Версия для печати

Чем дальше мы уходим от войны... (Тема Великой Отечественной войны в художественной литературе)

Дайджест. Курган. 2019

В честь 75-летия Победы в Великой Отечественной войне президент Владимир Путин подписал указ о проведении в 2020 году в России Года памяти и славы.

«В целях сохранения исторической памяти и в ознаменование 75-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов постановляю провести в 2020 году в России Год памяти и славы», - говорится в тексте.

В преддверии этого события сотрудники Информационно-библиографического отдела подготовили дайджест «Чем дальше мы уходим от войны…». К теме Великой Отечественной войны писатели обращаются постоянно. Военную литературу можно разделить на ту, что писалась непосредственно во время войны, и ту, что создавалась позже. Цель первой – поднять боевой дух, вселить веру в победу, облегчить военные будни. Цель второй – анализ того, что произошло, какими стали выжившие, победившие и проигравшие.

Тема Великой Отечественной войны поистине неисчерпаема. Из глубин военного лихолетья писатели черпают все новые и новые факты.

Чем дальше мы уходим от войны

И нас с тобою тишина объемлет,

Тем всё сильней и явственней слышны

Её раскаты, вздыбившие землю.

……………………………………………

Чем дальше мы уходим от войны

И чётче обнажаются вершины,

Чем полнозвучней голос тишины,

Тем всё понятней, что мы совершили.

В.Сидоров, 1975

Великая Отечественная война была общей памятью для поколения её участников и современников. Сегодня эта память уходит в прошлое. Не следует удивляться, что нынешняя молодёжь к событиям войны часто относится как к параграфу в учебнике истории, который надо выучить, сдать и забыть. Тем важнее художественная литература о войне. «Пережитый читательский опыт не испаряется бесследно... а оседает в человеке, становясь его личным опытом» (П. Крусанов). А художественная литература – это попытка понять и оценить смысл реальности.

Как у всех людей разная жизнь, так у всех была разная война. Не потому ли и книг о войне было написано много, и война в них по-разному страшная? В одних случаях страшнее всего мороз, в других – танки, в третьих – комары и пикирующие бомбардировщики, в четвёртых – дурак-командир или стёртые ноги. Трудности всегда разные. Общее в них только одно: их всегда неизмеримо больше, чем человек может вынести физически, и преодолеть эти трудности можно лишь характером, волей, душой.

Сегодня, накануне очередной годовщины Победы, хочется поговорить о военной теме в русской художественной литературе.

Начиная со «Слова о полку Игореве» война представлялась как беда, несчастье, горе, нечто ненормальное в мироустройстве. Особенно сильно это чувствуется в «Слове о погибели Русской земли» и «Повести о разорении Рязани Батыем», посвященных татаро-монгольскому нашествию. Но в то же время в этих произведениях поются гимны воинской доблести.

Беда, противное человеческой природе явление, и доблесть с тех пор неизменно соседствуют и пересекаются в произведениях о войне.

Военную литературу можно разделить на ту, что писалась непосредственно во время войны, и ту, что создавалась позже. Через 20-30-50 лет.

Цель первой – поднять боевой дух, вселить веру в победу, облегчить военные будни. Цель второй – анализ того, что произошло, какими стали выжившие, победившие и проигравшие.

Впрочем, некоторые писатели начинали анализировать еще во время войны. Пожалуй, самый яркий пример – «Севастопольские рассказы». Льва Толстого. Первый – «Севастополь в декабре» - это, по сути, репортаж из осажденного города, показывающий героизм защитников.

Лев Толстой воевал, по собственному признанию, «убивал людей». С его отношением к войне как таковой спорить, конечно, невозможно. Тем более что его поддерживали своим творчеством позднейшие литераторы, участвовавшие в войнах. От Гаршина до Прилепина в романе «Патология» и финале книги «Некоторые не попадут в ад».

Ветераны уходят, свидетели и участников войны все меньше. Сказать правду уже почти некому. А тема-то неисчерпана, наоборот, на нее все больший спрос. Люди хотят смотреть и читать, как мы побеждаем.

Было время, когда общество ждало большую, исчерпывающую книгу о Великой Отечественной. Такой книги уже, скорее всего, не будет. Остались десятки великих произведений, которые история, время соберут наверняка в единое полотно. Хотя, как написал Виктор Астафьев в одном из последних романов «Прокляты и убиты», «всю правду о войне знает только Бог, и правда эта неподъемна».

Тема Великой Отечественной войны поистине неисчерпаема. Из артезианских глубин военного лихолетья писатели черпают все новые и новые факты.

Среди произведений последнего времени, посвященных великой войне, следует отметить роман Сергея Михеенкова «Поздний листопад» (Москва. – 2008. - № 5-7).

Выпускник филологического факультета Калужского педагогического университета, член Союза писателей России, Сергей Михеенков хорошо и уверенно владеет пером писателя и активно работает на этом поприще. В его творческом активе среди произведений, посвященных различным сторонам жизни общества и страны, немало и таких, в которых автор вплотную обращается к событиям Великой Отечественной войны: «Последний бой командарма», «Безымянная высота», «Тайна Ольги Сергеевны», «Когда мы были на войне» и другие.

Роман «Поздний листопад» - вершина молодого писателя на этом пути. В нём повествуется о жертвенном подвиге наших солдат, большей частью подольских курсантов, защищавших в октябре 1941 года подступы к Москве в районе Юхнова, Мятлево, Медыни, по рекам Изверь и Шаня.

Перед малочисленными отрядами наших воинов была поставлена жёсткая задача любой ценой на несколько дней задержать врага, не допустить его к спешно строившимся Ильинским рубежам.

В кратком предисловии к произведению автор подчёркивает: «События, о которых рассказывает эта история, не придуманы автором... Эту книгу я написал потому, что не нашёл имён участников боев ни на плитах братских могил от Юхнова до Подольска, ни в списках отличившихся, ни в приказах о присвоении первого офицерского звания тем, кто остался в живых».

В самом деле, в романе много реальных лиц, сведения о которых автор сообщает в подстрочнике, проведя тщательную разыскную работу в Подольском архиве Минобороны РФ. Это капитан Старчак, старший лейтенант Мамич, лейтенанты Братов, Ботвинский и многие другие участники войны, чьи поступки и судьбы он с большей или меньшей полнотой воссоздаёт на страницах своего произведения. Основной подход Михеенкова-писателя к изображению человека на войне определяется, по его признанию, суждением из записных книжек Андрея Платонова: «Литература имеет дело с отдельным человеком, с его личной судьбой, а не с потоками безымянных существ. Мы должны сберечь в памяти и в образе каждого человека в отдельности, тогда будут сохранены и все во множестве, и каждый будет прекрасен, необходим и полезен теперь и в будущем, продолжая через память действовать в живых и помогая их существованию».

Центральный персонаж романа – в недавнем прошлом деревенский парень Воронцов, только что призванный в армию и направленный на курсы младших командиров в Подольское пехотно-пулемётное училище, откуда его в составе шестой роты отправляют под Юхнов навстречу превосходящему врагу. Писатель показывает, как мужает на войне его герой, становится настоящим солдатом. Он не прячется за спины товарищей, а упорно, преодолевая страх, осваивает «науку побеждать». Почти вся рота курсантов погибла в этих боях, выжили буквально единицы, среди которых и Воронцов. Но задача была выполнена. Своими жизнями молодые, почти ещё не обстрелянные, солдаты задержали врага, тем самым дав возможность достроить Ильинские рубежи и подтянуть сюда новые воинские силы.

Умело сплавляя в своём романе реальные события и художественный вымысел, поверяя правду исторических фактов правдой искусства, Михеенков создал произведение, показывающее силу духа нашего народа, его несокрушимую веру в Победу.

Сергей Михеенков написал цикл романов о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов:

• Михеенков, Сергей. Высота смертников : роман / Сергей Михеенков // Наш современник. – 2011. - № 5. (1942 год)

• Михеенков, Сергей. Махнем не глядя : главы из романа / Сергей Михеенков // Москва. – 2010. - № 5.

Зима сорок первого года –

Тебе ли нам цену не знать!

И зря у нас вышло из моды

Об этой цене вспоминать.

А все же, когда непогода

Забыть не дает о войне,

Зима сорок первого года,

Как совесть, заходит ко мне.

Хоть шоры на память наденьте!

А все же поделишь порой

Друзей – на залегших в Ташкенте

И в снежных полях под Москвой.

Что самое главное – выжить

На этой смертельной войне, -

Той шутки бесстыжей не выжечь,

Как видно, из памяти мне.

Кто жил с ней и выжил, не буду

За давностью лет называть...

Но шутки самой не забуду,

Не стоит ее забывать.

Не чтобы ославить кого-то

А чтобы изведать до дна,

Зима сорок первого года

Нам верною меркой дана.

Пожалуй, и нынче полезно,

Не выпустив память из рук,

Той меркой, прямой и железной,

Проверить кого-нибудь вдруг!

К. Симонов

Микаэлян, Сергей. Не убит подо Ржевом : повесть / С. Микаэлян // Нева. – 2015. - № 2.

«Чем дальше в прошлое уходит Великая Отечественная война, тем больше места в литературе о войне занимают «полухудожественные» и «полумемуарные» книжки. Это гибрид из полуправды и полусачинительства. При этом каждый сочинитель выступает перед читателем как вестник той единственной правды, которая ему ведома больше, чем всем другим. И чаще всего, читая эти «полукнижки», задаешься по прочтении одним вопросом: «Да как же мы победили, если так воевали!»

Я знал, что мой друг Сергей Герасимович Микаэлян не то что «был на войне». А воевал – оттопал зимой сорок первого от Москвы до Йошкар-Олы на формирование, потом лежал и зимой, и летом в окопах под минами и бомбами, ходил в атаку, был дважды ранен, хлебнул, как говорится, солдатской каши полным черпаком. Знал, что у него есть орден Ленина за работу в кино, орден Славы за бои на фронте. Но того Сережку Микаэляна, москвича, десятиклассника, пришедшего на призывной пункт без повестки, я не знал. Не знал готового умереть за Москву сына репрессированного писателя. Не знал только что принятого в комсомол на фронте паренька, играющего в прятки с немецким снайпером. Не знал, может быть, самого главного.

Воодушевление первой атаки исчезло. Но мы все равно бежали вперед. Что же двигало нами? Мы не были пушечным мясом! Нас не гнали пистолетами командиры, за нашими спинами не было заградотрядов, приказ о создании которых был подписан за три дня до начала наступления. Нас вело вперед чувство долга. Не ДОЛГ в понятии «должен! Обязан! Давал присягу!» - а ЧУВСТВО ДОЛГА. Это чувство вмещало в себя нечто большее – и собственную совесть, и преданность солдатскому братству, и боль за страдания миллионов людей. Оно отождествлялось с любовью к Родине. Это было в крови. Это было неистребимо.

«Нет! Нет!! И нет!!! Если воин не совершил ни одного подвига, не прославил свою дивизию, свой полк, батальон, не прославил свою фамилию и погиб – он все равно погиб не напрасно! Потому что – вот оно, главное – солдат славен одним уже тем, что безраздельно вручил свою жизнь командованию, полностью доверился Судьбе и честно служил! Слава бесславным!»

Война осталась позади. И как потом оказалось, это были хотя и самые трагические, но лучшие мои годы, когда я был смелее и честнее, когда люди были добрее и светлее когда обращались друг у другу со словом «товарищ», когда пожилые называли меня «сынок», а я их – «папаша» и «мамаша», когда ровесники звались «браток», «братишки», «сестренка», «сестричка» и когда я жил великой Мечтой со всем народом и со всей страной. И когда верил, что больше никогда нигде на Земле никакой войны не будет…»

Михеенков, Сергей. Бессмертный сержант : повесть / С. Михеенков // Наш современник. – 2017. - № 6.

Октябрь. 1941 год. Остатки 50-ой Армии генерала Петрова вырываются из окружения. Выходят к Туле. Страшные будни войны. Пожилой боец Нил Власович Отяпов (ефрейтор) воюет, спасает, живет на войне…

Кокорева, Валентина. Век человеческий : повесть-быль / Валентина Кокорева // Нева. – 2015. - № 5.

Повесть-воспоминание относится к 1941 году, когда автор Валентина Кокорева работала врачом в Бресте. Попала в плен, была освобождена из концлагеря в 1944 году.

Голованов, Василий. Дочки-матери / Василий Голованов // Дружба народов. – 2015. - № 7.

1941 год. Медсестра из санатория района Кавказских минеральных вод спасает 17 раненых у себя дома.

Яхина, Гузель. Винтовка : рассказ / Г. Яхина // Октябрь. – 2015. - № 5.

Великая Отечественная война. Эпизод. Санитарка, в разрушенном доме, идет спасать 15 бойца. Атака немцев. Подстрелила немецкого мальчика. Спасает своего 15-го.

Разведка в годы войны

Гранин, Даниил. Возвращение : рассказ / Даниил Гранин // Звезда. – 2017. - № 3.

Случай на войне. Нужно «поймать языка».

Стельмаков, Борис. В разведке : рассказ / Борис Стельмаков // Наш современник. – 2008. - № 5.

Бытописание

В журнале «Новый мир» № 11, 2006 г. была опубликована повесть «Турдейская Манон Леско (история одной любви)» написанная в сорок шестом фронтовиком Всеволодом Петровым. Повесть пролежала в столе шестьдесят лет. Словно из глубины прошлого выплыли врезавшиеся в зрительную и эмоциональную память автора картины прифронтовой полосы сорок третьего года. Бесконечные линии воинских эшелонов на запасных путях с прогуливающимися в коридорах солдатами. Привокзальные домишки, где можно достать водку. Танцульки в уцелевших станционных зданиях. Движущийся к новому месту назначения госпитальный эшелон, скученная вагонная жизнь на нарах и под нарами. Далёкие разрывы бомб, вспышки пожарищ, печальный вид сожжённых деревушек, редкие налёты немецких самолётов, поливающих поезд пулемётными очередями... И в этой безупречно достоверной изобразительной раме – история счастливой и печальной любви офицера-интеллигента к простенькой сандружиннице. Высокая психологическая проза о вечной загадке женщины, её верности и неверности в любви.

Повесть Всеволода Петрова явилась из небытия словно для того, чтобы подтвердить закономерность прозы сорок шестого года: в ней соединяются детализированные картины фронтовой реальности и нравственно-психологическое осмысление этой реальности как части общечеловеческого бытия. С предельным лаконизмом о подобном замечательном сплаве отозвался главный редактор журнала «Знамя» Вс. Вишневский в письме Э. Казакевичу от 11 декабря 1946 года, прочитав рукопись его повести: «Звезда» - это настоящая вещь: точная, умная, насквозь военно-грамотная, полная размышлений и души».

Вторая заметая вещь, которой пополнился мелеющий ряд военной прозы в последнем десятилетии - повесть. Игоря Николаева «Лейтенанты» («Звезда», 2009, №9), маскирующаяся под «записки офицера» точно так же, как некогда знаменитая книга В. Некрасова «В окопах Сталинграда». Война с лета 43-го до победною мая 45-го, от левобережной Украины до окрестностей немецкой столицы, пройденная ногами и увиденная глазами двадцатилетнего лейтенанта переднего края, командира взвода батальонных минометов.

Параллельно с заметным уменьшением объема военной прозы происходит размывание ее главного качества, обусловливающего полноту правды, - паритета достоверной батальной пластики современного осмысления подлинных социально-нравственных коллизий войны. Это объясняется, прежде всего, сужением круга авторов, непосредственных носителей подлинного знания и переживания фронтовой реальности, что не может компенсироваться вольным полетом писательского воображения или надуманными подробностями и ситуациями.

Крюкова, Елена. Беллона : роман / Елена Крюкова // Нева. – 2014. - № 8.

Главные герои – дети войны. Оккупация. Освенцим.

Всем детям, пережившим войну.

Их глаза глядят на меня.

Глава вторая. Золото и медь [дневник ники]

17 января 1942 года

Мы очень плохо питаемся. У нас очень мало еды, и она все время кончается. Целый месяц уже у нас в шкафу нет гречки, риса и пшена. Перловки тоже нет. Город пустой и молчит. На улицах тихо так, как в больнице, когда тихий час. Я боюсь выходить на улицу. Баба Клава говорит – не выходи, а то убьют. Я все-таки вышла вчера. Иду и смотрю: люди навстречу мне идут. Но очень мало людей. Медленно шла женщина, в руках у нее была крошечная кастрюлька, там была еда. Я прошла мимо нее, и мне показалось – из кастрюльки пахнет картофельным пюре с мясом! И я повернулась и пошла за ней. Она оглянулась на меня через плечо, испугалась и пошла быстрее. И вдруг споткнулась и чуть кастрюльку не выронила. Но крепко в нее вцепилась, не уронила. Женщина поправила крышку, заправила волосы за ухо, оглянулась на меня и с ненавистью сказала мне: «Сволочь! Катись отсюда!» Меня никто и никогда так не называл. Теперь уже я испугалась и убежала. Бежала очень быстро, даже задохнулась.

Военная симфония. Adagio amoroso

Я хочу всех простить.

Всех. Даже тех, кто не просит прощения.

Я хочу всех любить. Но я не могу, а только хочу.

Мне этот мир не по плечу: да я и не хочу с ним бороться. Человек ошибается, выбирая борьбу. Человек неправ, записывая себя в воины, идя в солдаты. Армии погибают, а люди опять рождаются, и на заводах делают снаряды и боеголовки; зачем? К чему? Только ли из-за денег? Может, вы просто не знаете, как выбраться из сетей войны, просто боитесь обидеть ее, Беллону, мужчины, люди?

О да, она дама, Беллона. А вы – мужчины, и вам негоже женщину обижать. Да, она женщина, война. Может, она как та свинья, что съедает своих поросят? Или как та хозяйка, что забивает, едва вынув из клетки, крошечных крольчат и пухлых кроликов – на мясо, на шкурки, да просто чтобы не плодились?

«Глаза раскрыты широко. Они жадно глядят.

Они пьют воздух, как молоко.

Глаза скоро устанут видеть мир. Перестанут.

Но пока гас не пробил - они глядят, глядят.

Мир такой красивый. Мир такой вкусный. Мир такой смешной. Мир такой... такой...

Мир ужасен, глаза, вы одни знаете это.

Мир отвратителен.

Тогда зачем же все глядите и глядите на него, на мир? Все глядите и глядите, не переставая, век не закрывая? Что вы хотите рассмотреть? Что высмотреть в пещерах, руинах, заводях мира?

Может вы хотите прочитатъ его, как читают руны?

Глаза, вы тихо шепчете: пить, пить, еще глоток, - но вас не видят и не слышат».

Блокада Ленинграда

Булина, Ирина. Одна зима моего детства / Ирина Булина // Звезда. – 2012. – № 2.

«Приближалось время тяжелейших испытаний для всех ленинградцев. Мы еще и представить себе не могли, как смертельно трудно всем нам будет. И мне теперь думается, что, когда жизнь каждого из нас, как огонек тонкой свечки на ветру, могла в любое мгновение погаснуть, лишний шанс выжить нам давала любовь».

Вишневецкий, Игорь. Ленинград : повесть / Игорь Вишневецкий // Новый мир. – 2010. - № 8.

Страшная повесть о блокаде Ленинграда, о людях, выживавших в нечеловеческих условиях. О том времени сохранились письма, Вишневецкий именно их и доводит до внимания читателя. Повесть удостоена премиями журнала «Новый мир» и «Новая словесность – 2012».

Гранин, Даниил. Как жили в блокаду / Даниил Гранин // Звезда. – 2014. – № 1.

«Блокада состояла не только из голода; по-настоящему понять быт блокадной жизни я сумел много позже, кода мы с Адамовичем работали над «Блокадной книгой». Мы записывали рассказ за рассказом, 200 рассказов, примерно 6000 страниц. Затем мы стали отбирать то, что годилось для книги, и то, что не годилось; большая часть, конечно, не уместилась, это были подробности повседневной жизни, которые казались нам очевидными. Много позже я стал понимать, что не все сводилось к голоду, к обстрелу. На самом деле блокада состояла из многих лишений. Жизнь разваливалась не сразу, но непоправимо, мы плохо представляем себе размеры и нарастающий ужас той катастрофы».

Евгеньев-Максимов, Владислав. Черные дни Ленинграда : воспоминания / Владислав Евгеньев-Максимов // Звезда. – 2011. – № 2.

«С июля месяца наряду со словом «война» самым употребительным в нашей семье словом стало слово «эвакуация», после долгих и мучительных сомнений пришли к выводу, что эвакуироваться индивидуально, хотя бы в составе целой семьи, не следует. Нужно ждать эвакуации того учреждения, с которым связан многолетней работой, то есть университета. Приняв не без мучительных колебаний это решение, мы более или менее успокоились, хотя ход событий на фронте внушал все большие и большие опасения».

Иванов, Алексей. Спаси, господи, люди твоя! : главы из книги /Алексей Иванов // Звезда. – 2014. -– № 12.

«Ленинград изменился за время войны. Спрятались под грубой маскировкой шпили и купола соборов, перекрещенные бумагой окна будто бы ослепли, но сам размах, разлет Невы, бело-желтые, в пятнах маскировки дворцы на набережной, здание Адмиралтейства, угадываемый за ним Зимний – все это стало совершенно нереальным, декорацией в голубой дымке с нелепо приткнувшимися к набережным кораблями».

Иванов, Борис. За стенами города. Дезертир Ведерников : повесть / Борис Иванов // Знамя. – 2012. – № 12.

Блокада Ленинграда. Ведерников – советский инженер. В момент подступа немецких войск к стенам города призван в ополчение. Единственный выживший после первого же сражения на Пулковских высотах, он становится дезертиром. Он человек, предоставленный себе и единственной задаче – выживать в блокированном городе.

Когинова, Анна Дом окнами на Финский залив : повесть / Анна Когинова // Звезда. – 2011. – № 7.

«…Но для того чтобы быть уже совсем взрослыми, надо было окончить школу и получить аттестат… Наконец настал и этот день… Подходя к школе, мы увидели, что в городе что-то произошло… Война! И детство окончательно разлетелось вдребезги, как зеркало, упавшее со стены…»

Разумовский, Лев. Дети блокады / Лев Разумовский // Звезда. – 2014. – № 12.

Отрывок из документальной повести.

Соколовская, Н. «Не все мы умрем, но все мы изменимся…» / Наталья Соколовская // Звезда. – 2014.– № 2.

«Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся…». Эти слова апостола Павла как нельзя лучше применимы к трагедии, произошедшей в середине ХХ века, трагедии известной в нашей стране и в мире: ленинградскому апокалипсису – блокаде.

Фатеева, Луиза. Из рассказов о блокадном детстве / Луиза Фатеева // Юность. – 2013. - № 5.

Поэтесса и писатель Луиза Сергеевна Фатеева родилась 23 сентября 1934 года в Ленинграде.

Когда началась война, семья осталась в Ленинграде. Отец погиб, мама Луизы целыми днями работала на Кировском заводе, а сама девочка была отдана в детский дом. Только с прорывом Блокады (в 1944 году) Луиза и ее мама были эвакуированы.

Позднее воспоминания о своем блокадном детстве легли в основу Цикла рассказов. Цикл рассказов о блокадном Ленинграде – это настоящая русская проза, в которой ужасная война и смертельная блокада сочетаются с добрым юмором и… даже Ностальгией!

Освещая проблему нравственного выбора, произведения писателей не только доносят до потомков суровую правду о минувшей войне, но и аккумулируют жгучие проблемы сегодняшнего дня. Наша литература – литература высоких гуманистических идеалов – выступает как набат тревоги, как неусыпный колокол совести, зовущий к борьбе за человека, за прочный мир на планете, за то чтобы это не повторялось». В этом её непреходящее воспитательное и познавательное значение.

Бутенко, Владимир. Священник и палач : повесть / Владимир Бутенко // Наш современник. – 2018. - № 9.

Всякая война – испытание. Великая Отечественная проверяла людей не только физически, но и нравственно. Каждому воздавалось по заслугам.

Служебное донесение

В соответствии с приказом НКВД № 001683 от 18.02.1942 г. возглавляемая мной группа Особого отдела 44-й армии провела оперативно-розыскные мероприятия в полосе наступления наших войск, на освобожденной от оккупантов территории Беломечётского района Ростовской области и в пограничных населённых пунктах Краснодарского края. В ходе расследования по горячим следам были выявлены и арестованы:

Предателей – 7,

Полицаев – 3,

Фашистских пособников – 18,

Дезертиров РККА – 4,

Бежавших из мест заключения уголовников – 4,

Прочих изменников Родины – 1.

Привожу список и характеристики преступных элементов, против которых применены репрессивные меры, в том числе ВМН...»

В предвоенные годы Семён Минич Гарига выделялся среди станичников тем, что на праздничных демонстрациях носил, как хоругвь, на высоком древке портрет Сталина. А в будни этот «образ», по словам соседей, красовался в переднем углу его хаты, под узорчатым рушником».

А во время оккупации – старший полицейский в станице.

Антон Николаевич Меркулов, отсидев по 58 статье, был определен на постой в станицу Беломечётскую.

«– С Господом я не расставался никогда. Но в лагере, Пелагея Никитична, меня перемолотили, аки сноп. Постарел, оскудел плотью... И даже здесь, в станице, поддавался малодушному искушению. Бывало, проснусь среди ночи, встану у окна и прислушиваюсь: ветер калиткой стукнул или чекисты идут?.. А теперь – ещё тяжелей... Трудно поверить: немцы собираются открыть храм. И Гарига потребовал, чтобы я принял приход».

1943 год. Красная армия входит в село.

«– Мы – не немцы. Вашего полицая, матёрого убийцу, следовало принародно повесить. А мы пожалели людей – и так натерпелись жестокости... – сплетал свою речь майор из угроз и участливых фраз, стараясь сломать психологическую устойчивость арестованного. – Если вы поможете нам, я гарантирую вам свободу. Более того, дам выписку из протокола, что вы выполнили специальное задание Особого отдела. Думаю, у следственных органов к вам вопросов больше не возникнет.

– Что мне нужно сделать? – спокойно спросил отец Антоний.

– Помочь Красной армии. Немцы взорвали мост и заминировали берег. Толстый слой снега и ямы мешают сапёрам. Танки стоят. А рота дивизионной разведки кукует на улице. Нужно найти проход...»

«Отец Антоний ничего ей больше не сказал. И выглядел он постаревшим: бороду то ли припорошило, то ли, на самом деле, побелела за полчаса, пока проходил минную полосу. Он, что-то шепча и улыбаясь, смотрел на станичный берег, с которого цепочкой стали сходить красноармейцы. Молчала и Люська, размахивая голубым, как небушко, платком, сдёрнутым с головы и слушая, как в ладони отца Антония тикают принесённые ею часы...»

Сегень, Александр. Поп : роман / Александр Сегень // Наш современник. – 2006. – № 6, 7.

Тема христианства.

Религиозную истину (вечные ценности) каждая конфессия России утверждает, сосредоточившись на «горячих точках». Роман анализирует роль Русской Православной Церкви на оккупированной гитлеровцами во время войны территории, конкретно в Псковской области. Гитлер, как известно, рассчитывал на помощь русской церкви, пережившей сильнейшие гонения от большевиков. Церковь заняла патриотическую и освободительную позицию.

Лиханов, Альберт. Непрощенная : роман / Альберт Лиханов // Наш современник. – 2013. - № 5.

У Альберта Лиханова много почетных званий. Он Академик Российской академии образования, академик Российской академии естественных наук, почетный доктор Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, почетный доктор Японского университета «Сока» в Токио, почетный профессор Московского государственного педагогического института и т. д. Кроме того, он является президентом Международной ассоциации детских фондов и председателем Российского детского фонда. За всеми этими громкими титулами порой как-то забывается, что Альберт Лиханов – прежде всего писатель, книги которого о детях и подростках (я хорошо это помню) в свое время вызывали живейший читательский интерес и были очень популярны. Из последних самых удачных его маленьких романов стоит, наверное, назвать «Мальчик, которому не больно» и «Девочка, которой все равно» (2009). Еще один маленький роман под названием «Непрощенная» - вышел уже в 2013 году и своеобразно продолжает цикл романов о разных судьбах и разных характерах русских подростков.

Роман «Непрощенная» - самый трагический в этом цикле. Тем более что он основан на реальной истории Алёны Сергеевны Никишиной, памяти которой и посвящен роман.

Судьба красивой деревенской девочки, проведшей, в общем-то, счастливое детство в деревне, но затем втянутой в круговорот войны, кому-то может показаться слишком экзотической, поскольку в ней описана любовь русской 16-летней девушки и немца Вилли, погибающего на фронте. На самом деле мы даже не представляем себе, сколько таких если не «любовей», то связей было во время войны!

Война войной, патриотизм патриотизмом, но и здесь мужчины остаются мужчинами, а женщины женщинами, и природа сильнее нас, тем более сильнее любой идеологии, советской или нацистской. Юной девушкой Алёна попадает в концлагерь, где теряет мать и становится полной сиротой. В нее совершенно искренне влюбляется немец Вили, который предлагает ей не просто случайную связь (на что у него есть все права завоевателя), но, как говорили в старину, руку и сердце. Он хочет именно жениться на ней, будучи сам парнем из деревни, из фермерской семьи. С одной стороны, у Алёны нет выбора (иначе – смерть), с другой (и это довольно дерзкий поворот в истории со стороны автора) в самой Алёне вспыхивает любовь, особенно после того, как она понимает, что она беременна. Любовь Алёны и Вилли описана Альбертом Лихановым без нажима, так сказать, «акварельно», как «акварельно» написан и весь роман, из которого другой автор, возможно, стал бы «выжимать» для читателя более сильные и острые эмоции. Но такова лихановская манера: он не стремится к непрерывному «катарсису» и не пытается задушить своего читателя слезами. Он рассказывает правдивую историю ровным и спокойным тоном. Но за этим тоном не скрывает своего отношения к героям. Понятно, что Алёна с ее несчастной судьбой ему симпатична. Но ему симпатичен и Вилли, с его нежностью, с его пониманием, что он сам заложник этой войны. Если Алёну считают предательницей и «немецкой подстилкой» ее соотечественники в лагере, то над Вилли уже смеются его немецкие товарищи: слюнтяй, влюбился в русскую и еще и хочет на ней официально жениться! Для обоих героев любовь становится душевным испытанием, которое оба проходят с честью. Вилли погиб. Алёна после войны прошла фильтрационный лагерь и вернулась в родную деревню с дочкой Лизой, полунемкой, где их поначалу встречают не слишком приветливо. Тем не менее роман имеет если не счастливый, то светлый конец. Живая жизнь побеждает весь мусор социальных и национальных предрассудков. И это тоже в манере Альберта Лиханова.

Про войну так ещё никто не писал. Более чем полувековая дистанция, сделавшая Вторую мировую войну непригодной для сопереживания юному поколению, позволила ей стать благодатным материалом для конструирования иной реальности. Эту нишу занял модный в современной русской литературе жанр фэнтези, который и заменил собой с одной стороны военную прозу, с другой – научную фантастику, с третьей – вообще не очень пока прижившийся у нас жанр авторской сказки.

Илья Бояшов (р. в 1961 г.); писатель, историк по профессии написал роман «Танкист или «Белый тигр» (СПб., М., «Лимбус Пресс»; 2008) о схватке русского танкиста и немецкого танка «Белый тигр» (чудо-машины), из которой, как и положено, вышел победителем русский воин. Это почти былинная сказка о схватке русского богатыря с чудищем заморским, с многоголовым Змеем Горынычем. Так о войне ещё никто не писал. Именно книга «Танкист или «Белый тигр» заставила многих критиков, на первых порах довольно скептически отнёсшихся к творчеству Бояшова, говорить о появлении нового большого писателя. С этим романом он вошёл в шорт-лист премии «Национальный бестселлер» 2009 года. Необычайность книги в том, что она написана в жанре фэнтези.

На форзаце книги схематично, но узнаваемо изображён танк Т-34-85 с подписями: «Пулемёт стрелка-радиста»; «Люк механика-водителя»; «Грязевой щиток». Эти сугубо технические сведения небезынтересны. Они проходят по сюжету всей книги. Главные же герои – это танковый экипаж, прямая аллегория войны.

Из содержания романа: на Курской дуге из подорванного танка вытащили жутко обгоревшего неизвестного танкиста, который фантастическим образом выжил и вернулся в строй. Однако для страшного, прозванного Черепом механика вся мировая война теперь заключается в том, чтобы уничтожить неуязвимый, не числящийся ни в одном вражеском подразделении танк «Белый тигр», который внезапно появляется и исчезает, нанося огромный урон советским частям. Не обращая ни на что внимания, пользуясь своим сверхъестественным даром слышать и чувствовать танк, Ванька Смерть, мчится на специально сделанном для него Т-34-85 на запад за своим врагом и в финальном бою лишь чудом не уничтожает его. Главный герой романа Ванька Смерть (Иван Иванович Найдёнов) – Воин Света в мире, где бушует величайшая война. Он герой вселенского масштаба, а его противник – воплощённое Зло в виде фантастического белого танка без опознавательных знаков.

«Танкист или «Белый тигр» - это фэнтези. Но Бояшов взял у фэнтези лучшее – то, за что мы и любим этот жанр: детально и с любовью воссозданную иную реальность.

Бояшов, Илья. Бансу : быль / Илья Бояшов // Дружба народов. – 2019. - № 7.

Быль Ильи Бояшова имеет реальную историю, которая произошла на Аляске в 1943 году. Советский экипаж перегоняет по ленд-лизу из Америки в СССР двухмоторный бомбардировщик «Дуглас А-20 Бостон». Приземлившись для дозаправки на авиабазе в Номе, небольшом городишке на побережье Аляски, пилот обнаруживает, что пропал штурман. На его поиски отправляются две поисковые группы – советская и американская. Но их интересует не сам штурман, а содержимое его сумки.

«Жили-были в годы войны два летчика – штурман Алёшка Демьянов и пилот Вася Чиваркин. И служили парни не где-нибудь, а в 1-й перегоночной авиадивизии: оба в составе одного экипажа доставляли из Америки в СССР добротные американские «бостоны». Двадцативосьмилетний Чиваркин имел за спиной службу на Крайнем Севере. Демьянов, будучи на три года помладше пилота, считался способным штурманом и успел повоевать на «белофинской». Понятное дело, летуны рвались на фронт, но каждому неоднократно отказывали: для перемещения драгоценной техники требовались спецы, а с опытом и у того, и у другого все оказалось в порядке».

«Дело, действительно, оказалось государственным и в высшей степени важным, но о сути того дела разволновавшийся Крушицкий рассказать подполковнику не имел никакого права. А суть заключалась вот в чем: помимо жизни явной – бесперебойной переправки самолетов и грузов – не менее интенсивно кипела по всему Алсибу еще одна, известная лишь немногим, жизнь. Разведка двух стран не сидела сложа руки: правдами и неправдами союзники пытались выудить друг у друга как можно больше секретов».

Война кончилась – а мы живы!

От имени 19-летнего лейтенанта ведётся рассказ о Великой Отечественной войне в романе «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...» (Наш современник. - 2005. - № 11-12; 2006. - № 1; № 10-12; 2008. - № 9-11) писателя-фронтовика Владимира Осиповича Богомолова (до 1953 г. Войтинский, 1926-2003). Молодой старший лейтенант Федотов, судьба которого объединяет несколько книг романа, - прямое продолжение полюбившихся читателю героев «Момента истины» и «Зоси».

Владимир Богомолов писал роман «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...» не только как участник войны, но и на основе историко-архивных документов. События в книге начинаются в феврале 1944 года с форсирования Одера и длятся до начала 1990-х годов. В роман вкраплены тексты документов: приказы Сталина, Жукова, политдонесения, выдержки из фронтовой печати, которые дают беспристрастную картину боевых действий. Роман без всяких прикрас передаёт настроение в армии, вступившей на территорию врага, изнанку войны, о которой раньше не писали.

Владимир Осипович Богомолов считал последнюю свою книгу главной и писал о ней так: «Это будет отнюдь не мемуарное сочинение, не воспоминания, а, выражаясь языком литературоведов, «автобиография вымышленного лица». Причём не совсем вымышленного: волею судеб я почти всегда оказывался не только в одних местах с главным героем, а и в тех же самых положениях: в шкуре большинства героев я провёл целое десятилетие, коренными прототипами основных персонажей были близко знакомые мне во время войны и после неё офицеры. Этот роман не только об истории человека моего поколения, это реквием по России, по её природе и нравственности, реквием по трудным, деформированным судьбам нескольких поколений – десятков миллионов моих соотечественников».

Но важнее другое: сегодня и всегда нам есть что читать о войне. И не только нам, но и нашим детям и внукам. Ведь современной книгу делает не дата её написания, а та художественная сила, которая в ней заключена. Таких сильных и правдивых книг в нашей литературе немало.

И опять о войне, о войне,

о пурге, обжигающей лица,

о седой обгорелой стерне,

где почти невозможно укрыться.

О расщелине «лисьей норы»,

там, где сырость живет постоянно.

О последней щепоти махры,

обнаруженной в складках кармана.

Об уменье не выказать страх,

леденящий нам душу некстати.

О разведчике, раненном в пах,

умирающем рядом в палате.

О глухой монастырской стене,

где осинки трепещут нагие,

о промозглой демянской весне,

о защитного цвета броне,

о прицельном и кучном огне,

о намокшем шинельном сукне,

о бумажных крестах на окне...

И опять – о войне, о войне –

о другом пусть напишут другие.

Михаил Матусовский

1980 год

Литература:

1. Сенчин, Роман. Неподъемная правда : военная тема в русской художественной литературе / Р. Сенчин // Известия. – 2019. – 8 мая. – С. 7.

2. Эхо войны : писатели о влиянии на их личное становление воспоминаний о Великой Отечественной // Дружба народов. – 2015. - № 5. – С. 3-25.

3. Зубков, В. Поворот русла : проза о Великой Отечественной войне сегодня / В. Зубков // Вопросы литературы. – 2011. - № 6. – С. 473-486.

4. Шелудько, В. Г. Война никогда не кончается : новая военная проза : взгляд из XXI века / В. Г. Шелудько // Библиотека в школе. – 2011. - № 5. – С. 32-37.

5. Черников, А. П. Величие подвига : проблема нравственного выбора в прозе второй половины XX - начале XXI века о Великой Отечественной войне / А. П. Черников // Литература в школе. – 2011. - № 4. – С. 2-5.

6. Мурин, Д. Чем дальше мы уходим от войны… : военная тема в литературе / Д. Мурин // Литература. – 2010. - № 8. – С. 19-22.

Составитель: главный библиограф Пахорукова В. А.

Верстка Артемьевой М. Г.