучать на гребне мировой повестки. Роман-предостережение «Время сомнамбул» Ивана Зорина – это роман-предостережение. Никто не знал от кого и как заразились жители маленького городка на Крайнем Севере у берегов Ледовитого океана. Они просто стали много спать, а ночами бродить как лунатики, терять память и превращаться в зверей (не физически). Человечество не готово к последствиям пандемии, к расчеловечиванию и ужасам. А случившееся не воспринимается как урок. А жаль! Чиркунов, Игорь. Выживальщик : повесть / Игорь Чиркунов. – Текст : непосредственный // Наш современник. – 2021. - № 1. – С. 81-144. В США в 1960-х годах многие, страшно напуганные русской ядерной угрозой, строили бункеры. Выживальщики Артем и его друг Влад строят бункер на всякий случай. «Одним словом, последние годы в городе шла нормальная, цивилизованная жизнь. Сквозь хаос местных новостей прорывались новости международные, обозреватели обещали скорейший мировой коллапс. Добавляли жару экологи, рассказывающие о надвигающейся катастрофе. Тут и химический завод, построенный ещё во времена оные, который уже дважды исчерпал свои ресурсы, и нефтеперерабатывающий завод, недавно сданный в эксплуатацию с вопиющими нарушениями технологий». «Всякий случай» произошел. Взрыв и пожар уничтожили город. Нет воды, электричества, Интернета, связи с центром. Что делать? Каждый решает для себя сам. «Артему оставалось только согласиться. – Да, ушли в ночь после того, как виделись крайний раз. От утра не ждал ничего хорошего. – Вот как? – Не прельщает работа за пайку на не понятных мне людей». Артем и его жена Света отправляются в лес в бункер. Там спасаются. «Собеседник посмотрел на Артёма долгим внимательным взглядом. – Ну, а с нами? По пути? Нам-то ты как раз подходишь. – С кем это – с вами? – С теми, кто хочет выжить сам и сохранить жизни другим людям. Правда, вот беда, - Равилич развёл руками, - нет у нас под рукой массы дисциплинированных исполнителей. Да и с недисциплинированными тоже напряженка». «Подождал, пока Артём покачает головой. – Потому что один я, как бы ни был подготовлен, не выживу. И даже небольшой группой таких же, как я, - не выживем. О-о! – Он невесело рассмеялся. – Вижу скепсис вперемешку с презрением! Думаешь – слабаки? Не то, что ты? Давай я тебе кое-что поясню. Ты из так называемых "выживальщиков". Идёшь ты, скорее всего, к какому-нибудь выкопанному в лесу бункеру, с запасами гречки и тушёнки, в котором, как в подводной лодке, надеешься пережить тяжёлые времена...» Мы так долго воспитывали индивидуалистов и потребителей и только в последнее время опомнились. В беде – «свободный индивидуалист» не выживет. Повесть именно об этом. Женщины Полюго, Михаил. Порто неро : повесть / Михаил Полюго. – Текст : непосредственный // Звезда. – 2021. - № 1. – С. 34-91. Михаил Полюга украинский писатель. Но его героиня могла жить в любой стране. «Начало этой истории затерялось во времени, конца всё еще не видно... Жила-была девочка, девушка, молодая женщина. Не то чтобы писаная красавица, но уж точно не урод: небольшого росточка, пухлая и румяная, как сдоба, с бледно-голубыми цепкими глазами и соломенными кудряшками по сторонам округлого лица. Не добрая, не злая, но замкнутая и очень одинокая, хотя в небольшом провинциальном городке живы-здоровы были отец и мать, - вот только говорить с ними по душам она давно разучилась: те пеклись об обыденном, суетном, пустом, тогда как ей больше мечталось о прекрасном и высоком». Валерия Яковлевна закончила институт и приехала работать в поселковую школу учителем биологии. Хотелось большего, хотелось в город, но не получилось. Была она дерзкая, самоуверенная, готовая к своей цели идти «по головам». Главным было женское обаянии, а жертвами – мужчины. «– Нужно усвоить следующее, - проговаривала она раз за разом, словно заучивала урок. – Первое и главное: любви нет, есть плотское влечение у мужиков, инстинкт продолжения рода – у кухонных дур и верное средство для достижения цели – у мудрых женщин. Но, как только цель достигнута, средство зачастую становится помехой. А от помех нужно избавляться, и как можно быстрее. Второе: если любовь – всего лишь средство, в ней не должно быть ничего недозволенного, запретного, стыдного, и всякое упоминание в этой связи с моралью – вздор. Тем более что для меня любовь – самое легкое и доступное из всех возможных средств, а мораль – удел слабых». И ведь достигла она желаемого: переезд в город, директор школы, работа в управлении образованием, губернатор… Казалось все! Триумф. Но падать с высоты больно… Совершенно отвратительный и безнравственный образ. Шапошникова, Татьяна. Созданы друг для друга : повесть / Татьяна Шапошникова. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2021. - № 1. – С. 166-196. «Катя понимала, что немилосердно тянет с выздоровлением. Будучи врачом, она знала, что здорова, но всячески оттягивала наступление момента, которого так ждали ее родные и те немногие из друзей, еще не забывшие ее после того, что произошло: когда она понемногу, шаг за шагом, начнет возвращаться в прежнюю жизнь. Возвращаться к ним». Прежняя жизнь – абсолютно успешного психиатра в частной клинике, где она «Бог и царь». Для Кати мужчины не для карьеры, а для самоутверждения и удовольствия. Муж, трое детей – что еще надо! Но двое – от разных мужчин. Муж развод не дает, мужчины детей не признают, жениться не обещают (у них свои дети и жены). «Искусство завоевания чужого мужа к тому времени Катей было отточено до филигранного превосходства и уже не требовало сверхусилий, как когда-то. В ситуации с Коссовичем она использовала все свои трюки, распотрошила весь имеющийся в ней потенциал, невозможное сделала возможным, и все-таки...» «Что ж. После Арбенина у нее было очень много романов, и среди них довольно яркие. Но только всегда Катю в них любили больше, чем сама Катя. В таком раскладе она видела весьма большое преимущество. Используя его, она оттачивала мастерство матерой хищницы». Так кем же она была? Она была лучшим врачом. Она была чаровницей. Она была благодетельницей. Она была спасительницей. Она была музой художника. Она была любимой женщиной писателя. Она была стервой и гадиной. Она была мерзавкой. Она была преступницей. У нее было много ролей в этом театре. И все главные. У нее не было любви собственных детей! Это судьбы двух взрослых женщин. Но не может же быть все так плохо?.. Бочарова, Юлия. Зимняя Марта : рассказ / Юлия Бочарова. – Текст : непосредственный // Москва. – 2021. – № 2. – С. 134-143. Марта 7 лет назад переехала в Москву. «Но Марте мужчины были в принципе не нужны. С некоторых пор она вообще не хотела с ними общаться и жалела, что у нас не делают заведения только для женщин, как где-нибудь в феминистической Европе или на Ближнем Востоке с их строгими правилами. Марта не знала, есть ли на Ближнем Востоке такие кафе, но хотелось верить, что хоть где-то можно жить спокойно, без мужского внимания». Семь лет ушли на то, чтобы «исстрадать» трагедию, отпустить ее и шагнуть вперед. «Они шли вдвоем по вечерней Москве. Парень показывал Марте улочки, которых она не знала, и что-то рассказывал. Она смеялась. Старая история осталась позади – и теперь наконец начиналась новая». И если есть такие «зимние Марты», то не все потеряно. Мужчины Визер, Олег. Прочитай и почитай : рассказ / Олег Визер. – Текст : непосредственный // Смена. – 2021. - № 1. Олег Визер (республика Татарстан, г. Мензелинск) с рассказом «Прочитай и почитай» стал лауреатом конкурса «Близкие люди». «В целом дети любят родителей меньше, чем родители детей, ибо они идут навстречу самостоятельности и крепнут, оставляют, следовательно, родителей за собою» Г. Гегель «С чувством стыда я постучал в парадную дверь. Соседка Лидия Матвеевна – в детстве мы называли ее «тетя Лида» - открыла массивную дубовую дверь и с укоризной посмотрела на меня. Я поздоровался, но она не ответила, а молча протянула средних размеров запечатанный почтовый конверт с единственной надписью «Славе», написанной почерком отца, и ключи от родительского дома. При этом взгляд ее был не то чтобы осуждающий, а недобрый и, я бы сказал, презрительный. Вручила – и сразу закрыла дверь». «Почитай родителей своих…», которые ненавязчиво любят тебя всю жизнь, прощают тебе все (забывчивость, невнимание) и живут надеждой на встречу. Что случилось с главным героем Славиком мы не знаем. А как жили родители без него – в письме. «Я тягостно вздохнул и начал читать: «Привет, Славик! Если читаешь, значит, добрался-таки, сорванец эдакий, до своих...» Впервые за сорок с лишним лет я почувствовал, как по щеке поползла, щекоча, слеза, потом другая, третья, четвертая, пятая... И я заплакал как в детстве, навзрыд. Мой батя! Он так в детстве меня называл: сорванец эдакий. И он простил меня... «...стариков. Хотя точнее будет: до того, что от них осталось. Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда. Ты же знаешь, Славик, не люблю я писаниной заниматься. Просто попрощаться захотел, по-мужски, знаешь ли. Ничего особенного не скажу, просто вкратце опишу наши последние дни. Поделиться хочется, сынок, просто высказаться. Может, какой прок в этом будет. Кладов мы тебе не оставляем, не нажили, не магнаты, но, может, что ценное для себя ты найдешь в моей писанине. Не думаю, что ты знаешь, но мы подсчитали тут с матерью некоторые цифры, слушай сюда. Значит: ты уехал от нас ровно... (сейчас добавлю вчерашний и сегодняшний дни) ровно 8.178 дней назад. Это 22 года плюс 113 дней. Впечатляет, не правда ли?..» 22 года ожидания и смерть в один день. Щемящий душу рассказ. Жалко ли Славика? Отнюдь. Все в жизни возвращается как бумеранг. «И меня обуял страх – я испугался. Испугался одиночества. Я не хотел быть забытым… Собственными детьми» Почитай родителей своих… Фаркаш, Петер. В Люксембургском саду навсегда : повесть / Петер Фаркаш. – Текст : непосредственный // Иностранная литература. – 2021. - № 2. Проза венгерского писателя Петера Фаркаша привлекает своей необычностью. Необычностью – даже на фоне литературы наших дней, когда эпоха постмодернизма породила культ оригинальности, фантазии, поисков чего-то такого, чего еще никогда не было. Для художественной манеры Петера Фаркаша характерен последовательный минимализм, то есть сугубое внимание к подробностям, к мелочам, которые подчас помогают понять суть бытия не менее эффективно, чем стремление к широким, универсальным закономерностям. За этим минимализмом такая гамма чувств, переживаний, горя, боли и любви. «На самом деле Адаму всегда хотелось жить как бы вне истории. Чтобы, когда ты проснулся и открыл глаза, оказалось, что ничего, совершенно ничего не изменилось в тебе, ни вокруг. Чтобы никого, да и тебя самого, как бы не было». Умирает жена – мгновенно. Оглушенный, парализованный он автоматически занимается похоронными делами, одновременно вспоминая свою жизнь с любимой женой. Рассеивая прах в Люксембургском саду, остается там навсегда. «Охрана сада уже привыкла к тому, что Адам, неведомо с каких времен, сидит на одном и том же месте. Он ничего не делал, сидел неподвижно, лицо его было не грустным, но флегматичным, он словно бы сливался с окружающей средой… Сторож снова, немного громче, обратился к нему. Тот снова не шевельнулся; сторож нагнулся и осторожно коснулся его плеча. По телу прошла едва заметная дрожь, и оно стало таять, как песочный человек: сухие, мелкие, похожие на кварц песчинки беззвучно, медленно сыпались на траву». Симон, Кристоф. Прогулки Цбиндена : роман / Кристоф Симон. – Текст : непосредственный // Иностранная литература. – 2021. - № 2. Солдат альтернативной службы Касым и восьмидесятисемилетний постоялец бернского дома престарелых Лукас Цбинден вместе спускаются по лестнице, чтобы совершить прогулку по Берну. За это время Лукас Цбинден успевает переговорить с многочисленными соседями по дому престарелых и поведать Касыму всю свою жизнь. Цбинден подробно посвящает Касыма в свою философию прогулки: в непрерывном движении навстречу миру, в открытости всем ветрам и маршрутам состоит, по его мнению, суть и смысл жизни. Роман обворожительно смешной и грустный. Главному герою 87 лет. Три года назад умерла любимая Эмили. Чтобы не обременять сына, он добровольно переселяется в Дом престарелых. Проработал учителем всю жизнь, общительный и жутко «болтливый». «Но в старости ни в коем случае нельзя считать свою личность менее ценной, чем когда был молодым. Эмили всегда говорила, что по-настоящему важно только одно: оставаться полным жизни, деятельным, любознательным и открытым тому, что происходит в природе и в тебе самом. Об этом мы, Касым, могли бы подробнее поговорить на совместной прогулке». Можно подумать, что проходит много времени в романе. Нет! Один день, одна лестница с четвертого этажа. Роман-монолог. Это его прогулка – это вся его жизнь. «Я набрался храбрости и позвонил нашему сыну. После того как я перекинулся парой слов с Вереной, к аппарату подошел Маркус, и с колотящимся сердцем – мне было непонятно, чего я боюсь, - я произнес: – Хотел тебе сказать, что я тебя люблю. На другом конце провода воцарилось молчание, потом трубку положили на стол, и мне стали слышны голоса на заднем плане. К телефону опять подошла наша невестка и с тревогой спросила: – Что ты ему сказал ? – Я сказал, что я его люблю. Я ему еще никогда этого не говорил и поэтому подумал, что ему, наверное, будет приятно это узнать. Она ответила: – Маркус сидит рядом со мной и пытается сдержать слезы». Орлов, Даниэль. Билет на Луну : рассказ / Даниэль Орлов. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2020. - № 3. Рассказ о деревенских жителях с их причудами, привычками, нелепостями. Иногда «дурной» поступок – толчок к изменению судьбы. Как у Дениса Афонина. «Он спустился со сцены и, не помня себя, почему то опять вернулся к Беленькой, встав рядом. Беленькая взяла его под руку и больно сжала пальцами бицепс. – Все, Фоня, доигрался. Теперь если не женишься, по судам затаскаю. И ворота тебе припомню. Усек?» Творческие личности. Богема Алейников, Владимир. Сквозь боль / Владимир Алейников. – Текст : непосредственный // Юность. – 2020. - № 2. «...Отыскался мой давний набросок. Оказался – с виду – небросок. Только в нем – прежней жизни кусок. Сразу кровью набух висок. Сердце сжалось. Душа встрепенулась. Неужели что-то вернулось? Ненадолго? Или – навек? Эх, наивный я человек! Что гадать об этом – теперь? Жизнь – моя, В ней не счесть потерь. Обретений и снов – не счесть. Нечто странное в этом есть? Нечто светлое, все же? Так. Безусловно. Светлее стало. В мире, В яви, Ее ли мало? Звук ли с призвуком? Добрый знак. Истрепанные, пожелтевшие, но все-таки уцелевшие, завалявшиеся в бумагах, разрозненные листки. С изрядным трудом, признаться, разбирая свой собственный почерк, попробую прочитать этот текст о минувшем времени». Автор – поэт, прозаик, переводчик. Это сейчас. А в 1970-е только поэт, известный среди друзей и художников. «Я – бездомничал. Зверев – маялся, тяготился своим одиночеством, при его-то обширных знакомствах, находиться боялся один и на улицах, и в квартирах. Мы бродили, вдвоем, по Москве. Ночевали всегда – где придется. Там, где пустят нас на постой. Я – стихи читал. Он – рисовал. Отрабатывали ночлег. Утром – снова куда-то ехали или шли. И так – месяцами. И годами даже. Привык я к жизни трудной своей, кочевой». Михеев, Владимир. Покидая Содом : роман / Владимир Михеев. – Текст : непосредственный // Звезда. – 2020, № 2, 3. Совсем не знакомый для меня писатель, несмотря на многие публикации: роман «Облава» в журнале «Москва» (2004, № 9), рассказы в журнале «Звезда»: «Август» (2005, № 6), «Вещь, во тьме приходящая» (2007, № 12), «Калитка у Совиного ручья, или Кот, петух и поющая рыба» (2009, № 11), «Скромное обаяние буржуазии» (2010, № 6), «Для луны – облако, для цветка - ветер» (2011, № 7), «Скоро разбудят меня на рассвете» (2012, № 4), «Через чащу к переправе» (2013, № 1), «Ворота живых и мертвых» (2017, № 6). Это последняя публикация незавершенного романа Владимира Михеева, который умер в 2019году. Главный герой пишет повесть о своих знакомых. Это как бы роман в романе. Творческая среда: поэты, прозаики, искусствоведы. «Да, приходили, читали стихи, говорили, ссорились, думал я. Но что это было? Кажется, глупый вопрос, но, с другой стороны, кажется, что нет, не глупый. Было что-то за всем этим. И всегда было такое чувство, что мы не заметили чего-то главного. Вообще не видели?.. И тут я вспомнил кое-что. Как раз в последний год существования нашей компании я познакомился еще с одним человеком. Поэтом. Странно, что я раньше о нем не вспомнил. Его звали Евгений. Евгению было двадцать лет. Теперь я вспоминаю, что он был неглуп, начитан. Любил немецких романтиков, французских философов и, разумеется, Ницше и Хайдеггера. На все в этой жизни он смотрел мрачно, как будто одной ногой уже стоял в могиле. Этот уклон в мрачный нигилизм мне казался не вполне естественным». Покинуть Содом нельзя, Содом живет в душе. Впечатление неопределенное Сенчин, Роман. Девушка со струной : рассказ / Роман Сенчин. – Текст : непосредственный // Дружба народов. – 2020. - № 3. О несостоявшейся судьбе. Но не так мрачно и безнадежно как всегда у Сенчина. Вэл считал себя лучшим в своем деле, в своем кругу. Музыкант. Поэт. Популярен. После страшной аварии Ирина год его выхаживала. Помогала, но… Составитель: главный библиограф Пахорукова В. А.
