Рев Васильевич Семёнов
Нас ждали: накрыли стол с собственными заготовками и напекли пирожков, — вот что значит русское гостеприимство! Проходишь в гостиную, а перед тобой человек сидит под собственным портретом, нарисованным сыном. Вот он, ещё молодой грибник, гуляет в лесу. А под картиной встречает гостей сам герой: на груди медали, на лице — добродушные морщинки, в глазах интерес, а где-то глубоко в руке сидит пуля, словно страшное напоминание о том, что военные годы оставляют неизгладимый след в памяти людей.
Живущий за двоих
— 12 января 1925 года родились двойняшки, — рассказывает сын ветерана Валерий Ревович. — У отца была сестра, но она прожила только год. Наш дедушка, ярый коммунист, Василий Епифанович, в то время на сходе, как это народом принято раньше было, детей называл. Тут кто-то ему крикнул: «Василий, а давай назовём твоих ребятишек Революцией!». Так их и разделили на пополам: одного назвали Рев, а другую — Люция. Он, может, сейчас за двоих две жизни и проживает: за неё и за себя. До девяноста лет дожил! По жизни с этим постоянно сталкиваюсь: Рев, Рев, что это за отчество такое, ревел что ли? — добавляет он, весело улыбаясь.
Где куётся Отвага
— Заканчивал лейтенантом 1-ое астраханское военное училище. Три года в десантных войсках был, — вспоминает Рев Васильевич. — Там на одном-то я рядовым, но выучка армейская, я хорошо стрелял в подразделении, прыгал — семь прыжков с парашютом. А потом, когда уже в тыл не надо было нас десантировать, нас передали на третий украинский фронт. Я попал в 105-ый полк 349-ой дивизии. В Венгрии брали город Секешфехервар, мне отдали партизана-пулемётчика, а я — второй номер. Он строчит, а я диски подтаскиваю. Весна, открытое место, а там, на чердаках, власовцы засели, проделали отверстия у снайперов. Если разрывная пуля — голова бы отскочила. И меня задело: он в голову метил, а попал, снайпер-то, в шею! Прошла пуля рядом с сонной артерией, пульсация вот такая была. Ранило — рук не чую. Меня самолётом в Румынию, потом пароходом в Одессу, а из Одессы поездом в Ростов-Дон и вот профессор Богораз как раз меня лечил. Они боролись сонную артерию сохранить, пулю не вырезали, а она и сейчас у меня здесь.
Страшное слово — война.
На войне, конечно, страшно. Думаешь, убьют, а не убьют — значит живой. Страшно на войне. Какой бы ни был. Почему двигается это всё? Потому что даёшь клятву, что я пойду вперёд, а так бы, наверно, никто не пошёл. Мы вот в одном месте натолкнулись: власовцы прикованы к пулемётам были ,и перед ними поле усеяно солдатами, подразделение, они всех скосили, их потом танкисты раздавили всех. Убивать страшно. Но если ты не убьёшь — тебя убьют. Тут хоть как.
В основном бои происходили на расстоянии, штыковать не приходилось.
Конец войны встретил в госпитале, а медаль за отвагу, за взятие города, уже здесь получал.
Товарищество.
— С полковником мы вместе учились, он в 14-ой бригаде, а я в 15-ой. Не знали друг друга, а вместе с ним кончали. Увиделись, только когда нас на фронт повезли уже с бригадой в одном эшелоне. Он узнал меня, прибежал, яблок принёс. На фронте, когда он разведкой командовал, хотел разыскать меня, забрать, а я уже самолётом в Румынию отправлен был.
— А друг отца, полковник, в политуправлении работал потом в Москве, — дополняет Валерий Ревович. — Он постоянно помогал ему ездить в столицу на встречу десантников. Его сослуживцы написали книгу «На завершающем этапе». То есть это было уже в конце войны, и получилось, что он ранение получил в Венгрии.
Послевоенные годы
— Рука-то плохо работала, отец купил баян, я тренировался. Неплохо играл потом. Я часы хорошо ремонтировал. В 13-ом училище работал, учил ребят, был мастером часового дела. Потом перешёл к фотографии, тоже учил. Так восемь лет в училище проработал. А последнее время на КЗКТ с приборами возился, ремонтировал 15 лет. До сих пор имена директоров училища помню.
— В сельской местности после войны жили. Он там даже одно время был директором леспромхоза. Дети, когда подросли, надо было их учить, обучать, вот они и переехали в Курган. Это был примерно 1967 год, — рассказывает по воспоминаниям детства Валерий Ревович.
Уходишь, а на глаза слёзы наворачиваются: такого вам ни один учебник истории не расскажет.
Текст: Анастасия Еговцева
Фото: Ольга Скиндерева
