Версия для печати

Алексей Георгиевич Калашников: педагог, геофизик, министр

Дайджест. Курган, 2023

В 2023 году исполняется 130 лет со дня рождения доктора физико-математических наук, профессора, действительного члена Академии педагогических наук, министра просвещения в 1946-1948 гг. Алексея Георгиевича Калашникова. Многие страницы его жизни и научной работы пока что не прочитаны. Между тем они представляют большой интерес, показывают Алексея Георгиевича как настоящего учёного. В дайджесте «Алексей Георгиевич Калашников: педагог, геофизик, министр» рассказывается о малоизвестных страницах жизни Калашникова.

В работе использованы электронные источники.

Алексей Георгиевич Калашников родился 16 февраля 1893 года в Москве в семье чернорабочего. Сначала учился в городском трёхклассном училище, а затем в реальном училище Фидлера.

В 1910 году поступил на физико-математический факультет Московского университета. Алексей прекрасно изучил современную научную литературу по естествознанию, знал немецкий, английский, французский языки. Учёбу сочетал с исследовательской работой сначала в университетской лаборатории Н. А. Умова, а затем в лаборатории П. Н. Лебедева под руководством П. П. Лазарева. Его первая научная статья была напечатана в 1912 году в «Журнале Русского физико-химического общества». Работа под руководством Умова и Лазарева определила сферу научных интересов Калашникова на всю его жизнь: вопросы геофизики и магнетизма.

Будучи студентом, Калашников в 1912-1914 гг. заведовал научной лабораторией кинофабрики акционерного общества А. А. Ханжонкова, в 1915-1917 гг. - производственной кинолабораторией кооператива «Скиф».

29 мая 1917 г. Алексей окончил университет с дипломом первой степени и был оставлен профессором А. А. Эйхенвальдом для подготовки к профессорскому званию. В том же году он начал преподавать в гимназиях и учительских семинариях.

Революция и гражданская война спутали все карты. Калашников был молод, образован, политически нейтрален, а нуждавшаяся в кадрах новая власть поначалу обещала им многое.

В голодном 1919-м Алексей Калашников делает решительный шаг и поступает на службу в Наркомпрос РСФСР, начинает заниматься «марксистской педагогикой», отдав дань увлечению политехнизацией школы, и делает весьма успешную карьеру на советской службе. Через пару лет он уже заведует Моспрофобром, затем отделением педагогического образования Главпрофобра и редакционным сектором Госиздата. В 1926-1930 годах Калашников - заместитель директора НИИ научной педагогики. Его книга «Опыт построения индустриально-трудовой школы ближайшего будущего» в начале 20-х выдерживает 4 издания. Параллельно с подготовкой трех томов «Педагогический энциклопедии» Калашников пишет «Очерки марксистской педагогики».

Если попытаться определить место и значение Калашникова в советской педагогике, то можно сказать, что его работы были своего рода голосом здравого смысла в обстановке неоправданных увлечений и идеологической трескотни. Он призывал, например, не забывать о биологических качествах воспитуемых, об их возрастных особенностях, высказывался против социологизаторского произвола в образовании, напоминал о том, что школа должна готовить не работников той или иной квалификации, а человека, который достаточно эрудирован, чтобы разобраться в любом роде деятельности. Свои идеи он изложил в «Очерках марксистской педагогики».

В 1929-1931 гг. методологические подходы Калашникова к трактовке процесса воспитания подверглись необоснованной критике как «правый уклон в педагогике».

В Институте научной педагогики, где Алексей Георгиевич всё ещё оставался замдиректора, 25 декабря 1929 года и 5 января 1930 года - прошло коллективное осуждение его книги «Очерки марксистской педагогики». Материалы обсуждения вышли отдельной книгой под названием «Против ревизии марксизма в педагогике». Выступивший с докладом И. Ф. Свадковский обвинил книгу в формализме, который «сознательно выдаётся за марксизм». К чему ломать голову над учётом различных факторов в обучении? «Вопрос значительно проще, чем думает Калашников. Надо определённо сказать, без всяких обиняков, без всяких схоластических прикрас и заумных мудрствований, что воспитание есть форма классовой борьбы». Выступивший затем А. П. Пинкевич назвал «тяжёлой ошибкой» утверждение Калашникова о том, что невозможно предвидеть действие социально-экономических мероприятий на поведение человека. А как же политика партии по формированию «нового человека»? Пинкевич привёл целый ряд еретических высказываний Калашникова: о том, что у ребёнка нет и не может быть классового сознания; о том, что любая партийная идеология в педагогике ограничена доктриной, узка; о том, что всякий класс неоднороден и изменчив, а потому возможно существование нескольких партий одного класса. Неприемлемым был признан и тезис Калашникова о множественности философских систем как основе выработки педагогической теории. Следующий критик, А. Ф. Рындич, выразил недовольство по поводу того, что Калашников не видит разницы между педагогом-партийцем и беспартийным: «И это пишут в Советской стране на тринадцатом году диктатуры пролетариата, и печатают в советском издательстве, возглавляемом партийными людьми!». Рындич расценил взгляды Калашникова как «кондратьевщину в педагогике». Последний из проработчиков, С. А. Каменев, нашел у Калашникова и механицизм, и схоластику, и эклектизм. Но главное, что возмутило Каменева в книге Калашникова, - это тезис об объективных границах государственного воздействия на воспитание. Ведь Калашников писал и о биологических границах изменчивости поведения человека, и об инерции воспитательных форм при существенных изменениях государственного строя. Почему Калашников до сих пор не сознался в ошибочности своих тезисов? - вопрошал Каменев.

Алексей Георгиевич вполне понимал, как далеко может зайти дело. Перед глазами был пример арестованных Кондратьева и Чаянова. Он счёл за благо покаяться сначала на том самом заседании в Институте научной педагогики, а затем и в газете «За коммунистическое просвещение» (1931, 19 января). Однако всерьёз сделать это ему не удалось. Он лишь смог заявить, что «целый ряд совершенно правильных положений автора превратились в ошибки, поскольку они формулировались как общие закономерности, относящиеся и к буржуазному государству, и к государству переходного периода к социализму». Подобный тон не мог уже устроить организаторов кампании.

Все идеологические кампании 1930-х годов в науках проходили по сходному сценарию: сначала выдвигались обвинения академического порядка - вроде «формализма » и т.п., но вскоре «дискуссия» переходила в политическую плоскость. Соответственно, и обвинения переквалифицировались. Так было, например, у философов: «формализм » сменила формула «меньшевиствующий идеализм». А потом она вошла в приказы об увольнении с работы, в ордера на арест, в приговоры Военной коллегии. Так получилось и с Калашниковым. Коллеги, прорабатывавшие Калашникова, называли его работы «антимарксистской галиматьёй», но для сменивших их политиканов он превратился в «апологета буржуазной педагогики».

Сочинения Алексея Калашникова избрал мишенью для своего политического доноса Т. К. Ахрамович. Его статья против Калашникова показательна как образец передёргивания научного текста в угоду идеологическому обвинению. Ахрамович в самом начале прямо обозначил суть нового подхода: «В большинстве случаев критика А. Г. Калашникова не шла дальше голой констатации эклектичности, формалистичности и противоречивости его педагогических и социологических высказываний». Своей же целью Ахрамович поставил «вскрыть стройную систему контрреволюционных идей педагогики капиталистической реставрации» в трудах Калашникова: «За наукообразной терминологией Калашникова, за большим количеством цитат из сочинений Маркса, Энгельса, Ленина прячется лицо очень опасного классового врага, умело себя маскирующего». С истинным мастерством Ахрамович нанизывает одно уголовно-политическое обвинение на другое. Внимание Калашникова к биологическим особенностям учащихся - это мальтузианство и закрепление навечно классового деления общества. Утверждение, что педагогика господствующего класса вынуждена учитывать интересы и других классов - контрреволюционный тезис, отрицающий классовый характер советской педагогики. Объективная оценка состояния советской школы - контрреволюционный поклёп и троцкистское неверие в возможность построения социализма в СССР. Особую озлобленность вызвала мысль Калашникова о заведомой ограниченности любой партийной позиции в педагогике. «Калашникову душно в рамках идеологии пролетариата, - восклицал Ахрамович. - Но он лезет в ряды пролетариата как агент буржуазии, как вредитель». Публичное обвинение во вредительстве в 1932 году имело совершенно конкретный смысл. Вовсю шли процессы над научной и технической интеллигенцией (процесс Промпартии, Шахтинское дело, Академическое дело и др.), по обвинению во «вредительстве» выносились смертные приговоры.

После массированной проработки Калашникову пришлось оставить руководящий пост в Институте научной педагогики и профессорскую должность в Московском пединституте.

В марте 1931 года он поступил на работу в Институт политехнического образования, где заведовал сектором оборудования школы, затем - физико-математическим сектором и, наконец, группой физики. Ученым была разработана система политехнического обучения, которое он считал наиболее стимулирующим творческую деятельность учащихся. Занятия нельзя, по его мнению, сводить лишь к вербальным формам: руки и голова учащихся должны быть задействованы в равной мере. В мае 1938 года Институт политехнического образования был ликвидирован.

Наступила пора массовых репрессий. Отодвинутый от руководства советской педагогикой, Алексей Георгиевич занимался научной работой в академическом институте. Как же сложились судьбы тех, кто делал себе карьеру на проработках Калашникова? Партийный работник Т. К. Ахрамович был арестован 11 июля 1937 года и расстрелян 14 мая 1938 года. Та же участь постигла и некоторых других проработчиков. Завкафедрой педагогики Московского пединститута профессор А. П. Пинкевич был арестован 14 октября 1937 года и расстрелян 25 декабря 1937 года. Старший научный сотрудник ЦНИИ начальной школы профессор С. А. Каменев был арестован 17 декабря 1937 года и расстрелян 14 марта 1938 года.

Возможно и Калашникову грозил подобный исход. Но его защитил Отто Юльевич Шмидт. В июне 1938 года по рекомендации С. И. Вавилова и П. П. Лазарева он взял Алексея Георгиевича в свой Институт теоретической геофизики АН СССР на должность старшего научного сотрудника отдела твёрдой оболочки.

В 1939-1941 гг. Калашников по совместительству заведовал кафедрой физики Центрального института усовершенствования учителей, с октября 1938 года работал учёным секретарём, а с 1941 года - замдиректора и зав. магнитно-термической лабораторией ИТГ АН СССР, где занимался изучением магнитных свойств горных пород и геомагнетизма вообще.

С начала Великой Отечественной войны Калашников работал по заданиям Военно-морского флота СССР. Он разработал теорию и методику, по которой под его руководством была построена Контрольно-измерительная магнитная станция для ВМФ СССР, причем целиком из отечественных материалов руками сотрудников ИТГ АН СССР. Это было принципиально важным, т.к. освобождало советский ВМФ от иностранной научно-технической зависимости в этом вопросе. Здесь впервые были применены компактные малогабаритные измерительные катушки с ферромагнитными сердечниками и изготовленные под руководством Калашникова приборы повышенной чувствительности и точности (флюксметр, автоматическая фотокамера и др.). За образцовое выполнение заданий командования ВМФ СССР в годы войны Алексей Георгиевич был награждён орденом Трудового Красного Знамени и медалью.

В 1946 году в Ленинградском физико-техническом институте Калашников защитил докторскую диссертацию «Общая теория флюксметра в связи с применением его к измерению медленно изменяющихся магнитных потоков и полей». Диссертация стала обобщением его исследований, проводившихся в годы войны.

В послевоенные годы Алексей Георгиевич применил свою теорию флюксметра в измерительной физической технике и магнитно-метрической геофизике. Он разработал метод изучения слабых вариаций земного магнитного поля с помощью большой индукционной катушки, связанной с флюксметром. Метод был положен в основу работы геомагнитной станции, смонтированной Калашниковым и сотрудниками его лаборатории под Москвой в 1946-1947 гг. Самопишущая станция давала возможность регистрировать такие геофизические явления, как магнитный эффект солнечного затмения, прохождение Земли через рой метеоритов, слабые северные сияния, отдалённые разряды молний, сотрясения почвы, происходящие от небольших взрывов, и т.п. Калашников работал над применением измерения градиентов магнитного поля для исследования магнитных аномалий, что имело большое значение для разведочной геофизики.

Казалось бы, судьба окончательно ввела его в науку. Но какая-то необъяснимая сила вновь возвращает Алексея Георгиевича в образование. В конце 1945 года Калашникова был назначен заместителем наркома просвещения РСФСР, а после смерти наркома В. П. Потемкина в феврале 1946 года становится министром просвещения РСФСР.

На высоком государственном посту Алексей Георгиевич проделал большую работу по послевоенному восстановлению школы. Это время для советской школы было довольно тяжелым. Министерству предлагалось укреплять школу самостоятельно, не выходя из рамок своего скудного бюджета.

Первый концептуальный доклад нового министра на Всероссийском совещании директоров педагогических и учительских институтов в мае 1946 года рекомендует его как широко мыслящего и в то же время решительного администратора. Министр ставит перед собравшимися проблемы, многие из которых не решены высшим педагогическим образованием России до сих пор. Все последующие действия Калашникова на посту министра посвящены решению той же самой задачи: улучшить результаты работы школы «опосредованно», через повышение эффективности высшего педагогического образования. Пик его активности приходится на июль 1947 года, когда в Москве по его инициативе было созвано первое и единственное в нашей истории Всероссийское совещание заведующих кафедрами педагогики, психологии и методики. «Профессора и преподаватели фактически воспитывают студентов в духе безразличного отношения к профессии учителя, ограничиваясь исключительно формированием их научных интересов! – заявил тогда Калашников. – Нередко на первом курсе профессора предлагают только что пришедшим со школьной скамьи забыть все, что они учили в школе. Почти то же происходит при устройстве молодых специалистов на работу. Действует так называемая система двойного забвения».

Как министр просвещения Алексей Георгиевич Калашников нацеливал педагогические коллективы на увеличение объёма общеобразовательных знаний в свете современных требований, на то, чтобы сам процесс обучения содержал в себе воспитательный компонент. Активный участник педагогических дискуссий 1920-х гг., Калашников с сожалением наблюдал, что система школьного образования времён позднего сталинизма больше напоминает порядки царской гимназии, чем идеал трудовой школы послереволюционных лет. У министра имелись собственные идеи перестройки школьного образования. Содержание учебных курсов должно было, по его мнению, зависеть не от структуры чистой науки - это лишь формализует обучение, превращает знания в балласт. Обучение должно строиться на основе структуры производственной деятельности человека, причём с учётом местных условий, чтобы раскрывать учащимся занятия людей, живущих в районе расположения школы. Важно также учитывать при обучении возрастные психофизиологические особенности и интересы учащихся. Прежде чем приступить к дифференцированному изучению наук, учащиеся должны в пятом классе пройти совмещённый курс природоведения-трудоведения, формирующий общий начальный круг понятий и умений. Педагогические новации министра так и не были воплощены в жизнь.

В декабре 1946-го Калашникова выдвигают депутатом в Верховный Совет РСФСР. На первой же сессии министр использует депутатскую трибуну не только для того, чтобы рапортовать об успехах, но и пытается решить проблемы своего ведомства. В прениях по вопросу о бюджете Калашников потребовал от всесильного тогда министра финансов СССР А. Г. Зверева четко наладить систему государственного распределения учебников, решить проблемы с недофинансированием школьного строительства, а главное, в срочном порядке выселить государственные учреждения, занимающие здания школ со времен войны. Финал такой энергичности оказался закономерен. 31 января 1949 года на последней странице «Учительской газеты» в разделе «Хроника» была опубликована крошечная заметка, без всяких комментариев сообщавшая, что «Президиум ВС РСФСР освобождает товарища Калашникова А. Г. от обязанностей министра». По сталинским временам это было еще мягкое наказание.

Алексей Георгиевич возвращается в Институт геофизики и работает в группе прогноза землетрясений. Под его руководством начали развиваться новые направления в магнитометрии (палеомагнетизм, исследования быстрых микровариаций электромагнитного поля Земли и др.). Большое значение для разведочной геофизики имеет предложенный ученым метод измерения градиентов магнитного поля магнитных аномалий.

В конце 1953 года бывшему министру просвещения разрешили устроиться старшим научным сотрудником Института методов проблем обучения АПН РСФСР.

Хрущевская «оттепель» спровоцировала очередной госзаказ на политехническую школу. Калашников вновь потихоньку начал публиковаться в педагогической прессе. 10 августа 1955 года в «Учительской газете» выходит его статья «Новый раздел в учебном плане» (о возрожденных уроках труда).

С 1957 года Калашников создает и до конца жизни возглавляет методический журнал «Политехническое обучение» (затем «Школа и производство»).

В 1950-е годы Алексей Георгиевич много сделал, чтобы «пробить» издание десятитомной «Детской энциклопедии» (начавшей выходить с 1958 года), до конца жизни будучи членом её главной редакции. Для тома, посвященного наукам о земле, он сам пишет главу о земном магнетизме.

1 января 1962 года Алексей Георгиевич Калашников скончался. Похоронен в Москве на Донском кладбище.

Произведения Калашникова

1. Калашников, А. Г. Проблемы политехнического образования : избранные труды / А. Г. Калашников. - Текст : электронный // Научная педагогическая библиотека им. К. Д. Ушинского : электронная библиотека ГПБНУ : сайт. - URL: http://elib.gnpbu.ru/text/kalashnikov_problemy-politehnicheskogo-obrazovaniya_1990/go,0;fs,1/ (дата обращения: 05.02.2023).

Источники:

1. Ермаков, Артем. Карьера Сизифа. Первый министр просвещения Советской России Алексей Калашников / Артем Ермаков. - Текст : электронный // Учительская газета. - 2004. - №17. - URL: https://ug.ru/karera-sizifa-pervyj-ministr-prosveshheniya-sovetskoj-rossii-aleksej-kalashnikov/ (дата обращения: 05.02.2023).

2. Калашников Алексей Георгиевич. - Текст : электронный // Научная педагогическая библиотека им. К. Д. Ушинского : электронная библиотека ГПБНУ : сайт. - URL: http://elib.gnpbu.ru/sections/0100/kalashnikov/ (дата обращения: 05.02.2023).

3. Козенко, Александр Васильевич. А. Г. Калашников: педагог, геофизик, министр / А. В. Козенко, С. Н. Корсаков. - Текст : электронный // КиберЛенинка. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/a-g-kalashnikov-pedagog-geofizik-ministr (дата обращения 05.02.2023).

Составитель: ведущий библиограф Артемьева М. Г.

Алексей Георгиевич Калашников: педагог, геофизик, министр : дайджест / сост. Артемьева М. Г. - Курган, 2023. - (2023 год наставника и педагога).