Версия для печати

Литературная премия «Ясная Поляна – 2021»

Дайджест. Курган. 2021

Ежегодная общероссийская литературная премия «Ясная Поляна» учреждена в 2003 году Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная поляна» и компанией Samsung Electronics. С 2017 года вручается за лучшее художественное произведение традиционной формы в четырех номинациях:

• Современная русская проза;

• Событие;

• Иностранная литература;

• Специальный приз компании Samsung «Выбор читателей».

Основными требованиями, которые предъявляются к работам номинантов, являются неоспоримые художественные достоинства текста, общечеловеческие моральные ценности, культурная, религиозная и расовая терпимость.

«Ясная Поляна» 2021 года

26 октября 2021 года в Бетховенском зале Большого театра соучредители литературной премии «Ясная Поляна», музей-усадьба Л. Н. Толстого и компания Samsung Electronics, объявили имена лауреатов 19-го сезона премии.

Победителем в номинации «Современная русская проза» стал Герман Садулаев с книгой «Готские письма».

На церемонии награждения Евгений Водолазкин сказал: «Читая книгу Германа, понимаешь, что готы были людьми грубыми, малокультурными, малоуправляемыми. Они двигались вперед и вперед, как темная гуща, выражаясь языком Платонова. И «Готские письма», на мой взгляд, о том, что готское начало повторяется в каждой новой цивилизации, в каждой новой культуре. Книга состоит из 14 очень разных фрагментов: имитация исследования, историческое повествование, фрагменты автобиографии — множество разных вещей. Связано все готами. И каждый может выбрать фрагмент по душе, поскольку готы касались всего».

В номинации «Иностранная литература» победителем стал английский писатель Джулиан Барнс за книгу «Нечего бояться», в которой он, будучи атеистом, размышляет о страхе смерти и о том, что для многих является фактором, определяющим отношение к смерти — о вере.

Писатель не смог участвовать в церемонии награждения. Он отправил видеообращение, в котором отметил: «Англичане восхищаются русской культурой и искусством. Мы обожаем Чехова как величайшего в мире драматурга, не считая Шекспира, конечно. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Толстой, Горький и многие другие для нас это такая же часть литературной культуры, как и для вас. Я глубоко тронут и для меня большая честь быть удостоенным премии “Ясная Поляна” за книгу “Нечего бояться”. Я хотел бы поблагодарить жюри, издательство “Азбука-Аттикус”, которое очень поддерживало меня в эти последние годы, и, конечно, семью Толстых. Большое спасибо!»

Главным литературным событием года была названа «книга писем двух Валентинов» - книга «Каждый день сначала. Валентин Распутин и Валентин Курбатов: диалог длиною в сорок лет» с послесловием Дмитрия Шеварова.

Также на церемонии был вручен специальный приз «Выбор читателей», учрежденный компанией Samsung. Обладателем спецприза стала Марина Степнова с книгой «Сад».

Середина девятнадцатого века. У князя и княгини Борятинских рождается поздний и никем не жданный ребенок – девочка Туся, которая буквально разваливает семью, прежде казавшуюся идеальной. Это история о том, как трудно быть свободным человеком в несвободном мире.

«Это роман, который весь вырос из русской литературы девятнадцатого столетия, но эпоха декаданса и Серебряного века словно бы наступает ему на пятки, а современность оставляет пометы на полях», - отметила Елена Шубина.

Номинация «Современная русская проза»

Герман Умаралиевич Садулаев - рос­сийский писатель. Родился в 1973 году в с. Шали Чечено-Ингушской АССР. Изда­ваться и публиковаться в литературных журналах начал в 2006 году. Автор рома­нов «Шалинский рейд», «Таблетка», «AD», «Иван Ауслендер», сборников «Бич Бо­жий», «Зеркало Атмы», «Готские письма» и других. Финалист премий «Русский Букер», «Большая Книга», «Нацбест», «Ясная Поляна», «НОС», «Премия читателя». Член Союза писателей Санкт-Петербурга. В 2014-м вёл авторскую программу на ТВ-100. В 2016 году выдвигался в депута­ты Госдумы от КПРФ, проиграл по округу кандидату от «Единой России» Виталию Милонову. Живёт в Москве.

Из интервью с Германом Садулаевым

— Понимаю, что не первая спра­шиваю об этом, но всё же: кем себя ощущаете — чеченцем или рус­ским?

— Обычно я отшучиваюсь, что я вну­тренне ощущаю себя готом. Или что я эстонский писатель в изгнании, пото­му что Эстония аннулировала мою визу за выступления в поддержку русского языка и литературы. Но могу и серьёзно ответить. С 16 лет я живу в Санкт-Пе­тербурге. И, конечно, во мне уже 80% жителя большого города. Но я чувствую себя выходцем из Северного Кавказа, я родом из села Шали. Мне близки земляки, те, кто родился и жил на Северном Кавказе, - и чеченцы, и казаки, и ингу­ши, и народы Дагестана. С осетинами я часто спорю по аланскому вопросу, но и к ним, наверное, неравнодушен. В молодости у меня в Питере был друг из ставропольских казаков, мы быстро сошлись, потому что какие-то общие коды поведения есть у всех жителей Северного Кавказа. В общем, это такая не этническая история, а скорее земляческая.

— Что, по вашему мнению, нужно сделать для того, чтобы Чечня ста­ла безопасным регионом? В част­ности, для русских, которые хотели бы или когда-нибудь захотят туда вернуться?

— Чечня уже очень безопасный регион для русских. Если вы приедете на машине с питерскими или москов­скими номерами, вас будут особо обе­регать и даже лишний раз не оста­новят. Местные власти дали чёткую установку, как относиться к гостям из Большой России. Другое дело, когда вы едете не как турист, а хотите вер­нуться и жить. Я думаю, прежде всего надо учредить программы реституции, компенсаций за утерянное имущество, за дома и землю, которые были ввиду обстоятельств оставлены или проданы за бесценок. Чтобы наследники могли вернуться, чтобы им было куда возвра­щаться. Потому что те русские, кото­рые жили в Чечне, а также украинцы, евреи, армяне — это особые люди, это люди Северного Кавказа. Их не заме­нить какими-то просто другими при­езжими. Очень хотелось бы, чтобы именно те семьи вернулись в города Грозный, Аргун, Гудермес и в казачьи станицы. Это было бы на благо и Рос­сии, и Чечне.

— Вы неоднократно проводили мысль, что СССР в том или ином виде — объективно необходимая геополитическая реальность. Что вы имеете в виду? И как связано с данным высказыванием утвер­ждение, что «быть русским — это значит быть ответственным за судьбы всех народов мира»?

— Всё просто: есть экономический кластер, есть цивилизационный котёл, есть пул народов, которые для собствен­ного блага должны быть в союзе друг с другом. Почти вся территория Россий­ской империи и СССР — не случайные завоевания, а естественное соединение народов одной исторической судьбы. Может быть, Финляндия и Польша были неорганичны в империи, может, ещё кто-то, но большая часть республик оказались в Союзе вполне органично и закономерно. И объединительную роль выполнял, конечно же, русский народ, по своему характеру вселенский, универсальный, имперский в лучшем смысле этого слова.

— Вам дороги такие разные авто­ры, как Андрей Платонов и Вене­дикт Ерофеев. Почему именно они? И как они повлияли на становление вашего собственного стиля и миро­ощущения?

— Андрей Платонов — это невероят­ный, уникальный язык. В числе моих любимых авторов Венедикт Ерофеев, и тоже за свой язык, за стиль. Я, конеч­но же, всегда пытался копировать, подражать, особенно Платонову. Имен­но потому, что копировать Платонова невозможно. Это такой вызов.

— Кого из классиков чаще всего перечитываете? И кого читаете из современных авторов?

— У меня на столе сборник «Ски­фы» 1917-1918 годов, переизданный в 2018 году стараниями Павла Зарифуллина. В сборнике Белый, Брюсов, Клю­ев, Ремизов, Есенин, Иванов-Разумник, Ганин, Блок. Всегда готов перечитывать Гоголя и Чехова. Современных авторов тоже люблю, и очень разных, например

и Юзефовича, и Елизарова. И Астваца-турова, и Водолазкина. И Прилепина, и Сенчина. Крусанова и Носова. Есть ещё прекрасный Валерий Айрапетян. И, знаете, молодые появляются. Мне понравился Владислав Городецкий, например.

— У вас есть произведения в реа­листичной манере и есть в жанре философской притчи. Где ощущае­те себя более органично? И в каком жанре ещё хотели бы себя попро­бовать?

— Я ученик, я старательно копирую нравящиеся мне образцы. Так было принято в Древнем мире. В Средние века. А сейчас каждый стремится быть «оригинальным». Это глупо, мне кажет­ся. Я подражаю Андрею Платонову, подражаю Чаку Паланику, иногда Нилу Гейману тоже, и одновременно Ивану Бунину, в общем, получается такое. Никто не узнаёт.

— Как думаете, повлияло ли пандемийное время на развитие лите­ратуры? И на ваше личное творче­ство?

— Мы с товарищами-писателями в Петербурге собрали специальную книжку, «Карантин по-питерски», это такие выбранные места из переписки с друзьями. Вадим Левенталь издал. В авторах — Айрапетян, Крусанов, Пеле­вин Александр, я и Ричард Семашков, музыкант и поэт. Рассуждаем о панде­мии и прочем.

В издательстве «Лимбус» у меня вышел сборник «Готские письма». Дав­но хотел сесть и организовать эти тек­сты в книгу, и вот получилось.

Повлияла пандемия в том смыс­ле, что мы перестали куда-то летать и ездить. Сидим дома. Затворничаем. Хорошо, что я успел побывать везде: и в Париже, и на Капри, и в Нью-Йорке, даже в Алжире был. А дома тоже хорошо. В этих поездках и полётах суеты было много, а толку чуть.

Источник:

• Ученик Андрея Платонова : [интервью с Германом Садулаевым] / беседу вела Анастасия Ермакова // Литературная газета. - 2021. - № 11. - С. 12.

Герман Садулаев. Готские письма: рецензия Вадима Левенталя

Действительно, я чаще скеп­тически относился к романным опытам Садулаева. И даже не потому, что из них всегда слишком уж «торчали уши» Виктора Пелевина. Нет, дело в другом. В «Таблетке», «АD» и «Иване Ауслендере» очень уж чувствовалось, что скучнее всего Садулаеву собственно сочи­нять и рассказывать историю. Будто бы автору хочется поско­рее откатать эту обязательную программу - герои, их приключения, события, завязка, развитие действия, кульми­нация, развязка — вот это вот всё, чтобы поскорее перейти к самому интересному — к при­ключениям идей, к свободному полёту мысли, к ироничному философствованию. А сюжет автор воспринимает как непри­ятную повинность: сладкое только после супа!

Вместе с автором скучал и читатель. Зато когда Садулаев переходил к «десерту», тут-то текст преображался: остроум­но, парадоксально, иронично.

Книга «Готские письма» — большая творческая удача Садулаева. Перестав наконец делать вид, будто у нас тут Роман Романыч, писатель вдруг почувствовал невероят­ную свободу и сочинил... А вот что сочинил?

Для такой формы у нас, кажется, нет ещё определения, ясно одно: это синтетический жанр, форма, наиболее орга­ничная содержанию, а содер­жание — свободная импрови­зация на заданную тему. Игра в бисер, если угодно, но не в том уничижительном смысле, в котором это выражение ушло в народ, а в том изначально высоком, который в него вкла­дывали герои романа Гессе.

Всё начинается с довольно обширного путешествия в гот­скую историю — от расселения народов в эпоху позднего Рима до XV века и Изабеллы Кастильской. Тут нет претен­зии на научность (впрочем, я рекомендовал бы прочитать этот текст и историкам — хотя бы для того, чтобы посмотреть, как сегодня можно преодолеть традиционно косноязычный волапюк академической науки, писать об истории живым литературным языком), рас­сказ о Риме нарочито пестрит отсылками к дню сегодняшне­му, на Форуме то и дело мель­кают тени из Чечни, Камеди Клаба или новостей Первого канала.

Но всё это только начало — за солидной увертюрой следу­ет собственно представление. Главный редактор «Лимбуса» Павел Крусанов так и говорит о жанре «Готских писем» — театр. Среди номеров полноцен­ные рассказы, шуточные интер­вью, пародийные научные ста­тьи, игровая автобиография и так далее и тому подобное. И всё же самое важное тут то, что книга не распадается на отдельные — пусть остроумные и блестяще написанные — фраг­менты, но рабстает как единый, хорошо отлаженный механизм. Здесь всё друг в друге отзыва­ется, завязанные узелки раз­вязываются и все подвешенные ружья стреляют.

Садулаев изящно жонглиру­ет фактами из истории, лингви­стики, антропологии, социоло­гии, текстологии, переходит от Упанишад к индоевропейским корням слов, от них — к воине на Украине, доказывает, что Игоря Стрелкова никогда не существовало, рассказывает о борьбе жаб с гадюками на последних выборах, возвра­щается к «Слову о полку Иго-реве», объясняет, почему готы открыли Америку, а потом сам же себя опровергает и продол­жает сёрфинг дальше.

За развитием садулаевской мысли интересно следить, вставные новеллы заставля­ют слёзы наворачиваться на глаза, язык и стиль вызывают восхищение, как и блестяще выстроенная композиция. И что с того, что учёный педант будет ворчать о дилентантизме, — не для него писано. Тут не юбилейный сборник к вось­мидесятилетию любимого про­фессора и не материалы кон­ференции — тут, если угодно, стендап здорового человека. Умный, бесконечно иронич­ный и немного печальный.

Нет, «Готские письма» не роман, но за них я бы дал два­дцать пять иных романов — отменно длинных, скучных и серьёзных, как заседание правления жилконторы. «Это только игрушка», — сетует Роман Сенчин. Как будто лите­ратура обязана быть чем-то вроде классного собрания, с нравоучениями, постными лицами, выставлениями на вид и покаянными речами. «Домик в Коломне» всегда будет бесконечно выше какого-нибудь «Красного колеса» (кто его вообще читал? А «Домик в Коломне» помнят наизусть).

И это, разумеется, не зна­чит, что в «Готских письмах» нет места серьёзности. Да нет, они написаны вовсе не для того, чтобы только пара­доксально пошутить. Играя с готской и раннеславянской историей, с Бхагаватгитой и «Словом о полку...», Саду­лаев находит оптику, которая позволяет ему говорить о дне сегодняшнем и о нас сегодняш­них — без звериной серьёзно­сти, но всё же всерьёз. И да, то, что думает об истории и совре­менности Садулаев, в сто раз интереснее того, что думают все Акунины и Ивановы, вме­сте взятые.

Одним словом, игровая форма, синтетический жанр и чувство стиля делают «Гот­ские письма» по-настоящему выдающейся книгой.

Источник:

• Левенталь, Вадим. Готские игры / Вадим Левенталь // Литературная газета. - 2021. - № 11. - С. 13.

Составитель главный библиограф Пахорукова В. А.