Обычный режим · Для слабовидящих
(3522) 23-28-42


Версия для печати

Куликовская битва: легенды и мифы

Дайджест. Курган. 2015

Куликовская битва принадлежит... к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди...

А. Блок (Примечание к циклу «На поле Куликовом»)

Уже 635 лет не утихают споры вокруг известной со школьной скамьи Куликовской битвы. Эпохальное событие или разборка местного значения? Победа или поражение?

Особенно остро интерес к подробностям этого важного сражения русского средневековья вспыхивает в дни юбилеев. Дайджест «Куликовская битва: легенды и мифы» посвящен этому событию. В пособии использованы статьи из периодических изданий, расположенных в обратной хронологии.

Куликовская битва, положившая начало освобождению Руси от татаро-монгольского ига, одно из самых выдающихся событий в истории России.

Что именно так закончится битва, не верил, пожалуй, никто, кроме, быть может, самих победителей, с отчаянием обреченных вышедших на свой последний бой. Прочие же не сомневались в исходе бранного дела: Мамаево воинство готовилось всласть пограбить русские земли, Литва и Рязань спешили урвать себе лакомые куски, сторонние наблюдатели злорадствовали очередному бедствию московитов да выстраивали в уме ситуацию, которая сложится в Восточной Европе после неминуемого разгрома дерзкого ордынского вассала — князя Дмитрия.

Нежданный исход противостояния на Куликовом поле 8 сентября 1380 года спутал все карты. Он продемонстрировал нарастающую слабость Орды. Он положил предел литовской экспансии. Он окончательно утвердил Москву в роли объединителя земель русских, отказав в том праве Твери, Рязани и Новгороду. Он, наконец, заложил основы грядущего величия Руси-Московии — России.

Куликовская битва

Открытое противостояние между Москвой и Ордой началось еще в 1378 году, когда московское войско разгромило ордынское под командованием мурзы Бегича в битве на реке Вожже. С этого времени обе стороны стали готовиться к решительной схватке.

Летом 1380 г. в Москву стали поступать сведения о готовящемся походе татар. Дмитрий созвал союзных князей, и в конце августа русское войско выступило навстречу Мамаю. Летописцы записали, что никогда русская сила не была так велика, и исчислялась она сотнями тысяч воинов.

Мамай не торопясь двигался к Дону, поджидая помощи от литовского князя Ягайло. Но Ягайло так и не решился выступить против Москвы. Тем временем русские воины достигли Дона. Рядом с тем местом, где в Дон впадает река Непрядва, они перешли реку. 8 сентября русские полки выстроились на Куликовом поле. Место для боя было выбрано не случайное. Прилегающая к месту слияния Дона и Непрядвы часть Куликова поля была зажата в тиски оврагами, лесами и перелесками. Открытого пространства между балками и облесенными участками было немного, что лишало противников возможности для маневра. Русские дружины выстроились традиционным для них порядком, перегородив поле. Фланги войска при этом упирались в леса.

Утро 8 сентября 1380 года выдалось туманным. Противники выстраивались на битву, не видя друг друга, что было на руку русским: монголы не могли заметить движения Засадного полка. Расположившийся на Красном холме Мамай не сомневался в успехе: победить должны были татары, превосходившие и численностью, и профессиональной подготовкой, и подвижностью. Мамай намеревался играть свою игру, не подозревая, что уже играет по правилам, навязанным русским князем. Но это вовсе не значило, что русское войско обязательно одержит победу. Мамай мог в любой момент изменить первоначальный план и направление главного удара. Для него не имело принципиального значения, с какой стороны гнать неверных.

Сражение началось в одиннадцатом часу утра, когда туман рассеялся и татары получили возможность вести стрельбу прицельно. Отряды легких всадников устремились вперед, получив приказ основательно потрепать стрелами русские дружины, но наткнулись на сотни Сторожевого полка и погасили свой напор в перестрелке с быстрыми, метко посылавшими стрелы всадниками. Дабы не затягивать сражение, Мамай поспешил ввести в бой пехоту и полки тяжелой конницы, полагавшейся больше на меч, чем на лук.

Именно этого и добивался штаб князя Дмитрия. Рукопашная сеча для русского воина была предпочтительней, ибо лишала татарина тех преимуществ, какими он неоспоримо располагал: скорости и возможности поражать на расстоянии. В беспорядочной свалке дилетант-ополченец уже ничем не уступал профессиональному воину, ибо здесь многое решал случай. Теперь русские получили возможность более эффективно использовать метательное оружие; стрелки, находясь во втором эшелоне, могли через головы своих поражать сгрудившихся в кучу врагов.

Летописцы не сообщают, применяли ли русские в Куликовском сражении самострелы, это грозное оружие, способное бросить стрелу дальше монгольского лука. Самострелы, издавна считавшиеся высокоэффективным оружием в борьбе с мобильным противником, использовались в Китае уже с эпохи Сражающихся царств (V-III века до н.э.) в полевых сражениях, при осадах городов, в стычках с варварами «четырех сторон света». Впоследствии весьма сложные в изготовлении арбалеты вышли из употребления, уступив место мощному луку.

Условий для массового производства арбалетов в русских княжествах не было, свидетельств о больших закупках за рубежом нет, да и сведений о масштабном использовании этого оружия летописи не донесли. В битве на Куликовом поле русские воины рассчитывали на оружие «ближнего боя» — меч, топор, копье, сулицу и булаву.

После гибели Сторожевого полка, полегшего почти полностью, сражение переросло в гигантскую кровавую сечу. Татары яростно атаковали на всем протяжении фронта, русские изо всех сил отбивались. Был момент, когда воины Большого полка дрогнули и побежали, но их удалось остановить — битва продолжалась. Татары, убрав свои луки в сагайдаки, орудовали копьями и мечами.

Подобное развитие битвы вполне соответствовало замыслам Мамая. Превосходящими силами он сковал русскую армию, обескровил ее и теперь мог сполна использовать резервы. Новые тумены тяжелой конницы устремились на левый фланг русских, все более и более поддававшийся неприятельскому натиску. В критический момент на подмогу пятившемуся крылу подоспел с дружиной Дмитрий Ольгердович, но и он не в состоянии был выправить положение. Татар было слишком много, они рвались довершить разгром русской армии, манимые богатой поживой.

Наконец левый фланг продавился, открывая татарам путь в тыл основным силам русской армии. Враги не стали медлить, и громадными ордами устремились в обход. И именно в этот момент объявился из Дубравы Засадный полк под началом Боброка-Волынского и Владимира Андреевича. Удар был неожиданным. Намереваясь напасть на врагов со спины, татары вдруг сами получили удар в спину — удар сильный, опрокидывающий. Татарские темники растерялись. Избиваемые русскими мечами, татары бросились в разные стороны, подобно огню разгоняя по рядам Мамаева войска моментально вспыхнувшую панику.

Вряд ли удар нескольких тысяч воинов мог стать погибельным для стотысячного татарского войска, но он посеял панику, разладил четко отлаженный механизм. Не в состоянии осознать истинных сил вдруг обрушившейся на них русской дружины, победоносные тумены обратились в бегство.

Почему удар относительно небольшой дружины оказал решающие влияние на исход боя? Он был унизительно неожиданен для татар, которые и представить себе не могли, что русские осмелятся на столь дерзкий и тонкий ход. Менталитет победителя, профессионального воина не в состоянии был осознать, что собравшиеся на поле мужики-лапотники, большинство из которых и оружие-то видели едва ли не второй раз в жизни, уже полтораста лет угнетаемые и битые, окажутся способны на подобную «выходку». Русские витязи нанесли поражение не столько физической мощи татар, сколько их сознанию: такой удар способен превозмочь далеко не каждый.

Мог ли Мамай в этот миг повернуть ход сражения? Думается, мог — хотя бы попробовать. Нелепо полагать, что он не имел резервов. Пусть полководцем он был невеликим, но, играя видную роль в свою эпоху, научился быть осмотрительным. Наверняка Мамай оставил при себе резерв. Монгольские полководцы до последнего не вводили в бой свой личный тумен. Мамай до последнего придерживал подле себя своих преторианцев, чтобы лично повести их вдогонку за обращенным в бегство врагом.

В момент русской контратаки Мамай вполне мог бросить этот резерв вперед, навстречу дружине Владимира Андреевича, с мечом в руке добывавшего себе почетное прозвище Храбрый. Но не бросил, ибо, ставить на карту свою личную безопасность не отважился. Утрата армии представлялась ему вполне восполнимой потерей, утрата же гвардии могла стать гибелью. Он почувствовал, что русские исполнены того самого духа, какой делает непобедимым, и что изменить ход битвы ему уже не удастся. «И тотчас побежал поганый Мамай, — написано в „Сказании о Мамаевом побоище“, — с четырьмя мужами в излучину моря, скрежеща зубами своими, плача горько... И многие погнались за ними и не догнали их, потому что кони утомились, а у Мамая свежи кони его, и ушел от погони».

Дальнейшее известно. Мамай пытался укрыться в Кафе, где был убит. Дмитрий, прозванный в народе Донским, с торжеством вернулся в Москву, чтобы всего через два года бежать из нее прочь в страхе пред Тохтамышем, Москву нещадно спалившим.

Русь не смогла еще одолеть своей зависимости от азиатских угнетателей, но русский народ впервые осознал, что угнетателей бить можно и бить должно. Именно в Куликовской битве русский народ впервые осознал себя не московитами или суздальцами, но частью великой общности, объединенной чем-то большим, нежели схожим языком и обычаями. Русский народ впервые осознал себя нацией, пока еще становящейся, оформляющейся, но готовой заявить о себе в полный голос, готовой, прирастая новыми племенами и народами, объявить свою родину не Московией, не Новгородом, не Тверью, а Россией.

И именно в том великое значение Куликовской битвы, одной из самых парадоксальных побед в истории человечества, предсказать которую не взялся б никто...

Сказания

Сильное впечатление, произведенное Куликовской битвой на умы жителей Восточной Руси, породило множество откликов, последовавших как сразу после нее, так и спустя две сотни лет. Это летописные свидетельства, наиболее ранние и точные, но и наиболее краткие. Героическая поэма «Задонщина», созданная в начале XIV в. в Серпуховском княжестве и прославляющая подвиги князя Серпуховского и Боровского Владимира Андреевича. «Житие Сергия Радонежского», появившееся в том же княжестве, чтобы восславить местного духовного подвижника Сергия. А также роман-эпопея «Сказание о Мамаевом побоище» — художественная гипотеза события, написанная в конце XV — начале XVI вв. и дошедшая до наших дней в основном в списках XVII в.

Легенды и мифы

Формирование исторических легенд вокруг Мамаева побоища началось сразу же после завершения сражения и продолжается поныне. Целый ряд сюжетов, сообщаемых нам «Сказанием», не повторяются больше нигде. Почти все они стали объектами оживленных дискуссий как в науке, так и в обществе. Ученые затрудняется с правдоподобным толкованием таких эпизодов. Но, оказывается, объяснение существует.

Куликово поле

Долгое время считалось, что название «Куликово поле» происходит от болотных птиц куликов. Однако по другой, более правдоподобной версии, наименование этого места происходит от древнерусского слова «кулига», означающее открытое место, поляну или просто степной участок.

Уряжение полков

Одна из таких дискуссий — о тактике русского войска. Построение войск на общеизвестной схеме Куликовской битвы, помещенной в каждом учебнике истории, удивляет своей необычностью. Ни в одной другой битве Средневековья русские рати так не выстраивались. Кроме того, представленное расположение войск с военной точки зрения не вполне грамотно: вытянутое узкой линией по огромному фронту русское войско оставляет возможность противнику легко прорвать строй на флангах и окружить небывалое скопление войск в центре.

На самом деле, на схеме представлено абстрактное походное построение русской армии, зафиксированное в разрядных книгах (сборниках официальных распоряжений) конца XV-XVII вв. и отразившее систему организации войска единого Русского государства. Ни в XVI, ни тем более в XIV в. войско таким образом не выстраивали. Судя по всему, сочинитель «Сказания о Мамаевом побоище», живший на рубеже XV-XVI столетий, был хорошо знаком с разрядными документами.

Благословение

Что касается благословения Сергия Радонежского, то этот эпизод вошел во все детские книги и учебники, хотя он ничуть не правдивее остальных. О нем нет слова ни в летописях, ни в «Задонщине», ни даже в «Житии Сергия Радонежского». Только художественная проза «Сказание о Мамаевом побоище» повествует об этом событии. Но, как установили специалисты, «Сказание...» было создано именно монахами Троице-Сергиевого монастыря, чтобы прославить его основателя Сергия Радонежского, а особенно славного попечителя — князя Серпуховского и Боровского Владимира Андреевича, названного после Куликовской битвы Хоробрым (Храбрым) и Донским. Что до Дмитрия, то ему просто не пристало ехать к чужому пастырю, хотя и весьма прославленному. У него был свой духовник — кремлевский настоятель Герасим, который и благословил князя.

Но и Сергий не остался в стороне. Согласно «Житию Сергия Радонежского», он в своем послании посоветовал Дмитрию кончить дело с Мамаем миром, дав ему положенную дань, и только если тот упрется, тогда уж сражаться, и Бог поможет. И все летописи свидетельствуют, что Сергий все-таки послал вслед войску благословение, которое догнало его у самого Дона, перед переправой. Разумеется, благословение такого прославленного молитвенника сильно подняло дух воинов и помогло им в сражении.

Засадный полк

До сих пор господствует убеждение о том, что исход Мамаева побоища предрешила вылазка засадного полка во главе с Владимиром Андреевичем Серпуховским. Однако ранние источники ничего не говорят об этом эпизоде. «История» версии с засадным полком начинается только со «Сказания»: «И отпусти князъ великий брата своего князя Владимера Андреевичя вверх Лону в дуброву, яко да тамо утаится плък его, дав ему достойных ведомцов своего двора, удалых витязей, крепкых въинов». Упоминание о тактическом резерве в виде засадного полка во всей русской средневековой книжности более не встречается.

А были ли иноки?

Но если поездка Дмитрия Московского в Троицкий монастырь под личное благословение игумена Сергия — выдумка, что же тогда делать с Александром Пересветом и Андреем Ослябей? Это иноки, которых Сергий якобы послал к Дмитрию, причем Пересвет открыл сражение поединком с ордынским богатырем и геройски погиб. Ведь Александр Пересвет — бывший боярин брянского княжества — реальное лицо, он похоронен в московском Симоновом монастыре. Как и Ослябя, который после Куликовской битвы еще долго «служил... на Москве», в том числе по посольской части.

Так вот, первое сомнение зарождает место их погребения. Дело в том, что по церковным уставам инока всегда хоронят в том монастыре, где он проходил свое иночество. Значит, их могилы — во всяком случае, Пересвета, который вроде бы погиб во время Куликовской битвы, — должны находиться в Святой Троице. Далее, согласно тем же уставам, иноки не могли даже брать в руки оружие, не то что сражаться и убивать. Некоторые ученые, пытаясь спасти красивую легенду, уверяют, что Сергий временно снял с них сан. Но в этом случае они вряд ли могли нести в себе частицу святости Сергия...

Имена чернеца Пересвета, брянского боярина, и его товарища чернеца Осляби впервые появляются в «Задонщине». И ни слова о поединке Пересвета с ордынцем и гибели обоих в битве. И только в списках «Сказания о Мамаевом побоище» Сергий посылает иноков Пересвета и Ослябю вместе с Дмитрием на битву, а Пересвет выходит на поединок, защищенный не панцирем, а только схимой — одеянием монаха-схимника. К тому же противник его — печенежин (а это и для XIV, и для XV вв. — сказочная древность, потому что этот народ исчез со страниц летописи 300 лет назад), к тому же в разных рукописях носящий различные имена. Так что, похоже, вся эта история — чистый вымысел, кроме самих персонажей, скорее всего, светских участников сражения.

Переодевание

Еще один миф — о том, что Дмитрий Московский поменялся конем и доспехом с боярином Михаилом Бренком. Интересно, что этот эпизод появляется только в поздней «Повести о Мамаевом побоище». К тому же среди московского боярства XIV-XV вв. Михаил Бренко не значится. Не исключено, что у Дмитрия Ивановича мог быть приближенный с таким именем. Но отнюдь не с таким саном. Само то, что Дмитрий одел Бренка в свой доспех, отдал своего коня и поставил под великокняжеское «чермное», то есть красное, знамя, должно свидетельствовать о трусости князя. Получается, он испугался, что противник будет за ним охотиться. Так оно и вышло, в результате Бренко погиб. В этом эпизоде автор противопоставляет трусоватого Дмитрия Ивановича безукоризненному «хороброму» Владимиру Андреевичу. А это и естественно, ведь «Сказание...», созданное в Троице, должно было, как уже говорилось, восславить покровителя монастыря.

Дело в том, что любой доспех, а особенно великокняжеский, точно подгонялся по фигуре владельца, а боевого коня всадник долго и тщательно выезжал под себя. От удобства доспеха и слаженности действий с конем зависел не только успех воина в бою, но и его жизнь. Что же касается поведения Дмитрия в битве, то и летописи, и «Задонщина» прямо говорят о его героизме. В начале битвы он, видя робость новобранцев, стоявших в самом первом, сторожевом полку, поскакал из главного полка вперед, ободрил их и повел за собой в бой. После того как Дмитрий Иванович вместе с новобранцами встретил самый сильный натиск врага (и при этом, возможно, убил настоящего хана), он в сильно побитом, но целом доспехе (что отмечено в источниках) отошел на свое место в главном полку. Так что, никакого переодевания, скорее всего, не было.

Боги Мамая

Исследователей уже давно привлекают внимание имена богов, призываемых на помощь Мамаем во время бегства: «Безбожный же царь Мамай, видев свою погыбель, нача призывати богы своа Перуна и Салавата и Раклиа и Гурса и великого своего пособника Махмета». Толкователи «Сказания» чаще всего полагают, что Перун и Гурс-Хорс — это славянские языческие божества, упомянутые в целях подчеркивания «идолопоклонства» Мамая, о котором в начале повести прямо говорится, что он «по своей вере — эллин, идолопоклонник и иконоборец, злой христьанскый укоритель». Махмет соотносится с мусульманским пророком Мухаммедом, а происхождение Салавата и Раклия не находит объяснения вовсе.

Сколько их было?

Один из первых мифов, связанных с Куликовской битвой, — представление о сотнях тысяч собравшихся здесь воинов. Происхождение и широкое распространение этого мифа вполне понятно. Откровенную неточность средневековых книжников необходимо рассматривать как обязательный литературный приём, используемый всеми без исключения авторами.

Прежде всего необходимо уяснить приблизительное количество воинов, которые могли участвовать в сражении с обеих сторон. Два наиболее известных литературных памятника так называемого Куликовского цикла — «Задонщина» и «Сказание» — сообщают о колоссальной военной силе, которую великий князь Дмитрий Иванович вывел на битву с ордынцами Мамая. Так, по свидетельству «Задонщины», русских было 300 тысяч ратников, из которых половина полегла в сече. «Сказание» называет ещё большее число воинов — 400 тысяч «кованой рати»...

Определить реальное число воинов великого князя, сражавшихся на Куликовом поле, между тем вполне возможно. Для этого нужно получить хотя бы приблизительные ответы на несколько важных вопросов. Во-первых, имелись ли в составе великокняжеских полков городские пешие ополчения, состоящие из воинов-непрофессионалов? Во-вторых, каковы были мобилизационные возможности княжеств Северо-Восточной Руси в последней четверти XIV столетия? И, в-третьих, военные силы каких именно княжеств выступили на помощь правителю Москвы?

Разные исследователи предлагают свои расчёты численного состава противоборствующих сторон, причём их цифры колеблются в большом диапазоне.

Так В. Н. Татищев исчислял русскую рать в составе 20 тыс. чел., ордынскую — 40 тыс., Б. А. Рыбаков — 150 тыс. и 300 тыс., М. Н. Тихомиров и Л. В. Черепнин — по 100-150 тыс. с каждой стороны, А. А. Кирпичников — 36 тыс. и 70-80 тыс., Ю. В. Селезнёв — 25-32 тыс. и 90-100 тыс.

В настоящее время большинство учёных склоняются к мнению, что русское войско имело численность 20-30 тыс. человек, а ордынское — 40-60 тыс.

Национальный состав войск

Национальный состав соперников до нынешнего времени остаётся спорным. Однозначно можно отметить, что ордынское войско нельзя называть только татарским. Прежде всего потому, что татарский этнос в современном понимании к тому времени ещё не сложился. Ядро ордынского войска составляли потомки половецких родов. К тому же в составе Мамаевой рати, как уже отмечалось выше, были представители кавказских народов и даже генуэзцы. Русское воинство также не было однонациональным. В его рядах оказались и литовские воины, и, возможно, отряды перешедших на службу Москве крещёных ордынцев.

Потери

Ещё более проблематичен вопрос о потерях Куликовской битвы. Если верить «Задонщине», только павших русских воинов насчитывалось 253 тыс. чел. Однако эти цифры сильно преувеличены. Например, украинский историк С. З. Заремба предполагает следующие потери: до 40 тыс. русских, до 60 тыс. ордынцев. А. Н. Куропаткин приводит цифры 100 тыс. и 150 тыс., В. В. Каргалов — 75 тыс. и 100 тыс. Но, конечно, потери были гораздо меньше.

К сожалению, место захоронения воинов, павших в 1380 г., до сих пор не найдено. Этому есть свои объяснения. Во-первых, систематический поиск профессиональными археологами начался в 1980-е гг. По археологическим меркам это ничтожный срок. Во-вторых, убиенных оказалось не сотни, может, даже и не десятки тысяч, а гораздо меньше, что значительно усложняет поисковые работы. В-третьих, есть вероятность, что братская могила находится под жилыми домами с. Монастырщина — места легендарного захоронения, что вообще делает проблему трудноразрешимой.

Судьба участников Куликовской битвы

Рассматривая историю Куликовской битвы, учёные часто оставляют в стороне такую любопытную тему, как дальнейшая судьба участников великой драмы 1380 г. Попробуем восполнить этот пробел.

Дмитрий Иванович Донской (1350-1389).

Через 2 года после сражения на Дону над Русью вновь нависла угроза. К Москве подошёл со своими войсками хан Тохтамыш. Князь Дмитрий, не уверенный в возможности отстоять столицу, покинул город. Москву ордынцы взяли хитростью и подвергли страшному разорению. Русь снова была вынуждена везти дань в Орду. Но о прежнем подчинении не могло быть и речи. Недаром перед смертью Дмитрий самовольно, без санкции хана, передал земли Владимирского княжества сыну как свою «отчину». В 1380-е гг. у князя возникали некоторые осложнения с двоюродным братом, Владимиром Серпуховским, рязанским князем Олегом и Новгородской республикой. Но в итоге всё удалось уладить. Начиная с XVI в. прозвище «Донской» уже прочно закрепляется за Дмитрием Ивановичем. В 1988 г. Дмитрий Донской был канонизирован Русской православной церковью.

Владимир Андреевич Храбрый, князь Серпуховской (1353-1410).

Этот талантливый полководец и организатор ещё долго продолжал играть значительную роль в московской дружине. В 1382 г. неожиданным ударом он разгромил один из крупных отрядов Тохтамыша (бой у Волока). В 1393 г. возглавлял поход против Новгорода. В 1395 и 1408 гг., когда над Русью нависла серьёзная угроза со стороны сначала Тимура, а затем Едигея, Владимир Храбрый руководил обороной Москвы.

Дмитрий Боброк-Волынский (до 1356 г. — после 1389 г.).

Известно, что вплоть до смерти Дмитрия Донского этот храбрый полководец, приходящийся внуком литовскому князю Гедемину, продолжал преданно служить Москве. После 1389 г. его следы теряются. Возможно, после 1389 г., в связи со смертью сына он ушёл в монастырь.

Андрей Ольгердович (1325–1399).

Вплоть до 1385 г. он поддерживал тесные отношения с московским правительством. Затем начал борьбу за литовский престол. Андрей заключил союз с Тевтонским орденом. За помощь в борьбе против Ягайло он отдал орденцам «под опеку» полоцкую землю. Однако уже в 1387 г. полоцкий край прибрал к рукам Ягайло, а своего строптивого брата он заточил в замок. Через 7 лет Андрей был освобождён и уехал во Псков. В 1399 г. по призыву литовского князя Витовта он участвовал в сражении против войск ордынского полководца Едигея на р. Ворскла. Здесь он нашёл свою героическую смерть.

Дмитрий Ольгердович (1357–1399).

Оставался в Москве до 1388 г., затем вернулся в Литву, где принёс присягу брату Ягайле. Получил во владение Трубчевское княжество. В 1399 г. вместе с братом Андреем Ольгердовичем он участвовал в битве на р. Ворскла, где также сложил голову.

Ягайло (1350-1434).

В 1386 г., благодаря женитьбе на королеве Ядвиге, получил польскую корону. Польша и Литва заключили унию. Однако литовская правящая верхушка была недовольна договором, и в 1392 г. Ягайло был вынужден передать корону литовского княжества двоюродному брату Витовту. В 1410 г. под Грюнвальдом Ягайло проявил себя талантливым полководцем. Его армия совместно с литовскими войсками Витовта и смоленскими полками нанесла сокрушительное поражение Тевтонскому Ордену.

Олег Иванович Рязанский (1350–1402).

Уже на следующий год после Куликовской битвы князь Олег заключил с Москвой договор, по которому признал себя «младшим братом» Дмитрия Ивановича. Правда, напряжённость в отношениях Москвы и Рязани сохранилась. Лишь в 1385 г., после подписания «вечного мира», мир действительно наступил. Вплоть до последних лет жизни князь Олег был вынужден отбиваться от наседавших врагов: Литвы и Золотой Орды.

Мамай (до 1350 г. — 1380 г.).

После поражения на Куликовом поле Мамай бежал в южнорусские степи, где начал собирать силы для повторного похода на Русь. Его соперник в борьбе за власть, Чингизид хан Тохтамыш решил воспользоваться благоприятным моментом. Он быстро выдвинулся навстречу Мамаю и застал его на берегу р. Калка. Однако битва не состоялась, т.к. воины Мамая быстро перешли на сторону законного хана — Тохтамыша. Мамай бежал в г. Каффу, где был убит генуэзцами.

Куликовская битва, состоявшаяся в междуречье Дона и Непрядвы, является наиболее яркой страницей в истории побед русского оружия периода Средневековья.

«на Куликово поле пошли рати москвичей, владимирцев, суздальцев и т.д., а вернулась рать русских... Это было началом осознания ими себя как единой целостности — России».

Л. Н. Гумилёв

Список литературы:

  1. Петров, А. Память о Куликовской битве как образ российских трансформаций / А. Петров // В мире науки. — 2011. — № 7. — С. 76-85.
  2. Азбелев, С. Новгородцы на Куликовом поле / С. Азбелев // Родина. — 2009. — № 9. — С. 37-40.
  3. Булычев, А. Живые и мертвые : численность и погребение павших на Куликовом поле / А. Булычев // Родина. — 2009. — № 8. — С. 8-14.
  4. Кириллин, В. Куликово поле: взгляд через столетия / В. Кириллин // Родина. — 2009. — № 8. — С. 3-7.
  5. Алексеев, А. Как Рязань чуть не стала столицей Руси / А. Алексеев // Наука и жизнь. — 2009. — № 3. — С. 88-92.
  6. Петров, А. Туман над полем Куликовым / А. Петров // Вокруг света. — 2006. — № 9. — С. 58-70.
  7. Лукошников, В. В. «Кони ржут на Москве, бубны бьют на Коломне, трубы трубят в Серпухове, звенить слава по всей земле Руссьской...» / В. В. Лукошников // Военно-исторический журнал. — 2006. — № 7. — С. 59-63.
  8. Колосов, Д. Парадоксальная победа : 625 лет со дня битвы на Куликовом поле / Д. Колосов // Наука и жизнь. — 2005. — № 12. — С. 88-98.
  9. Двуреченский, О. «Броня» крепка! : снаряжение русского воинства в эпоху Куликовской битвы / О. Двуреченский // Родина. — 2005. — № 12. — С. 65-68.
  10. Бурцев, И. Колокола Куликова поля / И. Бурцев // История. — 2005. — № 21. — С. 14-15.
  11. Бурцев, И. Первое поле ратной славы России : история Куликовской битвы вызывает еще много вопросов / И. Бурцев, И. Пешехонов // История. — 2005. — № 21. — С. 6-12.
  12. Горелик, М. Мифы и быль Куликова поля / М. Горелик // Техника-молодежи. — 2005. — № 10. — С. 2-5.
  13. Наумов, А. Великое сражение Руси / А. Наумов // Родина. — № 9. — С. 63-66.
  14. Петров, А. Мамаево побоище : гордость и предубеждения исторической памяти / А. Петров // Родина. — 2005. — № 9. — С. 67-73.
  15. Чарушников, В. «И въскипе земля русская» / В. Чарушников // Москва. — 2005. — № 9. — С. 193-203.
  16. Клименко, В. Прерванное возрождение / В. Клименко // Исторический журнал. — 2005. — № 4. — С. 4-19.

Составитель: ведущий библиограф Артемьева М. Г.


Система Orphus

Решаем вместе
Есть предложения по организации процесса или знаете, как сделать библиотеки лучше?
Я думаю!